Книга Девичья башня - Самид Агаев

– Тогда кто же это в твоем доме?

– Не знаю, сейчас посмотрим?

Дверь открылась, и их взору предстала женская фигурка. Лицо по глаза было закрыто платком.

– Можно войти? – осведомился Егорка.

– Если вы хозяин дома, зачем спрашиваете разрешения?

– И то верно, – Егорка пропустил вперед Марию, подтолкнув слегка. Затем сам вошел и закрыл за собой дверь.

– Во-первых, здравствуй, – сказал он, – а во-вторых, кто ты такая и что делаешь в моем доме?

– Меня зовут Сара, – ответила девушка, со страхом смотря на гиганта, – я рабыня господина Али.

– Али, – радостно воскликнул Егор, – так это же прекрасно. Значит, он здесь. Где же он сам? Зови его скорее.

– Господин в тюрьме, – ответила Сара.

– Как? Уже? – заметил Егорка.

– Его арестовали сегодня утром на пристани.

– А за что?

– Не знаю. Я пошла за ними, чтобы узнать, где его будут содержать. Мне сказали, что он арестован до выяснения обстоятельств. Я им говорю, – каких обстоятельств? Мы только сегодня прибыли в Баку. А тюремщик мне говорит, мол, наверху знают каких. Я просидела у ворот зиндана до полудня, а потом пришла сюда.

– Значит, вы только сегодня прибыли, и его сразу арестовали? – удивленно сказал Егор. – Такая скорость даже для него рекорд. Вообще-то ему тюрьма, что дом родной. Но не думаю, что он там долго задержится. Он им сейчас все мозги высушит своими законами и правилами содержания арестантов. Они сами не рады будут, что с ним связались. А мы вместе подумаем, как нам быть и как его вытаскивать.

– Может быть, вы пройдете в дом, – сказала Сара, – я только что приготовила чай. Извините, что я вас приглашаю в ваш собственный дом.

– Сосед сказал, что ты взяла ключ от дома незадолго до нас и уже умудрилась приготовить чай в незнакомом доме. Да тебе, как хозяйке, цены нет. Ай.

Егорка вскрикнул и оглянулся. Мариам дружелюбно улыбалась.

– Что случилось? – спросила она.

– Меня кто-то ущипнул, – простодушно сказал Егорка, – или мне показалось.

– Тебе показалось, – сказала Мариам.

Она шагнула вперед и взяла под руку Сару.

– Пойдем, милая, покажешь мне дом. Ты беспокоишься за Али?

– Очень. Но дома я не знаю, дальше веранды не ходила. Только воду набрала и огонь в очаге зажгла, чтобы вскипятить.

– Ну, тогда вместе посмотрим. Али очень хороший человек. Я его совсем не знаю, но мой муж все время его хвалит. Давно ты у него? Ты можешь открыть лицо, мой муж и Али побратимы. Мы одна семья.

Егорка вслед за ними вошел в дом и сразу же поднялся на балкон второго этажа. Отсюда открывался прекрасный вид на море, башни и крепостные стены внизу. Городские ворота против морской бухты были еще открыты. Но солнце садилось за гору, и стража торопила прохожих, разгоняла зевак, готовясь к закрытию. «Неужели это случилось, и я в собственном доме, – произнес Егор».

Зиндан

Али все еще не мог прийти в себя от неожиданности. И это, несмотря на то, что с момента ареста прошло уже несколько часов. Сколько именно, он определить не мог из-за отсутствия дневного света. Он находился в помещении без окон. Высоко вверху были бойницы. Но из них вовнутрь проникало так мало света, что можно сказать, света не было вовсе. Внизу, во всяком случае, у основания. Но в бойницы свободно проникали птицы и бойко чирикали там на верхотуре. Когда глаза Али привыкли к полутьме, он понял, что находится в круглой башне. Он измерил ее и насчитал десять шагов в диаметре. В самом центре он обнаружил заброшенный колодец, наглухо заколоченный досками. Вдоль стены вверх шла каменная лестница. Али поднялся по ней на следующий этаж. Здесь на высоте было когда-то деревянное перекрытие первого этажа. Такие же перекрытия были на верхних этажах, куда можно было подняться по ступеням в стене. Деревянный настил был большей частью разрушен, а местами в плачевном состоянии. Он сделал несколько шагов, пробуя пол на прочность, затем спустился обратно.

«Почему это произошло»? – спрашивал он себя. И не находил ответа. Предположение о том, что улемы Дамаска дали знать о нем в Баку, он отмел сразу, как полную нелепость. Второе предположение, что арест – это месть купца, дело рук обманутого мужа – было еще нелепей. Оставался только один вариант, но Али отказывался в него верить.

За ним пришли глубокой ночью. Он спал, сидя на корточках, привалившись плечом к стене, когда заскрежетал ключ в замке, и взвизгнула, открываясь, решетчатая железная дверь. Али вывели из башни по мостику, большая часть основания башни было в воде, затем вели по каменистому дворику, он несколько раз споткнулся об известняковые плиты, которыми он был вымощен. Было светло из-за полной луны. Али после затхлой атмосферы башни, с наслаждением вдыхал свежий воздух.

– Выше поднимай ноги, – бросил ему стражник, – неровен час, свалишься, лоб разобьешь, а мне потом отвечать. Сюда, прямо, пригни голову здесь низкий свод.

– Может, постоим немного, а, братец? – спросил Али.

– Это еще зачем? – удивился стражник.

– Воздухом подышим, ночь больно хороша.

– Иди, иди, ты не на прогулку вышел, а на допрос.

В комнате, куда привели Али, был сводчатый потолок и крошечное окошко. За столом сидел коренастый, плешивый молодой человек. Факел, торчащий из стены, освещал его усталое лицо.

– Назови свое имя, – сказал он.

– Это допрос? – осведомился Али.

– Допрос. Назови свое имя.

– А ты знаешь о том, что допросы заключенных в ночное время запрещены, они приравниваются к пыткам.

Некоторое время дознаватель с любопытством смотрел на Али, затем спросил:

– Это откуда ты такой умный взялся?

– Так просто и не скажешь, – вздохнув, ответил Али, – из разных мест. Я родился в Байлакане, учился в Табризе, преподавал в Дамаске.

– Значит, ты путешественник?

– Можно и так сказать, – согласился Али. – Но ты, уважаемый, не слышишь того, что я говорю. Ночные допросы равны пыткам. А пытать мусульман нельзя.

– Значит, ты мусульманин?

– Да, я мусульманин.

– В таком случае, сам все расскажи. Избавь меня от нарушения закона. Пусть это будет не допрос, а дружеская беседа.

– Будь по-твоему, – сказал Али. – Я вижу, что по части словоблудия и демагогии ты любому дашь сто очков вперед. Записывай, только вели дать воды или чаю.

– Я не понял, – сказал дознаватель, – это что было – оскорбление?

– В какой части тебе послышалось оскорбление? Это похвала!

– По-твоему, словоблудие – это похвала?

– Ладно, – покладисто сказал Али, – если тебе, это слово кажется неблагозвучным, давай заменим его на говорливость. Нет? Тогда – многословие.