Книга Мы в порядке - Нина Лакур

У нее под глазами темные следы от туши, но уставшей она не выглядит.

— Можно? — спрашивает она и берет меня за руку.

Я сжимаю ее в ответ и жду, что Ана меня отпустит, но она не отпускает. Вместо этого она говорит:

— Я хотела стать твоей мамой. Хотела с самой первой нашей встречи.

Меня охватывает дрожь. Голова, пальцы, сердце — все дрожит.

— Вы с Мейбл зашли на кухню. Тебе было четырнадцать. Я уже кое-что о тебе слышала: знала, что тебя зовут Марин, что ты живешь с дедушкой, любишь читать книги и говорить о литературе. Я наблюдала за тобой. Как ты осматриваешься, как незаметно гладишь голубя на картине над раковиной.

— Я больше не люблю, — вдруг произношу я.

Она смотрит вопросительно.

— Не люблю читать книги, — говорю я.

— Наверняка полюбишь снова. А если и нет, это не так уж важно.

— А если все-таки важно?

— Что ты имеешь в виду?

— Что, если я больше не та девочка, которая зашла к вам тогда на кухню?

— А-а, — отвечает она. — Понимаю.

Щелкает обогреватель; нас обдает горячим воздухом. Ана задумчиво откидывается на спинку дивана, но руку мою не отпускает.

Я все усложняю. А ведь я просто хочу сказать «да».

— Мейбл все нам рассказала. О том, что между вами было. И о Дедуле и его смерти. И о том, что ты обнаружила после его исчезновения.

Слезы заволакивают ее глаза и катятся по щекам, но она этого словно не замечает.

— Несчастье, — говорит она. — Огромное горе.

Потом замолкает и, убедившись, что я на нее смотрю, добавляет:

— Предательство. — Пристальный взгляд. — Верно?

Они ждали меня в полицейском участке, а я смылась через служебный выход.

Ни разу им не перезвонила. Вынудила Мейбл приехать ко мне, найти меня, а затем вынудила их всех.

— Простите, — выдавливаю я.

— Нет, ты что! — отвечает она таким тоном, словно я попросилась пойти на школьную дискотеку в одном нижнем белье. — Ты нас не предавала. Это тебя предали.

— А-а…

— Все это меняет человека. Невозможно пережить такое и не измениться. Но ты помнишь его? Голубя у нас на кухне?

— Конечно, — отвечаю я. Я помню его красивую голову. Помню медные крылья.

— Ты осталась собой, — говорит Ана. — И я все еще хочу стать твоей мамой. Ты уже давно одна — гораздо дольше, чем думаешь. Он старался изо всех сил, в этом я не сомневаюсь. И любил тебя — конечно, любил. Но с того самого вечера, когда ты позвонила нам с Хавьером и попросила о помощи, мы все ждали момента признаться, что хотим стать с тобой одной семьей. Мы хотели сказать это еще утром в участке, но ты не была к этому готова.

Ана вытирает мои слезы, но я плачу только сильнее.

— Скажи «да», — просит она.

Она прижимается губами к моей щеке, и меня переполняют чувства, а в груди что-то щемит.

— Скажи «да».

Она убирает прядь моих волос за ухо, подальше от мокрого лица. Я рыдаю и не могу остановиться. Это гораздо больше, чем просто табличка с именем на двери.

Гораздо больше, чем стакан воды из-под кухонного крана.

Она обнимает меня, и я становлюсь совсем маленькой. Я и не догадывалась, что могу быть такой. Я кладу голову ей на плечо, утыкаюсь ей в шею — и у меня перехватывает дыхание, потому что я вдруг кое-что вспоминаю.

Я всегда думала, что мне помогут Оушен-Бич, розовые ракушки или фотографии. Думала, что однажды они помогут мне вспомнить маму.

Но я вспоминаю ее лишь сейчас.

Соленые волосы, сильные руки, поцелуй в макушку. Я не помню ни ее голоса, ни слов, просто ощущение от ее пения, вибрации ее шеи, в которую я уткнулась лицом.

— Скажи «да», — повторяет Ана.

Крохотной ручонкой я сжимаю желтую футболку.

Солнце и песок.

Я прячусь в тени ее волос, словно за занавесом.

Она смотрит на меня и улыбается, излучая любовь.

Это все, что мне удается вспомнить. И это — самое главное.

Я все еще с трудом дышу и крепко обнимаю Ану. Если она меня отпустит, воспоминания, должно быть, рассеются. Но она долго меня обнимает, а когда наконец разжимает руки, то берет в ладони мое лицо и снова просит:

— Скажи «да».

Воспоминания не исчезают. Я все еще помню.

Это мой второй шанс, и я его не упущу. — Да, — говорю я. — Да.

Мы были на пляже: ярко светило солнце, и я сидела у мамы на коленях. Она пела мне песенку. Я не помню саму песню, но помню тембр ее голоса. Потом мама перестала петь и прижалась щекой к моей макушке. Вокруг нас был целый мир — с пчелами и лиственными деревьями, с бассейнами и продуктовыми, с мужчинами, которые смотрят в одну точку, с колокольчиками на дверях забегаловок, с холодными и одинокими мотелями, которые высасывают из тебя душу. С Мейбл, Аной и тем человеком, которым станет или уже стал Дедуля. Со всеми «когда-нибудь» и со всеми поцелуями. С самыми разными несчастьями…

Вокруг нас был целый мир, а я сидела на руках у мамы и пока об этом не знала.

Благодарности

Через несколько месяцев после смерти моего дедушки, когда я плакала при любом воспоминании о нем, моя жена, Кристин, сказала: «У меня есть идея для твоей новой книги. Может, напишешь про девочку, которая живет возле Оушен-Бич со своим дедушкой?»

Эта идея меня не отпускала. На годовщину дедушкиной смерти родилась наша дочка, Джульетта. Как-то летом, когда она уже чуть подросла, я решила заглянуть в одно местное кафе, и тут у меня в голове заговорили голоса Марин, Мейбл и Дедули. То были отрывки из их диалогов и печальные размышления Марин.

Кристин, как мне кажется, представляла совсем другую историю, потому что наши отношения с дедушкой отнюдь не были сложными и, за исключением юмора и любви к картам, он совсем не походил на Дедулю. Этот роман затрагивает тему крушения иллюзий и психологических потрясений, которые сильно контрастируют с трепетной и волшебной любовью, царившей в нашей новой семье и вдохновившей меня на его создание.

Спасибо тебе, Кристин, — за зерна этой истории и за твою страстную и непоколебимую любовь. И спасибо моей доброй, любознательной и бесшабашной Джульетте за то, что сделала из меня человека, способного написать этот роман.

Сердечно благодарю мой писательский кружок — Лауру Дэвис, Терезу Миллер и Карли Энн Уэст, которые с самого начала уверяли меня, что, несмотря на мои страхи, эта книга представляет собой нечто большее, чем сплошное описание готовки и мытья мисок. Спасибо Джулз Лакур за помощь с испанским и Ади Алсэду за то, что поделился со мной знаниями о своей культуре. Спасибо Джессике Джейкобс, моему первому критику, за бесценную финальную читку и Аманде Крампф за тысячи разговоров в процессе написания.