Книга Медовый месяц - Сьюзен Элизабет Филлипс

Пятница надвигалась на нее, слово смог на город. И наконец она наступила. Хани упорно не смотрелась в зеркала, пока возились с ее гримом и наряжали в белое кружевное платье, норовившее то сползти с плеч, то волочиться по полу. На шею надели кружевной стоячий воротничок бледно-лилового цвета, на голову водрузили парик. Он был из длинных волос и медового цвета, точь-в-точь как ее собственные.

— Блистательно, — сказала новая парикмахерша Эвелин, стоя за спиной Хани и любуясь ее отражением.

Конни, только что закончившая гримировать Хани, поддержала:

— Ну, давайте же, Хани! Довольно ребячиться. Вы только взгляните!

Обхватив себя руками, Хани повернулась к зеркалу. И посмотрела…

— Ни фига себе! — вырвалось у нее негромкое восклицание.

— Вы удивительно точно выразили мои чувства, — сухо отозвалась Эвелин.

Хани опасалась, что будет выглядеть мальчишкой, нацепившим дамскую одежду, но смотревшая на нее из зеркала стройная юная особа была самой женственностью. В ее чертах поражали какая-то зыбкость и мечтательность — от голубого сияния глаз до бледно-розовых губ, ничуть не похожих на рот рыбы-прилипалы — наоборот, это был рот прекраснейшего существа. Волосы мягко обрамляли лицо и волнами ниспадали на плечи, совсем как у сказочной принцессы.

В трейлер просунулась голова ассистента постановщика.

— Хани, пора на съемки. Нам надо, чтобы вы… О-о!

Эвелин и Конни засмеялись, потом вывели Хани из трейлера. Она слегка зажмурилась от яркого солнца. Женщины шли по обе стороны, держа край платья, чтобы он не цеплялся за траву, и давая последние наставления.

— Хани, только не садитесь. И ничего не ешьте.

— Перестаньте облизывать губы! А то как бы не пришлось опять подкрашивать.

Эрик уже был на сцене. Хани избегала глядеть в его сторону. Она была возбуждена и слегка испугана. Одно дело целоваться с Эриком Диллоном, когда выглядишь, как лошадиная задница. И совсем другое — когда ты смахиваешь на какую-нибудь спящую красавицу. Хани прижала руку к вшитому в боковой шов кармашку, чтобы лишний раз убедиться: крошечная трубочка аэрозольного освежителя дыхания «Бинака», которую она туда засунула, на месте.

Эрик поправил на поясе бледно-лиловый кушак. Он был разодет, словно принц, — в белую рубаху с колоколообразными рукавами, плотно сидевшие лиловые лосины и черные сапоги в обтяжку. Костюмчик был явно тесноват, но, наклонившись обмахнуть сапоги, Эрик пришел к выводу, что ему приходилось обходиться костюмами и похуже.

При звуках женского смеха он поднял голову. К нему подходила Хани, но прошло несколько секунд, прежде чем до его сознания дошло, что же такое он видит. Его рот образовал жесткую линию. Уж ему-то надо было догадаться раньше! Целых два сезона смотрел он на эти тонкие черты и этот невероятный рот, но до него только сейчас дошло, как она красива.

Хани, подойдя ближе, подняла голову. Голубые глаза, огромные и сверкающие звездами, устремились на него, умоляя признать ее красивой. У него все внутри перевернулось. Если он сегодня не поостережется, то попадет в очередной любовный водоворот.

— Что скажете, Эрик? — тихо спросила она. — Как я смотрюсь?

Он пожал плечами, устремив на нее нарочито бесстрастный взгляд:

— По-моему, вы в порядке. Разве что парик какой-то странный.

Хани сразу сникла.

Джек Свэкхаммер, впервые появившийся на съемочной площадке после того, как его уволили из-за Хани, вошел в тень под дубом.

— Хани, начинаем с того места, где вы на качелях!

Он подвел ее к веревочным качелям, украшенным банальными атласными лентами фиолетового цвета и аляповатыми бантиками из бледно-лилового тюля.

Хани делала все, как он говорил, и разбор начался. В этой сцене диалогов не было, поэтому делать ей ничего не приходилось, разве что не мешать Эрику раскачивать качели, но она была в таком напряжении, что, казалось, развалится на куски, чуть он до нее дотронется.

— Мы накладываем на видеосигнал звуковую дорожку с записью оркестра — масса струнных и прочей сентиментальщины, — сказал Джек. — Рей наиграет ее для вас, пока мы снимаем, чтобы вы настроились на нужный лад.

Ей захотелось умереть от смущения, когда из динамика полились звуки романтической оркестровой пьесы.

— Расслабитесь вы наконец, — проворчал сзади Эрик, когда камеры включили, и он начал подталкивать качели.

У Хани все внутри отнялось. Она поняла, что, хорошо зная, какой быть Дженни в обыденной жизни, не имеет ни малейшего понятия, какова же она в мечтах.

— Я расслабилась, — прошипела она, мимоходом отметив про себя, что так легче разговаривать с Эриком, поскольку не надо смотреть ему в лицо.

— У вас спина напряжена, как доска, — недовольно проговорил Эрик.

Никогда еще Хани не чувствовала себя такой неуклюжей и растерянной. Она в точности знала, кто она такая, когда надевала джинсы и имела на голове стрижку «под горшок», но кем было это создание в сказочном платье?

— Беспокойтесь за себя, а о себе я как-нибудь и сама позабочусь, — огрызнулась Хани, чувствуя, как под кружевным платьем от смущения начинает гореть кожа.

Он с силой толкнул качели.

— Если вы не успокоитесь, мы не скоро уйдем отсюда!

— Мы и так не скоро уйдем, ведь мне приходится работать с вами!

— Стоп! Что-то не похоже, что мы недурно проводим время, — протянул Джек со своего места рядом с первой камерой. — И мы, наверное, позабыли, что кое-кто из наших зрителей умеет читать по губам.

Смутившись и чувствуя себя неуверенно, Хани решила укрыться за враждебностью. Подняв голову, она выпалила прямо в камеру:

— Да это же сплошная дребедень!

Качели резко остановились. Джек провел руками по своим редеющим волосам.

— Не пора ли нам успокоиться и попробовать еще разок?

Но следующий раз получился не лучше, да и тот, что за ним, тоже. Хани просто была не в состоянии расслабиться, а Эрик ничуть ей в этом не помогал. Вместо того чтобы быть романтичным, он вел себя, словно с трудом ее выносил; возможно, так оно и было, но он мог бы оставить при себе свою неприязнь. Пытаясь ухватиться за последнюю возможность, Хани старалась вспомнить, доводилось ли ему хоть раз отведать ее пирожков.

Следуя указанию Джека, Рей, музыкальный редактор, выключил музыку. Постановщик посмотрел на часы. Они уже выбились из графика, и в этом была лишь вина Хани. Правда, в этот раз все произошло непреднамеренно, но никто в это не поверит.

— Как насчет перерыва? — предложила она, спрыгнув с качелей, когда Джек приблизился к ним.

Постановщик отрицательно покачал головой.

— Хани, я понимаю, что раньше вам не приходилось делать ничего подобного и вы должны ощущать неловкость…