Книга Пепел Вавилона - Джеймс Кори

– Элис Каспар, – невыразительно отозвалась она. Таким голосом говорят политзаключенные. Так, пока что ничего хорошего.

– Прекрасно, – покривил душой Холден. – Так, и где ты живешь?

– На станции Церера. – После неловкой паузы девочка добавила: – В квартале Салюторг.

– Ага… и чем занимаешься?

Она покивала, набираясь уверенности.

– С тех пор как Церера вырвалась из-под управления Земли, моя семья занималась службой финансовой координации. Переводом курсов марок разных корпораций и правительств. Моя семья бист миролюбива. В подавлении астеров внутренними планетами вина не…

– Извини, я перебью, – остановил ее Холден. Элис замолчала и потупила взгляд. Как это у Моники все так легко получалось? Холден начинал понимать, что для этого требуются опыт и практика, само собой не выходит. Только времени у него не было, и он, очертя голову, бухнул:

– Когда мы познакомились… примерно четыре часа назад, ты была с друзьями. В коридоре?

Элис, смешавшись, захлопала глазами и оглянулась на свою тиа. С этим недоверчивым взглядом она впервые с тех пор, как попала на борт, стала сама собой.

– Это было просто потрясающе, – продолжал Холден. – В смысле, я проходил мимо, увидел вас и просто засмотрелся. Ты не могла бы мне рассказать?

– Про шин-син? – спросила Элис.

– Это так называется? То, что вы делали со стеклянным шариком.

– Он не стеклянный, – сказала Элис. – Резиновый.

– Да-да! – Холден окатил ее энтузиазмом – все равно что поливать водой губку. Все впитается без следа. Но тут Элис хихикнула. И ничего, что она смеялась скорее над ним, чем вместе с ним. – Ты бы не могла показать? Прямо здесь?

Она засмеялась, прикрыв рот ладошкой. Долгую секунду Холден думал, что все пропало. Но тут она растянула висевший на боку мешочек и достала четыре ярко раскрашенных прозрачных шарика – чуть больше и мягче тех, с какими играл в детстве Холден. Она тщательно расположила шарики между пальцами на уровне вторых суставов. И запела – тонкая, прерывистая мелодия, а потом рассмеялась и помотала головой.

– Не получается, – сказала она. – Не могу.

– Пожалуйста, хоть попробуй. Это так здорово.

– Глупо, – сказала она. – Детская игра.

– Я… очень ребячливый.

Когда девочка снова оглянулась на тиа, вместе с ней оглянулся и Холден. Пожилая женщина смотрела все так же угрюмо, но в ее старческих глазах мелькнуло подобие улыбки. Элис успокоилась, поправила мячики и запела. Когда ритм установился, она принялась тихонько хлопать в ладоши, перебрасывая шарики из руки в руку так, как будто они плясали сами собой. Песенка то и дело выходила на синкопу, и тогда один из мячиков падал ей на ладонь и, отскочив, оказывался между пальцами другой руки. Допев, девочка застенчиво взглянула на Холдена и покачала головой.

– Вдвоем это лучше получается.

– С партнером?

– Дуй. – Поймав ее мимолетный взгляд, Холден с восторгом понял, что он означает, и обернулся к невозмутимой дуэнье. Та подняла бровь.

– А вы… тиа, – спросил он, – умеете в шин-син?

Фыркать тиа умела не хуже армейского старшины. Когда она вышла вперед, Элис посторонилась и вручила женщине два мячика. В толстых пальцах тиа они показались меньше. Старуха вскинула голову, и в этот момент Холден в точности представил, как она выглядела в возрасте Элис.

Песенка на этот раз была сложнее, ритм девочки схватывал и поддерживал переливы старушечьего голоса. Прозрачные яркие шарики плясали в их ладонях, перескакивая из руки в руку. Хлопки держали ритм песни. На синкопах они перебрасывали шарики друг другу, ловя костяшками пальцев. К концу обе заулыбались. Наконец тиа подбросила шарики вверх один за другим так быстро, что все одновременно оказались в воздухе, и поймала одной ладонью. При полной g такой трюк бы не прошел.

