Книга Апокалипсис on line - Михаил Соловьев

— ??? — изображал я недоумение.

«Сколько у нас с тобой осталось времени?» — уточнял «парень».

— Опять куда-то ехать через час, — не обращаясь ни к кому, ворчал я.

«Успею немного рассказывать», — сообщил в привычно-путанной манере «Малыш».

Глава 32

Времени на разведданные «Малыша» действительно не хватило, хотя ему сильно хотелось поделиться. Появился Юрий Леонидович, одетый в спортивный костюм, и я засобирался за кейсом.

Для начала пошли за территорию нашего крыла. Мой новый шеф открывал двери с красными запрещающими надписями пластиковым «гостиничным» ключом. Безликие коридоры и одинокие двери. Моргание люминесцентных ламп. Стерильная чистота. Одинокий уборщик с явным удовольствием натирающий пол.

«Только добровольцы», — вспомнил я лекцию.

За очередной дверью оказался оборудованный пост спецов, которые при нашем появлении приветственно откозыряли.

— Мы в стационар, — сообщил Юрий Леонидович, — Новенького переоденем. — С этими словами он протянул свою карточку и получил взамен другую: белую с красным крестом.

Доброжелательные взгляды. Странное ощущение братства. «Единоверцы», — всплыло в памяти забавное словечко.

Действительно окружающая картинка и общая атмосфера напоминали монастырь — не монастырь, секту — не секту. Мы шли дальше по коридору и миновали еще несколько постов. Дежурные неизменно вставали, приветствуя моего нынешнего шефа, и с интересом рассматривали меня. Ощущение доброжелательности не пропадало.

— Главный коридор базы, — рассказывал Леонидыч, размахивая руками, — Сюда выходят все функциональные блоки и попасть на улицу можно только через него.

Я слушал и рассматривал сводчатый потолок. Архитектура была забавной. Полное отсутствие окон. Вспомнил фильмы о бункерах и военных базах. Похоже. Но картинку сильно портила дружеская атмосфера, и представить злобного монстра за углом никак не получалось.

«Демоны» мои тоже находились в состоянии покоя. «Авантюрист», правда, готовился к операции с кейсом, а вот признаков сопровождающих мои неформальные способности не было и время текло в своем обычном русле. — Ты тоже лежал здесь в карантине, и лишь потом тебя перевезли в наше крыло, — подходил к очередным дверям шеф, — Твои вещи сейчас здесь, их должны были привести в порядок. Когда я тебя увидел, даже запереживал: того ли мы поймали — бомжатина-бомжатиной, — гулко смеялся он.

За открывшейся белой дверью с красным крестом никого не оказалось. Юрий Леонидович размашисто шагал вперед по гладкому полу, а я семенил следом, стараясь попадать в ногу.

Начались «тюремные» двери с обзорными окошечками и мощными щеколдами.

Сразу вспомнил страшное клацанье дверей нашего иркутского СИЗО: — «Клацыньььь…» — и вибрация локальных решеток: — «Ун-н-н-н…» Жуть! Даже если в уголовном розыске работаешь.

Шеф подошел к одному из окошечек и заглянул. После секунды просмотра поманил меня рукой и немного отодвинулся, приглашая смотреть.

— «Чак», — комментировал он, — Бедолага. Еще недели две на привязи жить…

За окошечком виднелась стоящая посреди комнаты мощная кровать, на которой лежал привязанный за руки лысый главарь спецов. От былой жизнерадостности не осталось и следа. На лице застыла гримаса ярости, из перекошенного рта бежала струйка слюны. Голова оказалась под специальным зажимом. Руки, окольцованные кожаными «браслетами», то нервно сжимались в кулаки, то неестественно выпрямлялись, с силой растопыривая пальцы. Рывки следовали один за другим с нечеловеческой силой.

— Представь, если его отвязать, — заговорил Юрий Леонидович, — Он нас с тобой «рассчитает» с жизнью за пару секунд. Поэтому все прибывающие проходят через карантин. Сначала в обязательном порядке сонник, а дальше в зависимости от поведения. Ты вот когда проснулся, все еще хихикал да в пятнашки играл, а «Чуков» унесло…

Он грустно вздохнул, и мы пошли дальше.

Одежду действительно привели в порядок и погладили. С удовольствием вдыхая запахи химчистки-прачечной, я переодевался. — Где шмотки из гостиницы? — прыгал я на полу попадая в гачу.

— В «Крузаке», — повернулся Леонидович, — Не хватает чего-то? — Одеколон, — глянул я на него снизу-вверх, — Я, ненабриолиненный, голым себя чувствую…

— Вот еще, — фыркал шеф, — Настоящий мужчина должен быть волосат, свиреп и вонюч!

— Согласен. Вот только вонючесть предпочитаю французскую, — парировал я.

Сумка из гостиницы действительно оказалась в «Крузаке». Преданный внедорожник приветливо клацнул замками, размыкая дверцы, и замолк в немом ожидании Выудил из бокового кармана сумки прозрачный флакон «Шанель-спорт» и удивился:

— Странно, что не стибрили…

— Тебя спецы брали, а мародерство не в наших правилах, — строго сообщил шеф.

— Ну и зря, — поддел его я и изрек древнюю ментовскую пословицу, — Что изымаешь, то и имеешь, а ничего не изымаешь — ничего не имеешь.

Шеф не ответил, а лишь строго засопел и покосился карим глазом. Пока добирались до Новосибирска, я прокручивал в голове возможный план базы. Ничего толкового из этого не вышло: глухие коридоры и переходы сбивали с толку, и просчитать что-либо не получалось. Когда выехали за ворота, крашенные дрянной зеленой краской. Я глянул в зеркало заднего вида. Ничего запоминающегося. Пейзаж смотрелся типично для любого провинциального городка. Пришла мысль, что обратно без Леонидыча я не вернусь.

— Адрес базы и карта в телефоне, — угадал мои сомнения шеф, — номер Профессора и каждого из нас также «зашиты» в памяти — не потеряешься.

Уловил информацию краем уха и наслаждался единством с застоявшимся «Крузаком». На тонком уровне неожиданно почувствовал его нервное дрожание и дизельный говорок:

— Фыр-тыр-тыр, бл-бл-бл…

Трасса оказалась великолепной. В Новосибирске и пригородах всегда чувствовалась Европа. Линованный асфальт вылетал назад, будто струя мощного катера идущего на глиссере и пятьдесят километров, отделяющие областной центр от Бердска, пролетели незаметно. Леонидыч по дороге делился сомнениями относительно операции в Китае, к которой мы готовились. С моим замечанием, что сидеть и ждать когда тебя поработят обратно нельзя, согласился и добавил, мол, переживает лишь о малых сроках подготовки.

Двор, где меня задержали спецы, выглядел в дневном свете по-другому. Я с удивлением разглядел сидящих на лавочках мирных жителей и не спешил выходить из машины. Какими-то новыми глазами смотрел я на свое «вчерашнее» поле брани.

Вот и вход в подвал темнеет жерлом и сорванный когда-то вместе с клямкой замок так и висит, чуть покачиваясь-поворачиваясь железными боками. Деревья, ржавые мусорные баки.

Неодобрительные взгляды бабок на лавочках заставили таки запарковаться и заглушить плюющийся синим выхлопом автомобиль.