Книга Юрий Гагарин. Один полет и вся жизнь. Полная биография первого космонавта планеты Земля - Антон Первушин

После второго курса, в июле, Гагарин привычно посетил Гжатск. Тут надо отметить, что летом 1953 года многие его бывшие одноклассники, закончившие 10-й класс средней школы, поступили в высшие учебные заведения. Воспоминаний о встречах с ними не сохранилось, но, вероятно, они повлияли на Юрия. Он собирался получить более серьезное образование, чем мог дать техникум, но пока не знал, сумеет ли выйти из колеи предопределенности. Анна Тимофеевна Гагарина вспоминала:

«Сообщил он мне об учебе друзей вроде бы вскользь, но я почувствовала его беспокойство.

– Было бы желание у человека – он всегда учиться время да силы найдет, – написала я ему.

– Знаю, – ответил.

Так мы перебросились словами, писали вроде бы не о его судьбе, но на самом деле – о ней».

На третьем курсе – в 1953–1954 годах – из общеобразовательных предметов остались только литература, история и немецкий язык, всё остальное – специальные дисциплины: «сопротивление материалов», «детали машин», «допуски и посадки», «методика производственного обучения», «теория резания», «технология металлов», «литейное дело». Еще психология и педагогика, которые вела Зинаида Ивановна Шапошникова. Зачем «индустрикам» были нужны эти последние гуманитарные предметы? Напомню, что Саратовский индустриальный техникум имел педагогический уклон, то есть выпускники могли работать мастерами-наставниками, например, в том же Люберецком ремесленном училище, которое заканчивал Гагарин. С этим, кстати, связана забавная история, которую рассказал «индустрик» Леонид Филиппович Романов (цитирую по его интервью, опубликованному в «Омской газете» 18 апреля 2001 года):

«Из нас готовили мастеров производственного обучения для ремесленных училищ. По сути – педагогов и воспитателей. А мы – через слово мат-перемат. Да не простой, а такой заковыристый, многоэтажный. Юрий тоже этим грешил, а про меня и говорить нечего – за свое беспризорное детство я прошел 18 различных детприемников, детдомов и две полуоткрытые колонии. Остальные ребята из нашей комнаты, скажем помягче, тоже за „добрым“ словом в карман не лезли – они сами так и слетали с губ. С таким лексиконом на заводе работать удобно, а вот с детишками – тут иной язык нужен, поприличнее. Вот и решили мы, по примеру Павки Корчагина, от мата избавиться. Сперва просто договорились, что с этого момента народные выражения употреблять больше не станем. Да куда там – через десяток минут они снова наполнили комнату. Тогда мы придумали клятву. Начиналась она очень торжественно: „Борясь за чистоту нашей речи, клянемся прекратить выражаться матерным языком…“ А заканчивалась неприкрытой угрозой: „Кто нарушит эту торжественную клятву, пусть его голова вспухнет от щелбанов своих товарищей!“ Затем один из нас – Витя Порохня – заиграл на мандолине торжественный марш. Мы выстроились в шеренгу и под звуки музыки трижды обошли вокруг стоящего посреди комнаты стола, после чего один за другим поставили свои подписи под текстом клятвы.

Первые головы начали пухнуть от щелбанов уже через полчаса после торжественной церемонии. На „клятвопреступников“ набрасывались все десять соседей, и только чудом никто не получил сотрясение мозга – щелбаны пробивали на совесть. Некоторые из проштрафившихся даже специально тренировали искусство щелчка, дабы отомстить „мучителям“. Как ни странно, метод воздействия в виде дружеских щелбанов сработал – материться мы стали гораздо реже, а некоторые – хоть и не все – напрочь забыли народные выражения».

Учебная нагрузка была такова, что Юрий жаловался в письмах Аиде Лукиной на тотальную нехватку времени (письмо от 11 февраля 1954 года): «Сейчас и на тренировки-то ходить некогда. Тренируемся с пяти часов вечера, а в это время занятия. Да к тому же пошли все специальные дисциплины». Тем не менее курсовой проект по деталям машин и все экзамены Гагарин сдал на «отлично»; только за сочинение получил «хорошо», что не повлияло на общую итоговую оценку.

Производственная практика на саратовском заводе «Серп и Молот» завершилась 5 июля. После нее Юрий собирался поехать представителем на всесоюзные спортивные соревнования «Трудовых резервов» в Брянск, однако по предложению секретаря райкома комсомола решил провести каникулы физруком в летнем лагере детского дома «Красный городок». Сам он вспоминал об этом так (цитирую по книге «Дорога в космос» 1961 года издания):

«Лагерь находился в замечательном месте, весь в зелени, на реке. Там мне впервые в жизни пришлось вести воспитательную работу. Надо сказать, ребята попались живые, а некоторые даже „вредные“. Они обрадовались, что уехали от учительских глаз, и шалили вовсю. На весь лагерь было только двое мужчин, если меня в то время можно было назвать столь звучным именем, – я да слепой баянист Иван Алексеевич, человек тонкого слуха и большой музыкальной души. Мы, как могли, помогали молодой воспитательнице Тане Андреевой и завучу детского дома Елене Алексеевне.

Работа в лагере дала мне многое. Нередко вечерами, когда ребята, набегавшись за день, засыпали крепким сном, у нас с Еленой Алексеевной возникали задушевные беседы. ‹…›

Она утверждала, что каждый ребенок – это целый мир. Правильно разобраться в нем – значит найти верные пути становления человека, помочь детскому сердцу окрепнуть для преодоления будущих трудностей жизни.

Лагерное лето пролетело быстро. Я вернулся домой [в Гжатск] и приобрел новый костюм, ботинки, часы. Словом, всё сложилось хорошо – и практику воспитателя прошел, и деньги заработал».

Здесь Юрий Алексеевич смягчил описание ситуации: подопечные были из детского дома со своей внутренней и довольно жесткой иерархией. Поскольку в лагере он был единственным дееспособным мужчиной, то его откровенно «испытывали на прочность». Гагарин, судя по всему, это испытание прошел с достоинством, успешно. Помогли ему начитанность и любовь к спорту. Благодаря начитанности он пленил подопечных оригинальными историями; благодаря спорту сумел добиться соблюдения дисциплины, обучив детдомовцев правилам подвижных игр и устроив нечто вроде спартакиады.

Четвертый курс 1954–1955 годов отличался от всех предыдущих тем, что «индустрики» вместо учебных аудиторий сразу отправлялись на преддипломную производственную практику, организованную на крупнейших металлургических заводах страны. 4 сентября Юрий Гагарин получил направление на Чугунолитейный завод имени П. Л. Войкова (адрес – город Москва, Ленинградское шоссе, 16; ныне там находится торговый центр). Разумеется, пользуясь случаем, он навестил родственников в Москве и Клязьме, съездил в Люберцы, дважды на выходные приезжал в Гжатск.

На практике Гагарин определился с темой будущего диплома, она звучала замысловато: «Проект литейного цеха серого чугуна с разработкой конвейера с годовым выпуском восемь тысяч тонн литья, разработка технологического процесса изготовления детали „Каретка“ по чертежам А27-61-12 и урока производственного обучения учащихся РУ 2-го года обучения по теме „Формовка в 2-х опоках“». Получается, что в дипломной работе учащийся должен был продемонстрировать как свои инженерные (проект литейного цеха и разработка технологической схемы на примере конкретной детали), так и педагогические навыки (создание методички для урока), – сегодня трудно представить, что подобный уровень квалификации давался выпускникам техникума со средним образованием.