Книга Порочен, как грех - Джиллиан Хантер

Он спустился по винтовой лестнице в мрачные глубины, где находились особые помещения притона. Впервые с тех пор, как он подошел к столу, покрытому зеленым сукном, и оценил противника, он испытал мгновение неуверенности. Но этот момент прошел. Ему предоставили еще один шанс испытать себя.

Везет в карты – не везет в любви.

Он сел в кресло, которое ему пододвинули, и расслабился. Госфилд посмотрел на него оценивающе. Кровь по жилам Гейбриела побежала быстрее. Он узнал вызов, скрытый под маской приятных черт лица.

– Это ваша игра, – снова сказан Эрвин, почувствовав напряжение между двумя игроками. – Вы всегда выигрываете.

Он тоже так считал, делая ставку в очередной азартной игре. Он никогда не держал пари на собачьих или петушиных боях, считая, что рисковать жизнями беспомощных животных – это трусливое мошенничество. Но к своей собственной жизни и благополучию он всегда относился с некоторой беспечностью. А сегодня ночью и вовсе с полным безразличием.

Всего тремя часами позже наверху лондонского особняка брата Элетея в своей комнате укладывала вещи, собираясь вернуться домой. Брат остался на вечере у Грейсонов с леди Понтсби и собирался пробыть там до рассвета.

Сославшись на головную боль – что не было полной выдумкой, – она вернулась в дом на Кэвендиш-сквер, не желая притворяться, что ей весело. Она не видела смысла из-за своих личных трудностей портить настроение родным, оказавшимся в Лондоне.

Семейство Боскасл делало все, чтобы загладить поведение Гейбриела, так что в конце концов она больше не могла ни минуты терпеть их доброту. Равно как ее не очень-то подбодрило обещание общительного хозяина, Грейсона, маркиза Седжкрофта, сделать выговор Гейбриелу, как только он доберется до этого повесы.

А Элетея сама разберется с Гейбриелом, если этот негодяй когда-либо осмелится снова предстать перед ней. Она неплохо умеет стрелять из пистолета. Быть может, она ранит его в ногу или в руку, если он когда-нибудь вернется в деревню.

Но, судя по всему, непохоже, чтобы у нее появился такой шанс. Если Гейбриел мог сбежать с празднества своих родственников и забыть о данном ей обещании, вряд ли она когда-нибудь снова его увидит.

Однажды здесь, в Лондоне, у нее отняли иллюзии, и она была ранена слишком глубоко, чтобы это можно было высказать словами. Но все-таки не так, как теперь. Гейбриел заставил ее смеяться, заставил снова поверить в любовь. И она была в таком оцепенении, что не могла даже плакать. Она не понимала, неужели все это было только игрой? Она не могла в это поверить.

По крайней мере теперь ей не придется никому раскрывать свою тайну. Слава Богу, она узнала, что собой представляет Гейбриел, прежде чем призналась ему, как, с ней обошелся Джереми.

Глава 32

То, что подсказывало ему его пресыщенное воображение, было, вероятно, куда хуже, чем то, что произошло на самом деле. Насколько он понял, Элетея просила взять ее куртизанкой в заведение миссис Уотсон.

Но в сценах, которые разыгрывались у него в голове, пока он в своем городском экипаже добирался до дома Грейсона и оттуда на Кавендиш-сквер, он представлял себе Элетею, проходящую все стадии падения и разврата. Когда же он наконец добрался до места назначения, у него уже шел дым из ноздрей и за ним стелился след серы и опаленной надежды. А когда он велел своему каменноликому кучеру остановиться, пообещав, что скоро вернется, тот только щелкнул хлыстом по воздуху и направил лошадей к тротуару.

Итак, он узнал, что Элетея действительно знакома с Одри Уотсон, но, оправившись от первого удара, он попытался справиться со своим гневом. Так ли это важно, что Элетея спала с другими мужчинами? Что она решила пустить в ход свои чары, чтобы выжить? Он допускал, что именно таковы были ее мотивы. Можно ли винить Элетею? Нет, к несчастью. Честно говоря, он был бы гнусным лицемером, если бы относился пренебрежительно к такой женщине, как Одри, которая помогала его родне столько раз, что и не сочтешь. Но из этого вовсе не проистекает его согласия на то, чтобы она же помогла Элетее.

Большинство мужчин предпочли бы привести девушку к своим родителям, чтобы получить от них благословение на женитьбу, но у Гейбриела не было родителей, которым он мог бы представить свою избранницу. А его братья, которые никогда даже не пытались сблизиться с ним и которых, вполне возможно, как и родителей, уже нет в живых, никоим образом не могли не одобрить его выбор, – ведь у него не было ни малейшего представления о том, как сообщить им, что он собирается жениться.

Взбегая по ступеням особняка брата Элетеи, он с еще большей силой ощутил тот удар, который она нанесла ему, удар, потрясший его до мозга костей. Поскольку слуги даже не позаботились запереть двери, он вбежал в дом, волоча за собой свой черный плащ.

Гейбриел поклялся, что после этого вечера хозяйка дома будет больше остерегаться неприятностей, которые случатся с ней ночью. После этого вечера она будет запираться на все засовы.

Он бросился вверх по лестнице; ярость пронесла его мимо освещенной лунным светом галереи в гостиную; никто не открывал перед ним двери, никто ничего не спросил.

Гейбриел и сам не знал, что может здесь найти. Может быть, его возлюбленная ублажает семерых любовников в семи похотливых позах? Он приготовился ко всему. Вряд ли она сможет причинить ему еще большую боль.

Виновник несчастья Элетеи ворвался в дом с грохотом, как мародер. Она сжала зубы и вышла на верхнюю площадку лестницы. Несколько человек из прислуги вышли из своих комнат и смотрели на нее в замешательстве. Элетея подумала, что ее невоспитанные, деревенские знакомые, которых она привела к порогу этого дома, могут сильно напугать добрых людей, оказавшихся из-за нее в столь бедственном положении.

Один из лакеев подал голос:

– Миледи, не сходить ли мне за констеблем?

Она торопливо спустилась вниз, расправив плечи в ожидании столкновения.

– Нет. Я сама все улажу.

– Но…

– Ступайте, пожалуйста.

Все шестеро – два лакея, дворецкий, молодая домоправительница-шотландка и две горничных – молча попятились; молчание их, казалось, говорило о том, что Элетее не уцелеть в столкновении с тем, кто вломился в дом, точно сорвавшийся с цепи дикий зверь.

Но как ни странно, непристойное вторжение Гейбриела придало ей решимости и спокойствия. Да, она разгневана на него. И если он на самом деле сошел с ума, это вполне может объяснить то, почему он бросил ее. Нет, конечно, она ему этого не простит. Но очень может быть, станет посещать его раз в месяц в сумасшедшем доме. А может быть, закончит свои дни в соседней с ним палате.

Она оглянулась, чтобы убедиться, что слуги исчезли, прошла по вестибюлю ему навстречу и сказала:

– Сию же минуту ступайте в гостиную, Гейбриел, пока не появилась ночная стража или мой брат.