Книга Дом Ротшильдов. Пророки денег, 1798–1848 - Найл Фергюсон

По этой причине заманчиво полагать, будто возвращение Наполеона с Эльбы 1 марта 1815 г. знаменовало для Ротшильдов полосу удачи. В то время как братья все больше лишались покоя, Сто дней Бонапарта снова погрузили Европу в пучину войны, восстановив те финансовые условия, в которых Ротшильды процветали ранее.

Гипотеза о том, что Натан выгадал на драматических событиях 1815 г., играет центральную роль в мифологии, окружающей Ротшильдов: неоднократно утверждалось, что, первым узнав о поражении Наполеона при Ватерлоо — даже раньше, чем правительство, — Натан сумел заработать огромные деньги на фондовой бирже. Разумеется, самые невероятные, сказочные подробности — например, личное присутствие Натана на поле сражения, бешеная скачка рядом с Веллингтоном, пересечение Ла-Манша в шторм из Остенде в Дувр, прибыль от 20 до 135 млн ф. ст. — давным-давно развенчаны. Тем не менее историки, в том числе сам Виктор Ротшильд, по-прежнему считают, что Ротшильды, по крайней мере до некоторой степени, получили выгоду от возобновления военных действий и окончательной победы союзников. Даже если деньги, вырученные на покупке британских государственных облигаций сразу после сражения, составляли лишь 10 с лишним тысяч фунтов, общая прибыль Ротшильдов от сражения при Ватерлоо оценивается примерно в миллион фунтов.

То, что произошло на самом деле, сильно расходится с вымыслом. Правда, что возобновление войны лишь на первый взгляд сулило возврат к выгодным условиям 1814 г. — но не из-за того, какое действие война оказала на консоли, которые, как мы видели, с тех пор играли для Натана сравнительно незначительную роль. (В 1815 г. новую эмиссию государственных облигаций, как прежде, провели Бэринги.) Скорее, речь может идти о возобновлении прежних отношений Натана с Херрисом на том основании, что возвращение Наполеона порождало ту же насущную потребность в переводах денег из Англии на континент, что и год назад. До некоторой степени такое умозаключение казалось совершенно верным. Но, судя по переписке Ротшильдов, возобновление платежей Веллингтону и континентальным союзникам Великобритании оказалось источником уже не таких легких заработков, как в 1814 г. Более того, возможно, ряд ошибок, совершенных братьями, привел не к прибыли, а к убыткам в критический период до и после Ватерлоо. Судя по всему, в данном случае действительность диаметрально противоположна вымыслу.

Для начала, возвращение Наполеона стало для Ротшильдов, выражаясь словами Натана, «весьма неприятным известием». В начале марта братья начали скупать австрийские ценные бумаги, ожидая повышения цен на рынках как в Вене, так и в Лондоне. Когда 10 марта Натан получил весть о бегстве Наполеона с острова Эльба, приятные перспективы развеялись. Как он сообщал Соломону, «на бирже застой… и мне чинят препятствия против отправки тебе большого перевода». В Париже последствия оказались даже хуже. «В настоящее время продолжать дела здесь практически невозможно», — докладывал Джеймс. Правда, Натан быстро переориентировал свои операции. Решив, что британскому правительству вскоре снова понадобятся деньги на континенте, он начал скупать золото в Лондоне, которое затем продал Херрису для поставок Веллингтону. Речь шла об огромных суммах: только в первую неделю апреля Натан купил «100 тысяч гиней золотом, 50 тысяч иностранных и свыше 100 тысяч испанских долларов и… почти на 200 тысяч фунтов первоклассных векселей». Чтобы максимально увеличить сумму, которую можно было предложить Херрису, Натан также отправил Соломона в Амстердам, а Джеймса в Гамбург с приказом «купить много золота для армий». Золото затем необходимо было переслать в Лондон. Первая поставка на континент — три слитка стоимостью около 3 тысяч ф. ст. — была отправлена 4 апреля; 1 мая последовало около 28 тысяч фунтов, а к 13 июня было послано более 250 тысяч ф. ст. 22 апреля Натан продал Херрису золота примерно на 80 тысяч фунтов; к 20 октября он достал золотых монет на общую сумму в 2 млн 136 тысяч 916 фунтов — достаточно, чтобы наполнить 884 ящика и 55 бочонков. Кроме того, он снова предложил свои услуги по доставке новой порции субсидий британским союзникам, которые в наивысшей точке достигли беспрецедентной суммы — миллиона фунтов в месяц. На сей раз не только Россия и Пруссия, но и прежде отчужденные австрийцы поняли, что у них нет иного выхода, кроме согласия вести дела с Ротшильдами. К такому же выводу пришли и другие государства, в том числе Саксония, Баден, Вюртемберг, Бавария, Саксен-Веймар, Гессен, Дания и Сардиния. Всего торговый баланс Херриса с Натаном в 1815 г. составлял 9 789 778 ф. ст.[34]

Учитывая, что комиссия, которую Ротшильды брали за эти переводы, составляла в 1814 г. от 2 до 6 %, эта цифра косвенно свидетельствует о прибыли в районе 390 тысяч фунтов. Однако здесь не учитывается роль колебаний обменного курса, которые в 1814 г. стали ключевым фактором в вопросе трансфертных платежей. Натан скупал золото в Лондоне с непосредственной целью ослабить фунт стерлингов и повысить цену золота на целых 23 %. Подобные действия представляли большой риск, так как в марте еще оставалось неясным, будет ли Великобритания снова воевать с Бонапартом. (Если бы войну, например, отложили, Натан мог оказаться владельцем большого количества никому не нужного золота, которое падало в цене.) Когда наконец подтвердилось решение о возобновлении военных действий, Натан снова принялся укреплять курс фунта по отношению к континентальным валютам — ему по праву приписывают рост курса с 17,5 до 22 франков за фунт. «Главнокомандующий» Ротшильдов был вполне уверен в своей способности контролировать обменные курсы. «Тебе не нужно беспокоиться ни с какой стороны, — писал он Джеймсу. — Наши здешние средства как львы… равны, если не превосходят, весь и всяческий спрос». Такую же безмятежность Натан демонстрирует и в письме Карлу: «Я не ограничиваюсь пустяковой разницей в обменном курсе… которая даст мне решающее превосходство над рынком». Кроме того, Натан не сомневался в том, что его последнее соглашение с Херрисом, по сути, лишено риска, так как в нем стояло условие немедленного возмещения любой суммы, посланной на континент (где он ранее уже произвел крупные выплаты авансом).

Однако он просчитался в двух жизненно важных отношениях: заключив, что для победы над Наполеоном понадобится еще одна длительная кампания, а также решив, что финансовый паралич, сковавший континентальную Европу год назад, быстро вернется, после чего поле будет расчищено от конкурентов. На самом деле между возвращением Наполеона с Эльбы и разгромом при Ватерлоо прошло всего три месяца, причем первые два из этих трех месяцев военные действия были самыми минимальными. В результате конкуренты Ротшильдов в Амстердаме, Гамбурге и Франкфурте сумели состязаться с ними на денежных рынках так, как не могли в 1814 г. Первые вести о неприятностях пришли из Гамбурга, где — к ужасу Натана — Джеймс не сумел поднять обменный курс, скупая золото. Затем из Амстердама сообщили, что у Веллингтона столько золота, что он не знает, что с ним делать. Поэтому 5 мая Натан «получил приказ от правительства с сегодняшнего дня прекратить все операции из-за того, что ты выслал слишком много товара». Придя в ярость, он тут же обвинил во всем Джеймса: «Отказываюсь понимать… почему ты не в состоянии исполнять распоряжения, которые я отдавал тебе неоднократно… Уверен, что ты не сознаешь, какой ущерб ты мне причиняешь… из-за твоей невнимательности я потерял не менее 7/8 оборота, на какой рассчитывал… И на какой же результат ты надеешься? Ведь приказы исходили не от меня, а от правительства, о чем я упоминал ранее; теперь меня обвиняют во всем! Прошу тебя вообще пока ничего не делать с покупкой монет или векселей, выписанных на Лондон; если же ты это сделаешь, я не одобрю твоих действий никоим образом и не приму векселя, а верну их тебе опротестованными. Надеюсь, у меня не будет повода повторять…»