Книга Мировая история - Одд Уэстад

Эти внешне вселяющие надежду страны исправно пережили Первую мировую войну. Тем более что она принесла им важные изменения в отношениях с Европой и Северной Америкой. До 1914 года при всем их преобладающем политическом влиянии в бассейне Карибского моря на юге Американского континента США большим экономическим весом не обладали. В 1914 году на американцев приходилось всего лишь 17 процентов всех иностранных инвестиций к югу от Рио-Гранде, на Великобританию намного больше. С ликвидацией в Первой мировой войне британских владений все изменилось; к 1919 году США числились крупнейшим иностранным источником инвестиций, поступавших в Южную Америку, и на них уже приходилось около 40 процентов иноземного капитала, прописавшегося на континенте. Тут подкрался мировой экономический спад; в 1929 году открылся вход в новую и неуютную для латиноамериканских государств эпоху, когда для них на самом деле закончился XIX век и начался век XX. Многие не выполнили своих обязательств по платежам иностранным инвесторам, и одалживать капитал за границей стало не у кого. С завершением былого процветания настал черед националистического подъема, иногда направленного против остальных латиноамериканских государств, иногда против северных американцев и европейцев; в Мексике и Боливии провели экспроприацию иностранных нефтяных компаний. Традиционно преклонявшиеся перед Европой олигархии утратили доверие из-за неспособности справиться с проблемами, возникшими в силу резкого сокращения национальных доходов. С 1930 года случилось больше военных переворотов, восстаний и провалившихся мятежей, чем за все время, начиная с войн за обретение независимости.

В 1939 году снова пришел достаток, так как товарные цены пошли вверх благодаря повысившемуся спросу на сырье, необходимое для ведения войны (в 1950 году эта тенденция сохранилась за счет корейской войны). Вразрез с расхожим заблуждением по поводу восхищения правителей Аргентины режимом нацистской Германии и свидетельствами немецкого интереса к отдельным другим республикам большинство правителей в Латинской Америке одобрительно относились к политике союзников по антигитлеровской коалиции и США. Большинство из них еще до окончания войны официально вступили в ООН, а власти Бразилии даже отправили в Европу свой малочисленный экспедиционный контингент и этим жестом сразили соседей по континенту наповал. Глубочайшие для Латинской Америки последствия войны проявились, однако, в сфере экономики. Огромное значение теперь приобрела старинная зависимость от США и Европы с точки зрения приобретения промышленных товаров, которых теперь откровенно не хватало; в ряде стран набирал обороты мощный порыв к индустриализации. На городских трудовых ресурсах, наращенных индустриализацией, в послевоенную эпоху поднялась политическая сила новой формации, пополнившая список в качестве соперника военнослужащих и представителей традиционных правящих верхушек. Участники авторитарных, полуфашистских, но пользовавшихся поддержкой народных масс движений привели к власти сильных личностей нового поколения. Самым известным из них числится политический и военный деятель Аргентины Хуан Доминго Перон, но в Колумбии в 1953 году и в Венесуэле в 1954-м появились такие же правители. Коммунизм не пользовался в народных массах подобным успехом.

Существенное изменение пришло (причем не в результате войны) путем, которым Вашингтон использовал свою неоспоримую власть в зоне Карибского моря. Двадцать раз за первые 20 лет XX века американцы своими вооруженными силами непосредственно вмешались в дела соседних республик, дважды доходя до того, что образовывали собственные протектораты. Между 1920 и 1939 годами случилось всего два таких вмешательства: в дела Гондураса в 1924 году и Никарагуа два года спустя. К 1936 году никаких американских войск нигде на территории латиноамериканских государств не находилось, кроме как в соответствии с двусторонним соглашением (на базе Гуантанамо на Кубе). Опосредованный нажим тоже ослаб. В значительной мере свою роль сыграло трезвое признание изменившихся обстоятельств. В 1930-х годах никакого прока от прямого вмешательства в чужие дела не просматривалось, и президент Рузвельт записал себе в актив провозглашение политики «добрососедства» (впервые он использовал название такой политики в своем обращении к американскому народу при вступлении в должность), которой предусматривается невмешательство всех американских государств в дела друг друга. (Рузвельт к тому же первым из всех президентов США совершил поездку в латиноамериканскую страну по официальным делам.)

При известном подталкивании из Вашингтона эта новая политика послужила открытию периода дипломатического и ведомственного сотрудничества на континенте (стимулировавшегося к тому же ухудшением международной обстановки и растущим осознанием конкретных немецких интересов в этих странах). Такая политика принесла успех в виде прекращения кровопролитной Чакской войны между Боливией и Парагваем, бушевавшей с 1932 по 1935 год, а кульминационный момент наступил с подписанием в 1939 году декларации о латиноамериканском нейтралитете, которой объявлялась 30-мильная нейтральная зона акватории Латинской Америки. Когда в следующем году в Монтевидео для укрепления уругвайского правительства, которому грозил нацистский переворот, отправился крейсер США, всем стало ясно, как никогда, что «доктрину Монро» и «поправку Рузвельта» к ней в Вашингтоне тихой сапой развили в нечто, больше похожее на систему взаимной безопасности.

После 1945 года Латинской Америке снова предстояло отражать как в зеркале изменяющуюся международную ситуацию. В то время как на заре холодной войны в политике США преобладали европейские проблемы, после Кореи в ней снова наметился явный крен в сторону юга своего континента. Вашингтон не столько беспокоили периодические проявления латиноамериканского национализма при всей его антиамериканской направленности, сколько опасность усиления в Западном полушарии советского влияния. С холодной войной пришла большая избирательность в предоставлении американской помощи латиноамериканским правительствам. К тому же теперь по мере необходимости пришлось прибегать к тайным операциям: например, к свержению в 1954 году в Гватемале правительства, пользовавшегося поддержкой коммунистов.

В то же время влиятельные политики США видели насущную необходимость в ликвидации нищеты и недовольства народа, которые они считали опорой коммунизма. Они предоставляли больше экономической помощи (Латинской Америке досталась совсем крошечная доля того, что направлялось в Европу и Азию в 1950-х годах, зато намного больше там получили в следующее десятилетие) и нахваливали правительства, объявлявшие о намерении провести социальные реформы. К несчастью, каждый раз, когда программами таких правительств предусматривалось искоренение американского контроля над капиталом посредством его национализации, в Вашингтоне давали задний ход и требовали такого большого возмещения утрат, что проведение реформ становилось неимоверно трудной задачей. Поэтому, в общем и целом порицая чрезмерное сосредоточение власти у отдельных авторитарных режимов, таких как существовавшие на Кубе до 1958 года, американская администрация отдавала предпочтение отстаиванию в Латинской Америке, как и в Азии, консервативных интересов. Картина не всегда выглядела однообразной; власти ряда стран действовали вполне толково. Обратите внимение на Боливию, где в 1952 году провели земельную реформу. Но оставалось верным то, что на протяжении практически всего предыдущего столетия беднейшие латиноамериканцы фактически даже не слышали о правителях народниках или консерваторах, ведь их вожди прислушивались к мнению населения только городов. А хуже всех жили земледельцы, львиную долю которых составляли американские индейцы по происхождению.