Когда Холден зааплодировал, старуха кивнула, принимая восторг с королевским достоинством.

– Поразительно! Просто чудо! – сказал Холден. – Как вы научились?

Элис покачала головой, дивясь этому странному, радующемуся, как ребенок, землянину.

– Это же просто шин-син, – ответила она. А потом глаза у нее распахнулись, а кровь отхлынула от щек.

– Мистер Холден, – сказал Фред Джонсон, – когда у вас найдется минутка…

– Да, конечно, – отозвался Холден. – Мы тут просто… м-да. Еще секундочку.

– Жду в рубке, – улыбнулся Фред и кивком приветствовал двух астерских женщин. – Леди…

Холден закрыл программу, поблагодарил Элис и ее тиа и проводил их через шлюз в доки. Когда женщины ушли, он просмотрел, что записалось: голоса женщины и девочки, игра их ладоней, и между ними, третьим в игре, вьются шарики. Именно то, на что он надеялся. Сжав запись, он, как и предыдущие, переслал ее на Тихо и Монике Стюарт.

Он рассчитывал наснимать еще много. Он уже брал интервью у ученого с Цереры – самоучки, получившего образование по учебным программам из сети, – и накачивал того дрожжевым пивом, пока тот, освоившись и развязавшись, не выдал страстную речь, прославляющую достоинства тихоходок. Он поговорил с женщиной-диетологом, работавшей на гидропонных полях: та всего лишь согласилась рассказать о проблемах с водой на Церере, а стала чистейшим голосом страха и горя, какой ему доводилось слышать. Он говорил со старейшим, если ему верить, астером на станции и услышал от него длинную, вероятно, апокрифическую историю открытия первого лицензированного борделя.

Вот и все. Пока. Четыре интервью, все довольно короткие. Он надеялся, что Монике этого хватит. Она уверяла, что многое даст монтаж.

В доках было тише, чем он привык. Церера, особенно после плотной и почти неуправляемой толпы на Луне, казалась подранком. Она еще не оправилась от удара. Бездействовали карты и погрузочные мехи – дожидались кораблей с продовольствием или времен, когда на станции появится груз на отправку.

Холдену доводилось слышать о реперфузионном синдроме. Когда из пережатой конечности выдавливается вся кровь, возвращаясь, она рвет сосуды, смешиваясь с межклеточной жидкостью. Он, помнится, подумал тогда, как это странно: то, что было нормальным и необходимым для жизни, возвращаясь, наносит вред. Так стало теперь с Церерой, хотя он не знал, считать единый флот вернувшейся кровью или какой-то другой жидкостью, которую приходится вливать, пока Церера оценивает тяжесть нанесенной ей раны.

На обратном пути пришлось обходить Гора Дрога с Амосом – те искали неполадку, из-за которой плохо работала вентиляция. Кларисса Мао говорила с ними из машинного. Проблема из тех, что постоянно всплывают при полной команде. В лифт перед Холденом втиснулась Чава Ломбо.

По правде сказать, даже со всеми людьми Фреда и Холдена «Росинант» принял меньше положенной ему команды. Если Холден страдал от многолюдства, виной тому был не корабль, а его собственные привычки и ожидания. С полной командой было бы еще теснее – как на нормальном корабле военного флота. Холден об этом знал. Он даже знал, что с лишними людьми всем безопаснее. «Росинант» строился с большим запасом прочности. Такой же предполагалась и команда. Только получалось иначе. Запасной механик не заменит Амоса. Второй пилот – не Алекс. Люди не сводились к своим ролям и функциям, люди замене не подлежали. Это относилось и к «Росинанту», и к человечеству в целом.