Книга Чеченский бумеранг - Николай Иванов

– Одевайся, – разрешил двигаться и парню. – Пойдете пока с нами.

– Да-да, – согласился тот.

Зато девушка, более бесхитростная или более смелая, поинтересовалась:

– А куда?

– До Моздока, конечно, мы вас не потянем, но пару километров пройдете. На всякий случай, чтобы шума не поднимали.

– Мы не… – начал парень, но Туманов одним движением автомата заставил его замолчать.

– Возьмитесь за руки и следуйте за мной. Гена, – опять перешел Заремба на никому не нужную конспирацию. – При малейшей попытке бежать стреляй на поражение.

– Есть, – с удовольствием согласился с приказом капитан. Не думали, что придется столь скоро покидать приютившие их развалины. А тут не только от воюющих сторон покоя нет, но и от влюбленных. Где теперь прятаться? Где тот уголок в районе, куда не заглянет ни одна собака? И воды не набрали… Шли медленно, все по тому же оврагу выбираясь к лесополосе. Но сколько раз она может выручать? Да и не выручит. Хотя бы потому, что сама продувается насквозь ветрами, просматривается насквозь взглядом, простреливается навылет любым выстрелом. В лесополосе спасения нет…

– Все, – остановился Заремба. Как ни плавно передергивал Туманов затвор, а металл клацнул, заставив чеченцев вздрогнуть и сжаться. Передернутый затвор под слово «все» – это в самом деле все.

Однако решимости и решительности в действиях командира капитан по-прежнему не увидел. Неужели пример с Вахой недостаточен: ехали бы сами за рулем, уже пересекли бы границу с Ингушетией. А отпустить чеченцев – это пустить по своему следу гончих псов. Непротивление злу насилием? Толстовщина какая-то…

Заремба, наоборот, думал о Туманове. Вдруг отыскал, высветил в чехарде всякой всячины тот основной штрих, из-за которого он с самого первого раза все же не очень возжелал иметь рядом пограничника – тот показался ему чересчур агрессивным. Если лично он настрелялся в своей жизни вволю, то Туманов лишь начинает это делать. Ему укажи на врага и дай в руки оружие – и он станет мстить. Беспощадно и в какой-то степени справедливо. За свою передвинутую заставу, за прошедшую, оказавшуюся глупой, жизнь. За поруганную – в первую очередь высшими чиновниками и государственными мужами – Родину. Собственные семейные неурядицы. Тем более нет нужды жалеть чеченцев, которые копят злобу к его товарищам по оружию и всегда готовы пустить в ход свое.

…Но разница между начинающим войну и ее заканчивающим – как раз в десятках загубленных жизней. Подчас невинных…

– Бегите домой, чтобы пятки сверкали, – отпустил влюбленных подполковник.

Те недоверчиво, не спуская глаз с автоматов, попятились. А когда капитан сделал неосторожное движение, сердечки у них оборвались и они окаменели.

– Я сказал, бегите, – повторил Заремба.

Третьего раза не потребовалось. Схватившись за руки, парень и девушка бросились к редким огонькам поселка. К продолжению жизни и любви.

– А ты не скажешь, зачем нам вообще автоматы? Просто таскать и пугать кошек? – поинтересовался Туманов. – Ты веришь в их благородство и надеешься, что они никому ничего не скажут?

– Нет, не надеюсь. И надо уносить ноги, если хотим, чтобы они нас еще носили по грешной земле.

– Благородно, конечно, но глупо, И когда они тебе или мне станут вспарывать живот или отрубать голову, не забудем вспомнить этот миг.

– Надо уходить.

– Куда? «Спереди застава, сзади западня», – песенку такую слыхал?

– Слыхал. И сто раз проходил ее на практике. А уходить…

Пересекаем трассу и в обход села – снова к блокпосту.

– Ты что-то забыл сказать Приходько?

– Думаю, да.

– Что?

– Помнишь солдата, что лежал около сгоревших машин? Надо похоронить.

Сказал, конечно, о первом вспомнившемся, но в то же время именно с этим и согласился: раз не забывается, если сидит в подсознании, то все едино отыскалось бы. И мучило бы потом всю жизнь. Очень хорошо, что вспомнился непохороненный солдат…

– Знаешь, это не ты не хотел меня брать с собой, – вдруг снова вспомнил Балашиху капитан. – Это я не хотел с тобой идти. Что-то чувствовал в тебе надломленное. Извини, но это так.

Зарембе, который сам несколько минут назад думал что-то подобное о Туманове, оказалось неприятным это признание вслух. Не желая усугублять конфликт, первым тронулся с места:

– Надо спешить. Трогаемся.

– Пошли, – не стал спорить и Туманов.

Свое слово он сказал, прекрасно в то же время понимая, что им суждено ради спасения держаться только вместе. Это потом, в России, можно разойтись в разные стороны и больше никогда не касаться друг друга. Но в Россию надо выйти…

Едва успели перебежать трассу и начать обход поселка, как около развалин послышался собачий лай, голоса людей, замелькали фонарики. Туманов скосил глаза на командира: а я о чем говорил? Заремба, кажется, в глубине души надеялся, что ничего подобного не произойдет, и правота пограничника откровенно удручила его. Впрочем, почему должны доверять ему люди, которые боятся теперь и собственных развалин? Все закономерно.

– А Приходько наверняка сразу всадит нам по паре магазинов, – продолжал прогноз Туманов. – Лично я на его месте всыпал бы, – боясь все-таки ошибиться, поправился пограничник.

Но Заремба окончательно вознамерился идти к старшему лейтенанту. Или убедит его помочь, или… или все годы службы и работы с людьми пошли насмарку и он не разбирается в жизни.

– Ты постоишь в сторонке, – ограждая капитана от неожиданностей в виде той же пары магазинов, распорядился подполковник.

– Пойдем вместе, – не согласился с командиром пограничник. – Только вдвоем.

– Извини, но вот это – точно глупость. Прикроешь меня.

Капитан усмехнулся:

– Своих стрелять у меня рука не поднимется. Даже ради тебя, командир.

– Тогда держи, – Заремба снял с пояса сумку. – Здесь, надо полагать, несметные суммы. В долларах. Пока ты будешь с ними, ты, с одной стороны, останешься подвержен невероятному риску, но с другой – прикрыт на будущее. Если не вернусь – распоряжайся по своему усмотрению.

– Неладно что-то у нас с тобой, Алексей, – не трогая сумки, проговорил капитан. – Нам бы выползать вместе, а мы на радость своим и чужим полируем грани.

– Значит, не роботы. Значит, думаем и не желаем превращаться в тупых и слепых исполнителей, которым наплевать на собственное мнение о себе. Все нормально, Василий. К тому же я убежден, что вернусь.

– Возвращайся, – пожелал и Туманов, хотя про себя добавил: – На влюбленную парочку тоже надеялся…

Вместе с сумкой оставив и автомат, Заремба вышел на трассу и пошел по пустынной дороге в сторону поста. Оттуда долго его не замечали, потом раздались команды и в воздух ушли трассеры. Подполковник остановился, успокаивая солдат и давая время Приходько выйти из землянки. Тот попусту стрелять не станет. В самом деле – вверх ушла зеленая осветительная ракета. Заремба поднял руки, но не сдаваясь, а показывая, что без оружия, и медленно пошел на блокпост. Его напряженно ждали. Старший лейтенант в красивое кино играть не желал и выходить навстречу тоже безоружным не намеревался. Встретил Зарембу у первых изгибов «змейки» при оружии, показывая, кто здесь распоряжается.