Книга Прелестная узница - Ханна Хауэлл

— Луиза, я вас никогда не покину, — ласково улыбнулся Джордж.

Четверо ребят дружно рассмеялись.

Луиза залилась румянцем, окинула взглядом своих спутников и повернулась к гостинице.

— Похоже, я наконец поняла какая от вас, Джордж, может быть польза. У нас не получилось обменять вас на Эллу. Но мы лишаем Харригана вашей помощи. Намного легче загонять в загон одного жеребца, чем двух.

— С жеребцом, что в гостинице, у вас как-то не очень получается, Луиза.

— Заткнитесь, а?

— Когда мы туда пойдем? — спросил Эдвард. — Может быть, не откладывать дела в долгий ящик и сделать это прямо сейчас?

— Ни в коем случае. Приближается время обеда. Пусть бедная девочка сначала хорошенько подкрепится. Я могу примерно прикинуть, сколько времени у них уйдет на еду. Тогда в гостиницу войду я и выведаю у портье номер комнаты. А пока я буду с ним любезничать, Джошуа, Эдвард и Томас незаметно поднимутся по лестнице. Я присоединюсь к вам, как только смогу, и тогда мы наконец доберемся до негодяя.

— Ты сегодня что-то рано отослал своих соглядатаев, — бросила Харригану Элла, когда он вошел и запер дверь.

Он бросил на нее подозрительный взгляд.

— Вот как! Значит, ты знаешь о ребятах?

— Конечно, знаю. Уж не думаешь ли ты, что когда я остаюсь одна, то предаюсь благодушным размышлениям? Я не один раз прокрутила в голове возможные пути бегства. И уже в первый день заметила нанятых тобой шпионов.

— Раньше я это делал, чтобы мы с Джорджем могли хоть немного отдохнуть. Но теперь, когда Джорджа с нами нет, это тем более необходимо.

— Похоже, эта поездка обходится тебе недешево. Он посмотрел на нее с плохо скрываемым возмущением:

— Не стоит злорадствовать по этому поводу. Мне были выделены соответствующие средства на оплату расходов. Тогда мне показалось, что денег слишком много, но не было никакого смысла об этом говорить. У богатых свои понятия о дорожных расходах. Так что я решил, что никому не станет хуже, если я немного наживусь на этом.

Элла ничего не смогла с собой поделать и рассмеялась:

— Так смешно смотреть, когда ты с деланным безразличием ходишь вокруг да около известного имени.

— Мы же договорились не заводить о нем никаких разговоров.

— А! Тогда я просто не поняла, что и имя его тоже не надо называть.

— Вот и ужин, — заметил Харриган, когда в дверь негромко постучали.

Он был безмерно рад спасительному стуку. Ему вдруг стало не по себе при одной мысли о Гарольде и Филадельфии. И Харригану не хотелось, чтобы Элла это почувствовала.

Поставив поднос с едой на стол, Харриган бросил взгляд в окно и поморщился. Вздымавшиеся за окном горы будили в нем щемящее чувство. Оно возникло еще несколько дней назад, когда скалистые вершины только замаячили на горизонте. Раздражало то, что здесь любой его взгляд в окно неизменно упирался в эти сумрачные каменные громады.

Вопреки всем своим усилиям довезти Эллу до Филадельфии он старался вообще не думать об этом месте. Чем ближе они подъезжали к Филадельфии, тем труднее становилось Харригану избегать мыслей о Гарольде. В глубине души он был крайне обеспокоен тем, что делает, но не видел возможности сойти с избранного им самим пути. Несусветной глупостью было бы закрывать на все глаза и думать, что все в полном порядке. Однако только при этом условии мог он продолжать делать то, что делает.

— Как странно, что мы сидим здесь и спокойно ужинаем, — тихо проговорила Элла, расправляясь с овощным рагу.

— Раза два мы так уже ужинали, — ответил Харриган и не спеша отхлебнул пива из высокой кружки.

— Только в самом начале путешествия и когда мы были у Линдонов. Позже, всякий раз когда мы останавливались в городе, тут же появлялась моя тетя. — Она с удивлением посмотрела на неожиданно засмеявшегося Харригана: — Ты находишь это смешным?

— Так оно и есть. Да вот только что я стоял около гостиницы, наслаждался сигарой, и вдруг до меня дошло, что я невольно рыскаю глазами по сторонам, высматривая, нет ли где Луизы. Представляешь — такая миниатюрная женщина, а одна мысль о ней наводит страх!

Он с облегчением увидел, как на губах Эллы появилась улыбка.

— Луиза — очень решительная женщина, и она испытывает непередаваемое отвращение к тому человеку, чье имя мы не произносим.

— Это было ясно с самого начала. Интересно, что подумали бы люди, узнай они, с каким старанием я избегал встречи с твоей тетушкой. Они посмотрели бы на хрупкую, хорошенькую, маленькую Луизу, потом на меня и расхохотались бы от всего сердца. Я почти слышу их шуточки в мой адрес.

— Если такое произойдет, просто постарайся напустить на них мою тетю, и им очень скоро станет не до смеха. Большинство горожан начинают раскланиваться с ней чуть ли не за милю. А вокруг ее ранчо стоит тишь да гладь. Я поначалу думала, что она слегка переигрывает, изображая суровую и несгибаемую женщину, но быстро поняла, что иначе просто нельзя. Тамошним мужчинам не по нутру женщина, которая владеет землями и занимается скотоводством. Это удел мужчин, и точка. А то, что она лучше многих фермеров знает свое дело, злит их еще сильнее. Куда лезет эта баба, понимаешь?

— Так вот почему у нее… разноплеменные работники.

— Ну, ты очень аккуратен в выражениях, — вполголоса отметила Элла, поднимая бокал с лимонадом. Отпив глоток, она продолжила: — Полукровки, метисы, бездомные бродяги — так их называют повсюду. Потом, у тетушки действительно были трудности с наймом белых работников. Владельцы соседних ранчо не желали терпеть ее у себя под боком. Всякий раз когда какой-нибудь белый начинал раздумывать, не наняться ли к тете на ранчо, его тут же отговаривали. А потом она спасла Джошуа.

— Она его спасла?

— Да. Его избили до полусмерти и бросили у обочины сразу на выезде из города. Похоже, он имел наглость заикнуться о работе. Тетушка наткнулась на него, когда возвращалась домой. Она привезла его на ранчо, залечила раны и предложила работу. Теперь у нее работают четверо парней, из которых только двоих в округе считают за белых. Они все метисы, а матери у них были шлюхами. Люди, по-видимому, думают, что мальчики виноваты в дурной славе своих родителей, и соответственно к ним относятся.

— И эти ребята невероятно преданы ей, так?

— Ты прав. Но дело тут не только в благодарности. Луиза не презирает их, не обращается с ними как со швалью, не тыкает им в нос, какая она благодетельница, что милостиво дозволила вывозить из хлева навоз. Она обращается с ними как с равными. Для большинства из них это было в диковинку.

— Вот это мне очень легко понять, — кивнул Харриган. — Когда ирландцы появились здесь, их тоже не встретили с распростертыми объятиями. Со временем стало полегче, но предубеждение так до конца и не исчезло.

— Мальчики Луизы, так их теперь называют, нашли в ней мать, тетку, сестру и даже ангела-хранителя. Она стала для них той самой семьей, которой у них никогда не было или которой они слишком рано лишились.