Книга Город семи ветров - Ирина Баранова

Зухра вздрогнула: кто-то шел по коридору в сторону их жилища. Кярим? Сердце бешено колотилось, словно собиралось выскочить наружу. Женщина бросилась к двери, открыла ее… Но на пороге стояли совсем чужие люди. Мужчину она знала, вернее, встречала раньше: они с Кяримом вместе работали. А вот женщину она видела впервые. Длинное темное платье, на голове черный же платок, нижняя половина лица закрыта. Зухра сначала подумала, что незнакомка в никабе[28], но лишь потом поняла: это – полумаска. Странная одежда, в Баку и раньше-то никто так не одевался, а уж теперь и подавно.

– Ассалам алейкум, Зухра! – мужчина скрестил руки на груди и поклонился.

Женщина сделала шаг назад и тоже поклонилась.

– Ва-аллейкум ас-салам, – поклонилась в ответ Зухра.

– Разреши нам пройти в дом, Зухра, – мужчина осмотрелся по сторонам и почти шепотом продолжил. – Есть новости о твоем муже.

Зухра, которая и так еле держалась на ногах, стала медленно сползать на пол.

– Тихо, тихо, – мужчина с незнакомкой подхватили ее и помогли дойти до стула.

Незнакомка налила в чашку воды и подала ее Зухре, но та отвела руку и не стала пить. Женщина все еще не понимала, что происходит. Кто эти люди? Зачем они пришли? Они что-то говорили о ее муже. О Кяриме. Мамед… Точно, мужчину зовут Мамед.

– Что с Кяримом? Где он? – Зухра сделала попытку встать.

– Не вставайте, не надо, – незнакомка жестом остановила Зухру.

– Нашли лодку, на которой они отправились на рыбалку, – Мамед взял другой стул и присел рядом с Зухрой. – Лодка сильно побита. В клочья, – он взмахнул руками, словно показывая, как была разбита лодка.

– А Кярим? Его нашли? – Зухра еле сдерживалась.

– Нет. Что ты! Не… – Мамед не договорил.

– Нашли. Его друга, – резко оборвала Мамеда незнакомка.

– К-к-курбана нашли, – Мамед раскашлялся, будто чем-то подавился.

Если бы Зухра была немного повнимательнее в этот момент, то обязательно бы заметила, как Мамед смотрит на свою спутницу – было видно, что он ее откровенно побаивается. Но разве до этого было несчастной женщине? Зухра была слишком расстроена, слишком занята своими тревожными мыслями.

Мамед между тем продолжал говорить.

– Но ты не беспокойся, Зухра. Ты же знаешь своего мужа. Он же всегда находил, – Мамед запнулся, – находит выходы из любых ситуаций.

Зухра не обратила внимания на эту оговорку, но отчего-то встревожилась. Что-то не так было во всем этом, Зухра не могла понять, что, но ситуация ей все больше и больше не нравилась.

– А кто вы? – Зухра внимательно посмотрела на женщину.

– Забыл вас познакомить, – засуетился Мамед. – Это…

– Амира, – кивнула женщина. – Я подруга Курбана.

Мамед с удивлением посмотрел на спутницу.

– Аллах рехмет елесын[29], – Зухра положила ладонь на руку Амире.

На глазах у той выступили слезы, она достала из кармана платья платок и приложила к глазам.

Зухра между тем встала из-за стола и подошла к шкафчику, откуда достала три рюмки и бутылку коньяка.

– Давайте помянем нашего Курбана.

Амира с удивлением посмотрела на бутылку.

– Такой дорогой напиток! Откуда он у вас?

– Это Али, брат Кярима, подарил ему на юбилей, – Зухра не смогла сдержать слез, села на стул и заплакала.

Она даже не заметила, как ее гости покинули помещение, закрыв за собой дверь…

Глава тринадцатая

«Ичеришехер» досматривала последние сны. Пока еще было тихо, но свет на перроне уже включили, он слабо пробивался сквозь покрывало, занавешивающее проход в их жилище. До того, как муэдзин возвестит о начале нового дня, осталось совсем чуть-чуть, а Пяри так и не удалось уснуть. Она проворочалась всю ночь, но все было напрасно. И дело вовсе не в том, что на тощем матрасе лежать было жестко и неудобно, раньше это ей никогда не мешало. Но теперь совсем другое дело: завтра, нет, уже сегодня, ей наконец-то удастся исполнить задуманное. Разве тут уснешь?

День рождения, день, которого она так ждала. Сегодня она станет взрослой, официально взрослой! Надо ли говорить, что возможность жить так, как хочет она сама, – лучший в этот день подарок. Сама! Сама все решать, не смотреть в рот взрослым, не спрашивать у матери разрешения по каждому значимому и незначимому поводу! И никто не сможет ей помешать.

Пяри вот уже несколько лет жила вдвоем с матерью. Отец пропал, просто однажды не вернулся с очередного задания – он был командиром одного из отрядов «баиловцев». Пропал… Страшное слово. Ты живешь и не знаешь, жив человек или нет – ведь никаких следов ни мертвого, ни живого. Ты надеешься, вздрагиваешь от каждого шороха, плачешь, не веришь, и ждешь, ждешь…

Пяри было тогда всего десять – папина дочка, любимица и баловница, не знавшая отказа ни в чем. Девочка оплакивала отца много дольше, чем жена, понимая, что из ее жизни навсегда ушло чудо. Что больше никто не принесет ей с поверхности необычную штучку, такую, какой нет и не будет ни у кого из соседских ребятишек. Что больше никто и никогда не подарит ей прогулку по Старому городу и рассвет на вершине Гыз Галасы[30]. Мать тогда протестовала, ругалась, но отец все-таки взял Пяри с собой, и это был самый лучший ее день рождения, самый лучший подарок. В те мгновения Аллах радовался вместе с ними. Как давно это было…

Отношения с матерью не складывались, и чем дальше, тем все было хуже. Почему? Пяри не знала, а может, просто не хотела ничего знать. Девушка невольно сравнивала пропавшего отца и мать, и сравнение было не в пользу последней. Отец никогда не ругался, улыбаясь даже тогда, когда мать упрекала его в частых отлучках. Характер же матери после его исчезновения совсем испортился: постоянно чего-то требует от дочери, придирается. Но больше всего раздражало это ее постоянное желание видеть девушку подле себя! Надоело! Поэтому Пяри давно для себя решила, что лучшим выходом будет просто покинуть родной дом в день совершеннолетия.

На эту мысль девушку навела судьба лучшей подруги, Зульки. Той не повезло, она одного за другим потеряла обоих родителей, других родных у нее не было. Зулька не стала просить пощады у Всевышнего: в тот день, когда не стало отца, она поставила жирный крест и на своей жизни. Так, по крайней мере, считали – молва донесла, что девчонку загрызла стая шакалов, которые выползали из своих нор и бродили по городу до первых лучей солнца.

Зулю по сложившимся правилам оплакивали недолго, да и кому оплакивать? Разве вот только Пяри так и не смогла забыть любимую подругу.