Книга Русская Африка - Николай Николаев

…Закончилась война, русских в Тунисе стало больше. Эмигранты первой волны, жившие в разоренной Европе, стремились к более спокойной и обеспеченной жизни. Они надеялись найти ее в Магрибе, менее затронутом войной. Так до Туниса докатилась новая волна россиян. На этот раз из Франции. Сюда приезжали «русские французы», имевшие гражданство Франции и поэтому надеявшиеся на легкое трудоустройство и более достойную жизнь. Об увеличении русских общин можно судить по некоторому росту числа прихожан в православных храмах.

Однако радужные для русских первые послевоенные годы пронеслись слишком быстро, а жизнь что-то не менялась к лучшему. Больше всего пугало всех европейцев неуклонное нарастание антиколониальной борьбы. Тунисский народ требовал от правительства Франции осуществления обещанных в годы войны реформ. Уже в 1946 г. национальный конгресс, созданный по инициативе левонационалистической партии «Новый Дустур» (с ним сотрудничал Всеобщий союз тунисских трудящихся), принял Декларацию независимости. Лидер партии X. Бургиба настоял на переговорах с Парижем. Их срыв послужил сигналом к развертыванию массового движения, которое порой принимало не слишком мирные формы. В 1954 г. нарастание антиколониальной волны вынудило Францию предоставить протекторату внутреннюю автономию, а через два года признать ее независимость.

Начался массовый отъезд из страны европейцев. Потянулись и русские семьи. О сокращении численности русской общины говорило не только уменьшение числа прихожан, но и священнослужителей. Так, в г. Тунисе прихожан стало в четыре раза меньше. Оставшиеся молились теперь в греческих церквах.

Русская диаспора в Тунисе прошла такой же путь, как и в других странах Северной Африки: путь тяжких испытаний, унижений, борьбы за выживание, путь несбывшихся надежд и разочарований. Любовь к России, преданность ей они пронесли через десятилетия и доказали в годы Второй мировой войны. И еще один существенный момент: они не жили в Тунисе на чужих хлебах. Своим тяжелым трудом они заслужили право на благодарность нескольких поколений тунисцев. Недаром ведь считают ныне в Тунисе Александра Рубцова не только русским, но и тунисским художником. И недаром местный музей в Метлауи был назван именем Владимира Шумовича, флотского офицера, ставшего в Тунисе неутомимым исследователем местной фауны и флоры, организовавшего три зоологическо-ботанические экспедиции в Сахару.

Закончим мы небольшим эпизодом, тоже связанным с историей флота. На одной из недавних неформальных встреч московских ревнителей отечественной истории собравшимся был продемонстрирован подлинный Андреевский флаг, изготовленный в 1920 г. До конца 1924 г. он развевался над посыльным судном «Якут» (командир — капитан 2-го ранга Ульянинов), которое с невероятными трудностями пришло в Бизерту из Владивостока. Из поколения в поколение флаг хранился в семье командира «Якута» в качестве драгоценной реликвии.

Не только апельсины и сардины

Россию издавна интересовали страны, расположенные на Ближнем и Среднем Востоке, ведь судьбы проживавших здесь народов тесно переплетались с историей русского народа… И Марокко было в числе этих стран!

Интерес передовой российской общественности к Востоку начал возрастать в середине XVIII в. За общение, развитие культурных и экономических связей с восточными странами ратовал видный русский ученый М. В. Ломоносов. О важности отношений с народами Азии и Африки писал русский просветитель Н. И. Новиков, историк Н. М. Карамзин, писатели А. Н. Радищев и A.C. Грибоедов. Любовью к Востоку проникнуто творчество великих поэтов России A.C. Пушкина к М. Ю. Лермонтова.

Восточное направление внешней политики традиционно находилось в центре внимания официальных кругов России. В XVIII в. первостепенной ее задачей являлось укрепление позиций на Черноморском побережье, обеспечение свободы государства через проливы, усиление присутствия на Балканах. Это направление внешней политики приобрело очертания так называемого «восточного вопроса». Стремление России развивать торговлю в Средиземноморье, расширить рынки сбыта российской сельскохозяйственной и промышленной продукции ставило на повестку дня и проблему налаживания отношений со странами Ближнего Востока и Северной Африки — Алжиром, Триполитанией, Тунисом, входившими в состав Османской империи. Конечно, Марокко — Дальний Магриб — формально не входило в сферу «восточного вопроса». В XVI в. марокканцам удалось избежать порабощения Турцией и вплоть до начала XX в. сохранять независимость на западной окраине Османской империи. Однако трудно оторвать эту страну от Алжира и других стран Магриба, характеризующихся географическим единством, принадлежностью к исламской цивилизации, социально-экономической общностью.

Кстати

В России хорошо знали сочинения графа Яна Потоцкого, выдающегося польского историка, географа и писателя (1761–1815). Особый успех имел его роман «Рукопись, найденная в Сарагосе», принесший автору широкую известность.

Заслуженным авторитетом Я. Потоцкий пользовался как талантливый ученый. Его перу принадлежало до 24 больших научных трудов, не считая многочисленных статей и составленных им карт.

Русские читатели знали о путешествии Я. Потоцкого в Марокко в 1791 г. из путевых заметок под названием «Путешествие в Мароккскую империю в 1791 г. Восточный очерк», опубликованных в Варшаве в 1792 г. Материал этой книги широко использовал А. Дзюбиньски в его названном выше исследовании о Марокко в XVIII в. Любопытно, что в начале 90-х годов Я. Потоцкий являлся сотрудником Комиссии иностранных дел России. Вернувшись из Марокко, он, вероятно, рассказывал в коллегии о своем путешествии в эту отдаленную страну.

Разнообразные познания Я. Потоцкого, в том числе о Северной Африке, отразились и в «Рукописи, найденной в Сарагосе». Восстановите в памяти, например, «День шестьдесят второй», где говорится об «истории великого шейха Гомелесов» — истории мавров, великих властелинов Иберийского полуострова, не сложивших свое оружие и после изгнания их в Африку».

Роман этот хорошо знал A.C. Пушкин, называя его «занимательным». Герой «Рукописи, найденной в Сарагосе» фигурировал в пушкинском стихотворении «Альфонс садится на коня». Кроме того, в «Путешествии в Арзрум», A.C. Пушкин ссылался на другое, известное произведение Я. Потоцкого — его исследование «Путешествие в Астраханские степи и на Кавказ. Первобытная история тамошних древних племен» (Париж, 1829). Возможно, что поэт был знаком и с марокканскими дневниками польского писателя и ученого, но сведения об этом не сохранились.

Развитие связей с Марокко, как и связей с Алжиром, Тунисом и Триполитанией в XVIII в., отставало от развития отношений с ближневосточными странами. Это объяснялось географической удаленностью Северо-Западной Африки от России, но в первую очередь — препятствиями в торговле и судоходстве в Черном и Средиземном морях, которые на протяжении столетия Турция чинила России. В XVIII–XIX вв. в ходе русско-турецких войн Россия добилась открытия Черноморских проливов, выгодных для себя условий мореплавания в Средиземноморье и возможности завязывать связи и осуществлять торговлю с североафриканскими странами. Еще в первой половине XVIII в. русские корабли заходили в порты североафриканского побережья, например в Алжир.