Книга Приключения капитана Коркорана - Альфред Ассолан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Весь народ закричал:
— Да здравствует Коркоран-Сагиб. Да царствует он над нами и детьми нашими!
Коркоран продолжал:
— Все люди родятся равными и свободными, но, так как силы не у всех одинаковы, приходится иметь среди людей власть для защиты слабых и для того, чтобы принудить всех уважать закон. Вот обязанность, которую вы на меня возлагаете и которую я должен выполнить, а вы обязаны составлять законы, строго держась справедливости и свободы.
Мои предшественники силою набирали двести тысяч солдат. Я не желаю подражать им и сохраню под знаменами только десять тысяч человек, при том все это будут добровольные солдаты, то есть поступающие на службу по собственному желанию. Такое количество солдат вполне достаточно для охранения порядка, но я раздам оружие всему народу, для того чтобы он мог защищать свою свободу против англичан, если они снова на нас нападут, а также для того, чтобы защищаться против меня, если я злоупотреблю своей властью.
Налоги были в сто миллионов рупий. Вы сами увидите на будущий год, насколько их надлежит уменьшить. Что касается меня, то с помощью драгоценностей, оставленных мне Голькаром, я сам в этом году уплачу все расходы на общественные нужды. Это будет мой подарок народу мараттскому для ознаменования торжества вступления моего на престол. Я все вычислил и оказывается, что тридцать миллионов рупий, даже с большим избытком, достаточны для покрытия всевозможных расходов государства.
При этих словах все восторженно восклицали, изумляясь и радуясь. Представители народа плакали от избытка чувств. Ни в какие времена и ни у каких народов не бывали примеры, чтобы цари из своего личного имущества удовлетворяли всем государственным нуждам. Но Сугрива позволил себе возражать против такого беспредельного великодушия. На это Коркоран отвечал:
— Я прекрасно знаю что делаю. Неужели ты думаешь, что меня сколько-нибудь интересуют миллионы Голькара, силою и вымогательством отнятые у народа? Сита, и она лучше меня, нисколько не сожалеет об употреблении, которое я намерен сделать из этих миллионов. Впрочем, я полагаю, по многим причинам, что мне не придется долго царствовать, и я хочу сделать это дело царствования настолько трудным, чтобы после меня никто не решился занять мое место.
Раздались восторженные рукоплескания, и, когда они несколько затихли и Коркоран снова хотел продолжать свою речь, вдруг раздался необыкновенный шум, и видно было необычайное смятение у большой входной двери в зал заседаний. Все сторонились от дверей со всеми признаками ужаса. Не успел Сугрива отправиться узнать причину этого шума, как появилась Луизон. Она приближалась медленно, вся окровавленная и держа в пасти бездыханный труп Лакмана.
При виде этого все вскрикнули от ужаса, и сам Коркоран был чрезвычайно изумлен. Луизон, положив труп на ступенях трона, подала знак своему хозяину следовать за собою и возвращалась той дорогой, по которой пришла. Уже поднялся ропот в толпе и говорили о том, что надо застрелить Луизон в отмщение за смерть брамина, Коркоран, поняв намерение Луизон, громко заявил о том, что она нисколько невиновна и что сейчас будут представлены этому доказательства.
И действительно, она прямо повела его к дому Лакмана, спустилась в подземный ход и показала бочки с порохом, насыпанный дорожкой порох, потушенный фитиль и человека, опасно раненного, так как ударом когтей у него был распорот живот. Это был соучастник брамина, сам рассказавший как все произошло.
Дело в том, что Луизон не погибла в тайнике башни Модиа. Она упала, как падают кошки и тигры, именно на лапы, и только была оглушена падением до такой степени, что находилась почти в обмороке на дне этой ужасной пропасти, вымощенной камнями и массой человеческих костей. Но она вскоре очнулась и изучала местность. По несчастью, нигде не было никакого выхода, хотя были дверь и окно, но на высоте восьмидесяти футов, но и от них она была отделена зловещим люком, причиною ее несчастья.
Однако Луизон была не из таких, которые от всего приходят сейчас в отчаяние и ждут спасения только от неба или счастливого случая. В течение трех дней и трех ночей она рыла землю и камни когтями и зубами, проводя все время почти без пищи, так как при ее деликатности и избалованности нельзя же было считать пищею дюжину крыс, которых она ела, едва превозмогая отвращение. Но тем не менее она не погибла от голода, а это было самым существенным. После трехдневной отчаянной и упорной работы она увидела снова солнечный свет и очутилась на свободе, на расстоянии около двадцати шагов от башни Модиа.
Можно себе представить, какой страшной жаждой мести она была одушевлена. Она не побежала, а стрелою полетела в Бхагавапур и бешенным скачком сразу выломала дверь, ведущую в дом Лакмана, всюду разыскивая брамина, и наконец нашла его в подземном ходе, как раз в ту минуту, когда он зажигал фитиль и хотел уходить.
Броситься на него, свалить на землю, перегрызть ему горло, ранить его сообщника, все это для нее было делом нескольких секунд, а во время этой возни, к великому общему счастью не только Коркорана и Ситы, но и всех народных представителей, фитиль потух! Луизон, хотя смутно сознавая значение ею совершенного, тем не менее чрезвычайно гордилась своим подвигом и появилась, как мы уже говорили выше, в собрании, возвещая населению Бхагавапура о той опасности, которой оно подвергалось.
Едва ли теперь представляется надобность продолжать этот рассказ, подробно упоминая о всеобщей радости, о короновании Коркорана и Ситы и обо всех блестящих пиршествах и торжествах, последовавших за коронованием. Ясно также и то, что Луизон не была забыта в молитвах и благодарности народа, обращенных к Браме и Вишну, и более, чем прежде, все уверились, что богиня Кали приняла вид тигрицы с целью появиться перед людьми, оказывая им благодеяния.
Через шесть месяцев после сражений, о которых рассказывалось в первой части книги, капитан Коркоран, сделавшийся магараджей страны мараттов, спокойно и мирно наслаждался плодами своей мудрости и еще большей отваги, доставившей ему блестящие победы. Впрочем, ничего не может дать такого полного понятия о его счастье, как письмо, написанное и посланное им несменяемому секретарю Лионской Академии наук с целью доставления ему отчета о путешествиях, совершенных в горах Гатес и в долинах Нербуды и Годавери в поисках за знаменитой рукописью Гурукарамта:
Магараджа Коркоран I
Господину Президенту Лионской Академии наук.
Бхагавапур, 11 октября 1858 г.
Второй год нашего царствования и четыреста тридцать три тысячи семьсот девятнадцатый год после восьмого воплощения Вишну.
Милостивый Государь!
Прошу знаменитую Академию извинить некоторое замедление в сообщении результатов моих расследований. Гурукарамта наконец найдена, и я имею удовольствие препроводить вам при сем точную копию этой знаменитой рукописи, существование которой, по словам самых ученых браминов, относится ко времени за двадцать пять тысяч лет до Рождества Христова. Что касается меня, причем я вовсе не хочу навязывать публике мое личное мнение, но я имею много оснований утверждать, что эта рукопись появилась за восемьсот лет до Потопа и что она была спрятана Ноем в сундуке в тот момент, когда этот святой патриарх торопливо укладывал в Ковчег свои пожитки и помещал туда своих жен, сыновей, дочерей и по паре каждого вида животных, из обитавших в то время на земле.
