Книга Босфор и Дарданеллы. Тайные провокации накануне Первой мировой войны (1908-1914) - Юлия Лунева

8 (21) декабря 1911 г. турецкое правительство официально отклонило предложение России о подписании русско-турецкого соглашения и заявило, что для защиты «своей независимости Турция должна сама оставаться хозяином Проливов, не связывая себя договорами с другими странами»[412].

4 января 1912 г. когда французское правительство решило свои проблемы (марокканский кризис), а вопрос о Проливах был снят с повестки дня, пришел ответ от де Сельва, который в вежливой, неопределенной форме говорил, что «французское правительство по-прежнему готово обмениваться взглядами по тому поводу с русским правительством, если новые обстоятельства вызвали бы необходимость поднять тот вопрос»[413].

Франция придерживалась той же позиции, что и Британия. Правда, в третьем туре переговоров с царизмом о Проливах Грей снова сделал маленькую уступку. Он соглашался поддержать в Константинополе вариант, предложенный Извольскому в 1908 г., то есть — открытие Проливов для всех стран, а не только для России, что было совершенно неприемлемым для внешней политики нашей страны. Новый проект, равно как и план сближения с Турцией, он лишь обещал передать на рассмотрение кабинета. Это было дипломатической формой отказа.

Вскоре британское правительство сообщило, что считает момент для русско-турецкого сближения неблагоприятным вследствие войны между Италией и Турцией. В письме Нератову Бенкендорф с горечью констатировал, что «от английского правительства всегда бывает весьма трудно добиться принципиального обязательства в отношении событий будущего»[414]. Грей также ссылался на недовольство английской общественности, им же самим инициированное через лондонскую прессу, которая обвиняла Грея в «попустительстве» России в ближневосточных делах.

На самом деле точка зрения британского правительства на этот вопрос не изменилась с конца XIX в.[415], то есть задолго до заключения русско-английского соглашения, когда Россия была главной соперницей Англии на Ближнем и Среднем Востоке. Но перемены, происшедшие в международной обстановке, и прежде всего тот факт, что Германия стала главным соперником Англии и Лондону была необходима поддержка Петербурга в этом противостоянии, заставили британскую дипломатию менять свою тактику в отношении русских притязаний. Однако в вопросе о Проливах она оказалась вынужденной завуалировать свое возражение дипломатическими фразами. Грей не допускал мысли об изменении режима Проливов, благоприятного для России. По сообщению «Jeni-Gazette» (Йени-Газетте), он заявил турецкому послу в Лондоне, что предоставление русским военным судам права прохода через Проливы будет равносильно продолжению угрозы европейскому миру. «Договоры, — добавил Грей, — должны сохранять свою силу при всяких условиях»[416]. Позиция Англии имела решающее значение в провале русско-турецких переговоров об изменении режима Проливов.

Британское правительство в 1911 г., так же как и в 1908 г., выступило против осуществления плана России открыть Проливы для военных судов. Грей открыто говорил турецкому послу в Лондоне, что для изменения режима Проливов необходимо согласие всех держав, подписавших Лондонскую конвенцию, и подчеркнул, что шаг России представляется ему в настоящий момент неуместным.

Однако итало-турецкая война продолжалась. 15 (28) декабря 1911 г. Сазонов выдвинул предложение о средствах заключения мира. По замыслу российского министра иностранных дел, «великим державам, сговорившись между собой относительно самого принципа европейского вмешательства, следовало бы предпринять шаги в Константинополе с целью убедить Турцию в неизбежности потери Триполи и Киренаики, а затем повлиять на нее в пользу заключения перемирия, которое длилось бы до той поры, пока явится возможность заключить окончательный мир»[417].

Сазонов предлагал поручить урегулирование этого конфликта Франции, как державе, заинтересованной в турецких делах лишь с финансовой стороны[418].

Предложение России не встретило сочувствия ни у держав Тройственного союза, ни у партнеров по Антанте, хотя продолжение итало-турецкой войны наносило значительный ущерб английской торговле в Эгейском и Средиземном морях.

Грей выразил мнение, что осуществление плана Сазонова, предусматривавшее давление на Турцию, поставило бы державы Антанты в затруднительное положение, из которого Германия и Австрия могли бы извлечь для себя выгоду, выдвигая более благоприятные для Турции предложения, и что Порта может потребовать гарантии для своих европейских владений. Поэтому Грей считал, что посредничество может быть осуществлено только коллективными действиями всех пяти держав[419].

Британские и французские правящие круги раздражало, что в ходе борьбы с контрабандой итальянские корабли начали осматривать суда нейтральных держав. За зиму 1911/12 г. было осмотрено около 800 кораблей, 50 из них были задержаны[420].

12 (25) февраля 1912 г. Грей предложил державам следующий план посредничества: как только между державами будет установлен принцип единогласия относительно уместности вмешательства, они дружески обратятся к Турции с предложением передать дело мира в руки пяти держав, которые, договорившись между собой и конфиденциально проконсультировавшись с Италией, выработают условия прекращения военных действий и посоветуют Порте принять их[421].

15 (28) февраля Грей поделился с Бенкендорфом опасениями, что Турция может минировать Проливы. Британский министр полагал, что единственным средством воспрепятствовать столь гибельным с политической и торговой точек зрения мерам было бы получение от Италии заверения в том, что она воздержится от нападений в Дарданеллах и прилегающих к ним водах[422]. В следующем письме Бенкендорф сообщал, что Форин оффис считает, что совместное выступление держав в Риме может произвести плохое впечатление на Италию, поэтому Грей предложил узнать сначала позицию Италии[423].