Книга Яростный Клинок - Дэвид Геммел

— Где ты получил такой ужасный шрам? От прикосновения ему стало не по себе.

— Медвежьи когти.

— У тебя, должно быть, есть и другие шрамы? — спросила она, наклоняясь еще ближе.

— Да.

— Хотелось бы их увидеть.

— Любишь разглядывать шрамы?

— Мне хотелось бы взглянуть на твои. Я закончу работать через час. Потом ты мог бы зайти ко мне. Лучше потратить серебряную монету невозможно.

При упоминании денег, Конн расслабился, вспомнив Эриату.

— Непременно приду, — сказал он.

Девушка улыбнулась еще шире и ушла. Конн встал, потянулся и направился к песчаному кругу, где некоторое время смотрел, как продают лошадей. Тассилийские лошади были замечательны, в них поколениями развивали резвость и силу. Конн лениво подумывал, как бы скрестить тассилийского жеребца и кобылу из земель риганте.

Когда аукцион подошел к концу, юноша вышел подышать ночным воздухом и сел на низкую ограду, чтобы посмотреть на приморский город сверху. В лунном свете Гориаза не казалась уродливой. В сотнях окон мерцали светильники, а дорожки и тропинки освещали факелы. Город сиял как украшенное алмазами ожерелье.

Конн слез с ограды и хотел было вернуться в здание, и тут его внимание привлекло движение слева. По холму к залу поднимался мужчина. Он был высок и широк в плечах, коротко обрезанные волосы отливали в лунном свете серебром. Конн наблюдал за ним и размышлял, что за движение он заметил раньше. Человек двигался уверенно, гордо выпрямившись. Юноша улыбнулся. Неизвестный двигался как Руатайн — с той же естественной грацией. Неожиданно на дорогу выскочили темные тени. На клинке блеснул свет. Идущий человек почувствовал опасность и обернулся, ударяя первого из атакующих. Тот отступил, но второй, вооруженный дубиной, нанес удар в лицо. Человек пошатнулся и упал. Конн обнажил нож и бросился к ним, крича во все горло.

Двое немедленно бросились на него. У одного был нож, у другого дубинка. Первым шел человек с ножом. Конн развернулся и ударил противника в коленку. Раздался громкий хруст, за которым последовал крик, и человек упал. Перепрыгнув через него, Конн поднял левую руку, защищаясь от дубины, и ударил противника ножом сидов в левое плечо. Человек застонал, отступил, потом развернулся и сбежал. Двое других тоже удрали. Конн не стал их преследовать, а опустился на землю возле жертвы.

Несмотря на белые волосы, человек оказался совсем молодым. Судя по виду, ему было не многим больше двадцати. Из раны на виске струилась кровь. Он с трудом поднялся на колени, тихо ругаясь. Конн помог ему встать.

— Идемте, я отведу вас в зал, — предложил юноша.

— Я могу идти сам, друг мой, — ответил высокий человек. — Мне приходилось переживать более тяжелые ранения. — Он бросил взгляд на лицо своего спасителя. — И тебе тоже. Кто это был? Лев?

— Медведь.

— Тебе повезло, что ты выжил.

— И вам, — рассмеялся Конн. — Вы знаете, кто ваши враги?

— Сейчас узнаем. — Человек направился к стонущему противнику. Его нога была сломана ниже колена.

Высокий склонился над ним.

— Кто послал тебя? — спросил он. Лежащий плюнул ему в лицо.

— Я ничего тебе не скажу, проклятый тургонец.

— Может, это и правда, — ответил высокий, поднимая упавший нож незадачливого убийцы.

Коннавар увидел в его глазах холодную решимость.

— Не убивайте его.

Человек на мгновение застыл, потом расслабился и ответил:

— Ты рисковал ради меня жизнью. Я не могу отказать в твоей просьбе. — Он глянул на поверженного врага: — Если мы оставим тебя тут, тебя подберут друзья?

— Да, — простонал тот.

— Тогда прощай.

Бросив нож на человека, он пошел прочь. Конн последовал за ним.

— Он назвал тебя тургонцем. Ты из Каменного Города?

— Да. Меня зовут Валанус. Почему ты интересуешься моей родиной?

— Мы с другом собираемся отправиться туда. Мне хотелось бы узнать о нем.

— Это великий город, юноша. Центр мира. А теперь мне, пожалуй, стоит заняться собственной раной. Так скажи, кому я обязан жизнью.

— Я Коннавар.

— Гат? Остро?

— Риганте.

— Ах да, племя, живущее за морем. Слышал о них. Говорят, гордые люди. Вы поклоняетесь деревьям и чему-то еще.

— Мы не поклоняемся деревьям, — объяснил Конн, пока они шли в зал. — Мы поклоняемся богам воздуха и воды, духам земли.

— Есть только один Бог. И Он в Каменном Городе. — Валанус замер на пороге зала. — Скажи мне, Коннавар, почему ты спас мою жизнь?

— Почему бы и нет? — резонно спросил юноша. Тургонец устало улыбнулся.

— Голова болит слишком сильно, чтобы с тобой спорить. Я у тебя в долгу, риганте.

Он отвернулся и вошел в зал.

Гаршон был невысоким, сутулым, лысым человеком почти шестидесяти лет. Правую глазницу прикрывала полоска красной ткани. Запястья украшали золотые браслеты, а пальцы унизывали безвкусные перстни. Единственный глаз был бледно-голубой, и он смотрел либо свирепо, либо очень внимательно. Гаршон не признавал полумер. С того самого ужасного дня сорок четыре года назад в лесу Дока, когда ему выжгли правый глаз.

Он охотился на кроликов, а мимо проезжал князь с женой. Юного Гаршона поразила красота жены правителя, и он не склонил голову, а вместо этого уставился на нее. Позже, когда слуги связали его и раскалили железо на огне, княгиня сказала, что он осмелился ей подмигнуть.

Гаршон жестоко страдал. Боль была невыносимой, и она подарила ему ужасную мечту, которая жгла сердце так же, как раскаленный кинжал выжег его плоть.

Возмездие произошло спустя шесть лет и восемь дней. Собрав толпу разбойников, он разграбил земли Дока, богатея и набирая силы, нанимая еще больше воинов и убийц, и, наконец, осадил город князя. Когда город пал, хозяина выволокли обнаженным на городскую площадь. Там Гаршон лично кастрировал его, а потом повесил. Княгиню он сбросил с высокого обрыва и с удовольствием глядел, как ее тело разбилось о камни внизу. Детей продали в рабство.

Другие князья заключили союз и вместе почти уничтожили его армию. Самому Гаршону удалось бежать на запад с тремя лошадьми и сундуком золота. В конце концов он добрался до маленького порта Гориазы.

Тридцать лет он фактически правил городом и торговыми маршрутами; власть его была непререкаема, а влияние неограниченно. Короли и принцы племен приезжали к нему за советом и помощью. Слово Гаршона имело вес на шесть миль вокруг, но ему этого было мало. Он вообще никогда не был доволен. В день, когда он убил лорда и притащил леди к утесу, она кричала: