Книга Русские и шведы от Рюрика до Ленина - Геннадий Коваленко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Условия пограничного перемирия предусматривали продолжение торговых контактов по древним водным путям, ведущим с русской территории к шведской границе и далее на запад к Балтийскому побережью. Пограничная торговля велась круглый год, приобретая наибольший размах во время зимних и летних ярмарок, которые устраивались в финском городе Каяни. Из России сюда поступали традиционные продукты ремесел и промыслов: хлеб, рыба, ткани, кожи, меха, соль. В условиях военного времени эти товары жители северной Финляндии могли получать прежде всего из-за русского рубежа. Поэтому в годы войны пограничная торговля иногда была более интенсивной, чем в мирное время. Так, например, зимой 1711 г. из России в Каяни было привезено 5 тысяч аршин домотканого полотна — сермяги. Для редконаселенных областей северной Финляндии такое количество представляется весьма значительным.
Пограничная торговля велась с небольшими перерывами в продолжение всей войны. Серьезному испытанию крестьянское перемирие подверглось весной 1712г., когда шведский таможенный инспектор незаконно конфисковал большую партию товара, привезенного из-за восточного рубежа. Усилиями обеих сторон конфликт был вскоре урегулирован, и в январе 1713 г. торговля возобновилась.
Традиционные пограничные (или крестьянские) перемирия имели место также на Крайнем Севере в районах обитания саамов. В одном из документов, относящихся к периоду Северной войны, сказано: «При начатии нынешней войны от стороны Его царского Величества Государя нашего всемилостивейшего, тако ж и Королевского Величества свейскаго блаженной и достохвальной памяти Карола втораго на десять российские и свейские в Лапонских правинциях в то время обретающиеся управители от своих государей имели указы, а имянно что (хотя война между обоими государи и объявлена была), однако же во оных дальних правинциях один другому никакой притчины неприятельским действиям не показал, но под-даных по старому их обыкновению во всяких согласных торгах и обхождении приятельском между собой сохраняли, что по все время ненарушимо сохранено было».
Ганноверский резидент в России Христиан Вебер также отмечал в своих записках, что «в главном городе Лапо-нии Коле, где сходятся границы шведских, датских и русских лапонцев, эти различные народцы в продолжение всей войны жили между собой дружелюбнейшим образом и не переставали вести торговлю друг с другом».
Во время следующей русско-шведской войны в декабре 1741 г. в Кольский уезд пришли двоеданщики[26] Масельско-го погоста Лаврентий Чанка и Матвей Павлов. Они были посланы на русскую территорию шведским пастором Яковом Тетениусом «для проведывания, чего ради не Колской воевоцкой канцелярии для сбору с них луковой дани в казну данщик не бывал, понеже прислан указ ис Стокгольма к тому пастору, чтоб луковую дань платили бездоимочно, и жили б с россиянами по-прежнему в согласии и ссор бы никаких не имели». Кольские власти приняли их за шпионов и взяли под «крепкий караул» в воеводской канцелярии, доложив об этом по инстанции. Вскоре из Петербурга пришло распоряжение «тех пойманных ис-под караула освободить и за шпионов их не признавать, а о зборе луковой дани поступать по прежним указам».
Летом 1788 г., узнав о начале военных действий между Россией и Швецией, крестьяне русской Карелии отправили к главе шведской администрации в Эстерботнии Й. Ф. Карпелану своих депутатов. Ссылаясь на прецедент, они просили его содействовать заключению пограничного перемирия, которого, по их словам, желало все русское порубежное население. Вскоре текст договора был составлен. В нем было сказано, что на северном участке русско-шведской границы традиционно даже во время военных действий сохраняются мир и согласие, и что в соответствии с этой традицией подданные обоих государств и на этот раз будут поддерживать добрососедские отношения и совершать торговые поездки через границу. Договор скрепили своими подписями улеаборгский и олонецкий губернаторы. Один из пунктов предусматривал возможность расторжения договора в том случае, если его не одобрит шведский король или русская императрица. Но негативной реакции с их стороны не последовало, и договор действовал на всем протяжении военных действий.
Таким образом, исторические источники свидетельствуют о том, что население по обе стороны северной части русско-шведской границы на протяжении веков связывали мирные отношения, не зависевшие от политической конъюнктуры и не прерывавшиеся даже во время войн между двумя государствами.
Литература:
Беспятых Ю.Н. «Крестьянское перемирие» и пограничная торговля между северными районами России и шведской Финляндии в начале XVIII в. // Скандинавский сборник. XXVI. Таллин, 1970; Bespjätyh J, Kovalenko G. Ja asuttaisiin sovussa/ / Punalippu. 1981/1; Pirinen K. Suomen ja Venäjän rajakysymys ennen Täyssinen rauhaa // Historiallinen aikakauskirja. 1966/4. Liite.
Последняя русско-шведская война 1808—1809 гг. во многом носила «кабинетный» характер, что позволило избежать кровавых жертв среди мирного населения и разорения территорий. Одним из самых знаковых и ключевых событий этой войны была во многом определившая ее исход «Свеаборгская катастрофа» — капитуляция Свеаборга в мае 1808 года. Она произвела большое впечатление на современников и осталась в памяти потомков. У многих шведов даже через сто лет слово «Свеаборг» пробуждало «мысли о тех днях, когда шведские мужчины и женщины продали за русское золото свою честь и интересы своей страны».
Морская крепость Свеаборг (Виапори, Суоменлинна) была построена на пустынных островах близ Хельсинки для защиты южного побережья Финляндии. Работы по ее сооружению начались в 1748 г. и продолжались 25 лет. Построенная по последнему слову фортификационной науки, крепость считалась неприступной и получила название «Северный Гибралтар». Ее гарнизон насчитывал более 7500 человек, на вооружении было более 700 орудий. Поэтому сдача крепости без единого выстрела после непродолжительной осады до сих пор является одной из загадок финской истории и предметом научных дискуссий, в ходе которых были предложены две основные версии: предательство («золотые пули и порох») и нерешительность и малодушие коменданта крепости Кронштедта в сочетании с умелой психологической обработкой и пропагандистской кампанией, предпринятой русским командованием.
К первой версии больше склоняются шведские историки, разработавшие теорию «женского заговора» против Свеаборга. С ними солидарен современный российский исследователь А. Широкорад: «Свеаборг капитулировал… исход баталии решили не сталь и свинец, а золото. Каменский просто подкупил коменданта вице-адмирала Карла Улофа Кронстедта». Финские и русские дореволюционные историки, как правило, придерживаются второй версии. По мнению М. Бородкина, «дело было не в деньгах, не они побудили Кронштедта спустить шведский флаг… Дело в его слабости. Устрашенный превосходством Русского государства над Швецией, убитый духом после отступления шведской армии, он вообразил, что Финляндия навсегда потеряна… Упадок духа сгубил гарнизон крепости. Слабого закала оказался ее комендант, еще слабее были проникнуты сознанием долга его подчиненные».
