Книга Погоня [= Чейз ] - Дин Кунц

— Ты помер? — спросил Судья.

Чейзу казалось, будто в плечо забит гвоздь, вся рука онемела. Он чувствовал, что вдоль бока бежит кровь, но не хотел протягивать другую руку и выяснять, насколько серьезно ранен, — во-первых, потому, что, если рана и впрямь серьезная, он не желал знать об этом, а во-вторых, потому что предпочитал, чтобы Судья думал, будто он умер или умирает.

— Чейз?

Чейз, затаившись, ждал.

Судья отлепился от телевизора и нагнулся, стараясь разглядеть тело Чейза среди теней и мебели. Чейз не был уверен, но ему казалось, что Судья держит пистолет прямо перед собой, как учитель, тыкающий указкой в классную доску. Это хорошо. Это делало его более уязвимым.

— Чейз?

Чейз с трудом приподнял с пола раненую руку, тяжелую и безжизненную, согнул ее в локте и положил ладонью на ковер; вторая рука уже находилась в таком же положении. Он чувствовал слабость, его лихорадило; внутри все переворачивалось, пот градом катил с лица и струился по позвоночнику. Он знал, что все это от шока, но когда Судья нападет, ему хватит сил одолеть его.

— Ну, как наш герой? — спросил Судья. Вероятно, он перестал плакать, потому что в его голосе послышался низкий, довольный смешок. — Хочешь, чтобы тебя снова пропечатали в газете? — Он засмеялся и сделал еще один шаг вперед.

Чейз оттолкнулся от пола и кинулся Судье под ноги, не обращая внимания на боль в плече. Он проскользнул под стволом пистолета, который Судья по-прежнему держал перед собой, как старуха, заподозрившая, будто в ее дом забрался грабитель.

Пистолет выстрелил, шипение глушителя было едва слышно на таком близком расстоянии; пуля ударилась где-то в другом конце комнаты, не пройдя даже и близко от Чейза.

Они врезались в телевизор, стоявший позади;

Судья задел его бедрами и сшиб с тумбочки. Телевизор ударился о стену, а потом о пол, дважды громко бухнув, хотя кинескоп и не разбился. Судья не смог упасть назад из-за того, что мешала мебель, потерял равновесие и рухнул на Чейза. Пистолет вылетел из его рук и стукнулся о деревянную ножку кресла. Он попытался было полезть за ним, но Чейз крепко держал его и не собирался выпускать.

Перекатившись вместе с Судьей так, чтобы оказаться сверху, он ударил его коленом в пах. Лински вскрикнул, и его крик тут же перешел в сдавленный стон боли. Он попытался подняться и стряхнуть с себя Чейза, но ему едва удалось дернуться. Он снова заплакал.

Раненое плечо Чейза жутко саднило оттого, что он перекатился через него; у него было такое ощущение, будто кости уже сгнили. Превозмогая боль, он обеими руками ухватил Судью за шею, нащупал сонные артерии и, зажав их большими пальцами, не отпускал, пока не убедился, что убийца потерял сознание. Он встал, шатаясь взад-вперед, как пьяный. Лински лежал на полу, раскинув руки в стороны, теперь похожий на птицу, которая упала на землю и сломала спину о камень.

Чейз стер пот с лица. Его желудок, только что перекрученный, слишком быстро почувствовал себя свободным, и он подумал, что его сейчас стошнит. Однако он не мог позволить себе этой роскоши.

Снаружи проехала машина, полная орущих подростков, взвизгнув тормозами, свернула за угол, посигналила и двинулась дальше.

Чейз перешагнул через распростертое тело Ричарда Лински и выглянул в окно. Ни души. Похоже, звуки борьбы не привлекли внимания за пределами дома.

Он отвернулся от стекла и прислушался к дыханию Лински. Оно оказалось неглубоким, но ровным.

Чейз направился было через комнату к другому торшеру, по дороге наткнулся на оттоманку, но потом-таки нашел лампу и зажег ее.

Он осмотрел свое плечо, ощупал дырку в мясистой части бицепса. Насколько он понимал, пуля прошла навылет. Через минуту он разглядит рану получше при более ярком освещении, а пока нужно обезвредить Судью.

Он вызовет полицию. Только не сразу. До этого ему нужно распутать еще пару нитей.

Глава 16

В ванной Чейз содрал с себя пропитанную кровью рубашку и бросил ее в раковину. Затем промыл рану и принялся останавливать кровотечение, губкой промакивая кровь до тех пор, пока она почти не перестала идти. Отыскав в аптечке спирт, вылил на рану полбутылки, чуть не потеряв от острой боли сознание. Некоторое время он стоял, опершись на края раковины, и рассматривал себя в зеркало: круги под глазами стали темнее, белки глаз воспалились. Когда он почувствовал, что в состоянии двигаться, нашел ватные тампоны, макнул один из них в мертиолат и прижал к ране. Сверху обложил ее оставшимися тампонами и заклеил широкой полосой пластыря. Далеко до профессиональной перевязки, но, по крайней мере, кровь не текла на пол.

В спальне он взял из шкафа одну из рубашек Судьи и кое-как влез в нее. Схватись они не десять минут назад, а сейчас — он бы наверняка оказался побежденным, потому что плечо и спина здорово онемели.

На кухне Чейз нашел большой пластиковый пакет для мусора, бросил туда окровавленные рубашки, полотенце и губку. Кусками туалетной бумаги и ваты тщательно вытер раковину и зеркало и тоже бросил их в пакет. Стоя в дверях, придирчиво оглядел ванную, решил, что не оставил следов, выключил свет и закрыл за, собой дверь.

Вторая пуля Судьи не попала в Чейза, но вдребезги разнесла трехфутовое декоративное зеркало, которое висело на стене над баром в дальнем конце гостиной. Куски стекла валялись по всей комнате. За пять минут он собрал все крупные стекляшки, хотя сотни крошечных серебристых осколков по-прежнему блестели на ковре и на обивке стульев.

Пока он размышлял, как от них избавиться, Судья пришел в себя. Чейз подошел к стоящему посреди комнаты стулу, к которому он привязал убийцу бельевой веревкой, найденной в кухне. Стул был жесткий, с прямой спинкой и множеством завитушек, за которые оказалось очень удобно цеплять веревку. Судья принялся извиваться, пытаясь освободиться от пут, но вскоре понял, что это ему не удастся. Чейз спросил:

— Где у тебя пылесос?

— Что? — Судья еще плохо соображал.

— Пылесос.

— Зачем он тебе?

Чейз сильно ударил его по лицу здоровой рукой.

— В подвале, — сказал Судья.

Чейз принес пылесос, включил его и собрал все кусочки разбитого зеркала, которые смог разглядеть. Через пятнадцать минут, удовлетворенный, он отнес пылесос на место.

— Что ты задумал? — спросил Судья. Он все еще пытался освободиться от веревки, как будто не убедился до конца, что это безнадежно.

Не ответив, Чейз поднял телевизор и поставил на тумбочку, всунул вилку в розетку и включил его. Он работал. Шла комедия положений, из тех, в которых папаша всегда полный идиот, мамаша немногим лучше, а детки — ушлые чудовища.

Потом он поднял торшер, на который падал, и осмотрел металлический абажур: погнулся, конечно, но по виду нельзя сказать, что погнулся недавно. Чейз вывернул поврежденные лампочки и вместе с большими кусками зеркала выбросил в пластмассовый пакет для мусора, где уже лежали окровавленная рубашка и полотенце. Более мелкие стеклянные осколки он смел на страницу из журнала, и она вместе с самим журналом последовала в пакет.