Книга Наталья Кирилловна. Царица-мачеха - Таисия Наполова

— Да милостив будет к нему Господь Бог! — тихо, с какой-то печалью в голосе произнёс Алексей. Помолчал ещё и добавил: — Так-то всё и сбудется...

— Что сбудется? — не поняла Наталья.

— Правда Божия. Всё минется — одна правда останется.

— О правде я и сама ведаю, — недовольно заметила Наталья. — Ты об деле толкуй.

— Переписывать завещание ныне не стану. А будет в том нужда — скажу тебе о том...

Наталья увидела в этих словах надежду на новое завещание царя в пользу Петруши, сразу повеселела, схватила расчёску с позолоченной ручкой, начала расчёсывать его волосы, целовать их, приговаривая:

— Устал, видно, желанный мой... Утомила я тебя, окаянная... Отдохни чуток... Дела от тебя не уйдут... А Петруше я скажу, как станет подрастать: «Промышляй, не плошись! Призывай Бога на помощь. Как сказано было в гороскопе Симеона, так всё и сбудется. Милостью Божией и государским счастьем ты будешь царём».

Алексей тихонько освободил свою руку из руки Натальи, спросил, как бы размышляя:

— Ужели, Наташа, ты так любишь власть?

— Да, люблю, — с неожиданной для себя прямотой призналась Наталья и пристально посмотрела на царя, не понимая цели его вопроса. Опять что-то затевает?

— Когда-то мне казалось, что я тоже люблю власть. Но не дай Бог Петруше пережить то, что выпало мне. Порой уже и не думал остаться в живых: и время самое бунтарское, и врагов было что тебе собак, не отвяжешься. Врагами становились и друзья недавние. Не дай Бог Петруше пережить такое! — повторил он.

— А что Петруша? Или меча у него не будет острого, или верных людей возле него не окажется?..

— Петруша больно горяч. На троне нужен человек спокойный, и решения он должен принимать обдуманные.

— Опять ты за своё!

Наталья закрыла лицо руками и горько заплакала. Она долго не могла успокоиться. Никакие слова не помогали. И утешилась только после того, как царь подарил ей чудо-перстень, который он считал своим талисманом. Это был подарок ему, очень давний, принца Вольдемара, некогда жениха царевны Ирины.

Вернувшись в свою комнату, Алексей не скоро принялся за бумаги. На душе было безутешно. Он уже не знал, любит ли Наталью. Мысли шли невесёлые и обидные для неё. Он уже готов был согласиться с тем, что сказал о ней князь Куракин: «Ума лёгкого, неискусна и неприлежна в делах». Ну да авось всё уладится милостью превеликого Бога!

Столь богомольный человек, как царь Алексей, легко верил в лучшее, но, на беду свою, в последнее время он часто поддавался дурным настроениям. И то сказать, никогда прежде не испытывал он такого явного давления на себя. И Наталья не была такой неотвязной. Может быть, объясняется это тем, что она мать Петруши, царевича? Так ведь и он его отец.

Нехорошо, однако. Никогда прежде не бывала она с ним столь дерзкой. Прежняя царица Мария Ильинична могла ли позволить себе подобное искушение? Она ежели и просила о чём, то мягко, умилительно. А Наталья резка и власть любит. Ей бы самой в державе править, чтобы всё по её воле было... Вот и Петруше будет внушать, как сладка власть, наводить на мысль, чтобы скорее царём стать, помимо старших братьев. К добру ли это?

И словно молнией прорезала мысль: «А всё Матвеев, оттого и дерзка Наталья. Это он подучает её крамолить в пользу Петруши. Но не сам ли ты, Алексей, виноват, что дал ему большую волю? Видно, мало тебе было одного своевольца — Никона!» Вспомнилось, как верный и давний друг Богдан Хитрово предупреждал его: «Матвеев делает дела по своему хотению. В предерзость впал и многие непорядки чинит». Да что поделаешь? Ловок в делах и казне пользу приносит. Кто ещё, окромя Матвеева, может давать такой ловкий оборот делам? Никто...

И, томимый этими противоречиями, Алексей не знал, на что решиться.

Глава 16
ЯВЛЕНИЕ ПАИСИЯ ЛИГАРИДА

Семейная жизнь царя Алексея вскоре, однако, вернулась в старое русло. Всё пошло так, как если бы между царём и царицей не было никаких размолвок. Наталья была ласкова, внимательна, о завещании не заикалась. Заметно было старание угодить супругу. Полюбила охоту, может быть, потому, что она была любимейшим занятием царя. Началось с того, что она стала вникать в его охотничьи заботы. Она велела Матвееву достать книги, в которых описывались случаи охотничьих забав владельцев европейских замков. Царь нарадоваться не мог на такую усердную заботу о его любимом досуге.

Сама же Наталья находила в этих охотничьих забавах ещё и выход своему бурному темпераменту. Она любила скачку и свист ветра в ушах. В такие минуты ей казалось, что она всё может и ей всё дозволено. Вид крови раненого или убитого животного пьянил её, она становилась весёлой и порой сожалела, что не родилась мужчиной.

В такие дни Алексей верил и не верил своему счастью. Какой доброй супругой могла быть Наталья, если ей не перечить! Если... Да всё ли в его царской воле? И Алексей в глубине души опасался повторения прежней размолвки.

И было ещё одно тайное и великое для него огорчение: Наталья не хотела больше детей. Она заявила об этом вскоре после рождения дочери Наташи. Видя огорчение царя, сказала:

— Не хочу, чтобы дети мои жили под властью Милославских. Дай Бог отстоять хоть Петрушу. А со всеми-то разве справиться?

— Господь с тобой, Наташа! Какая власть у Милославских? Нету у них никакой власти.

— Нету — так возьмут. Не впервой. Или трон не за ними?

— Ты, никак, опять хочешь повернуть на старое? И что тому причиной?

Она отвела глаза, и Алексей понял, что сейчас она станет уклоняться от прямого ответа.

— Ты не замечал, Алёшенька, что в семье больше всех жалели самого маленького? — издалека начала она. — Отчего же в царской семье всё наоборот: жалеют старших паче всех?

— Старших? Уж не Петруша ли у тебя старший? Его все любят. И что ты можешь сказать противу Милославских? Они Петрушу ласкают сверх меры.

Наталья снова уклонилась от прямого ответа.

— Ты видишь, как я тревожусь о судьбе Петруши. У тебя два сына — Милославские, а у меня Петруша, единый, как перст.

— И у меня Петруша единственный... Да зачем нам делить наших детей? Или тебе новую сказку принесли вздорные люди? То-то слышно стало, будто партии какие-то собираются...

При слове «партии» Наталья остановила на Алексее внимательный взгляд, словно опасалась чего-то. Но он ничего не заметил и продолжал:

— Не слушай никого, царица моя! О Петруше я, как и ты, заботу великую держу и чаю, что из него вырастет добрый государь. А пока он мал ещё, и что о том толковать...

Алексей погладил Наталью по голове, но она не приняла этой ласки, холодно отстранилась.

— Пока трон остаётся за Милославскими, добра и мира не будет, — резко заявила она.