Книга Империя Александра Великого - Артур Джилман

Первое послание римлян Антиоху III, судя по всему, было проигнорировано, а второе побудило его предложить брак своей дочери с юным Птолемеем, когда тот, конечно, повзрослеет. Антиох III обещал дать все территории, которые он к тому времени завоюет, ей в приданое. Это неопределенное предложение, которое никто и не собирался исполнять, пока было принято сенатом, поскольку Рим как раз вступал во вторую войну с Филиппом V.

У сената было лишь две трудности, связанные с этой войной. Рим считал чрезвычайно важным с дипломатической точки зрения сделать Филиппа V ответственным за ее начало, то есть показать всему миру, что агрессор — он. Это не было серьезным препятствием, поскольку его недавние деяния показали, что в искусстве дипломатии он новичок. Кроме того, сенат должен был убедить римское народное собрание, что Филипп V действительно угрожает Италии, потому что последняя война оказалась тяжелой и утомительной и людям хотелось мира. Поводом к войне послужило нападение Филиппа V на Афины. Разорение им Аттики, уничтожение произведений искусства вызвало волнение в греческом мире, и еще больше посольств отправилось с жалобами в Рим. Сенат, теперь выступавший в роли пламенного поклонника эллинства и защитника греческой свободы, обсудил вопрос и отправил М.Э. Лепида с миссией к македонскому царю, который вел в это время успешную кампанию на Геллеспонте (Дарданеллы). Это делалось, вероятно, для того, чтобы прикрыть свой тыл, когда начнется война с Римом. Филипп V осадил Абидос, жители которого начали совершать массовые самоубийства, лишь бы не становиться его подданными. Родосцы и Аттал не могли его остановить, и, когда римский посол потребовал возврата городов, отвоеванных у союзников, прекращения враждебных действий и возмещения убытков, которые будут подсчитаны третейским судьей, Филипп V ответил ему со всем высокомерием, на какое был способен [23]. Завершив свои кровавые дела в Абидосе, македонский царь поспешил домой и обнаружил римскую армию, высадившуюся в Аполлонии, и римский флот у Керкиры.

Было послано только два легиона, поскольку новая война в Италии оставалась непопулярной и сенат рассчитывал в основном на дипломатические методы и помощь греческих союзников, а не достижение победы римской кровью. Сенат сразу приступил к выполнению задачи дипломатической изоляции Филиппа V, одновременно заручаясь как можно большим числом союзников. Римляне были уверены в родосцах и Аттале, но в Греции надежными союзниками считались только афиняне. Этолийцы от них отдалились, а остальные заняли выжидательную позицию. Обе стороны хотели заполучить себе Ахейский союз, но в этот кризисный момент Филопемен потерпел поражение, стараясь всеми средствами обеспечить свое повторное избрание (что было противозаконно) стратегом. Он покинул страну и направился на Крит. Он был единственным человеком, способным держать в узде Набиса, и теперь Ахейский союз оказался в очень трудном положении. Он мог или рассориться с Филиппом V, тем самым поставив себя под удар со стороны и его и Набиса, или вызвать раздражение римлян, которые были явно сильнее. После долгих и бурных дискуссий Ахейский союз решил сохранить нейтралитет. Такую же позицию заняли этолийцы, по крайней мере до первых римских побед. Тогда они присоединились к более сильной стороне.

А Филипп V тем временем продолжал демонстрировать способности военачальника. Он держал римлян за границами Македонии, заблокировав горные проходы на хребте Пинд, который отделял Эпир от Македонии, и только после двухлетних усилий Фламинин сумел обеспечить проход римской армии в Фессалию. Почему римляне не задействовали флот на восточной стороне македонских владений, не вполне ясно, но некоторая задержка была вызвана некомпетентностью консулов и мятежом войск в римском лагере — новая и странная для римлян ситуация. Когда Фламинин закрепился в Фессалии, он провел зиму, продолжая изолировать Филиппа V и убеждая пока еще остававшиеся нейтральными государства присоединиться к Риму. После бурных дебатов Ахейский союз наконец согласился, правда исполненный страхом и сомнениями. Филипп V предложил переговоры и даже сумел добиться двухмесячного перемирия, чтобы обсудить условия с сенатом, но римляне заняли неуступчивую позицию: они хотели, чтобы он ограничился одной только Македонией, вывел все свои войска из Греции, в том числе Фессалии — иными словами, хотели вернуть его в первоначальные границы Македонии, какой она была при Демосфене.

Решающее сражение произошло при Киноскефалах (Собачьи Головы) в 197 г. до н. э. Численность армий была равной — по 25–26 тысяч. Там впервые после Пирра строй римлян встретил фалангу эллинистических царств. Римские командиры впоследствии говорили Полибию, что в жизни не видели ничего ужаснее. На ровной местности фаланга была неодолима, если только не атакована с тыла, но она была совершенно не приспособленной для быстрого наступления и передвижения по пересеченной местности. В рассматриваемом случае бой начался неожиданно. Римская кавалерия в тумане наткнулась на македонцев. Македонцы сначала добились успеха, потом потерпели поражение, после чего получили подкрепление и стали убеждать царя построить пехоту двумя фалангами, чтобы решить исход дня. Правая фаланга, наступая вниз по склону возвышенности Киноскефалы, действовала успешно, зато левая не сумела добраться до гребня в нужное время и в боевом порядке и была контратакована и опрокинута правофланговыми легионами римлян со слонами впереди. После этого римляне обнаружили, что находятся практически в тылу успешной правофланговой македонской фаланги, и окружили ее. Знак капитуляции — поднятие сарисы, длинной пики, — не был понят победителями. На поле боя было убито, ранено и пленено 13 тысяч македонцев. Царь спасся, сжег все свои секретные бумаги и предложил начать переговоры.

Разумеется, мелкие союзники, присоединившиеся к римлянам в последний момент и не оказавшие почти никакой помощи в военных действиях (это не относится к этолийцам), громко требовали уничтожения Македонии. Но римский полководец был спокойнее и мудрее. Он знал, каким долгим и трудным был переход по горным перевалам в это царство. К тому же он не мог не понимать, что у Филиппа V еще есть ресурсы. Заручившись помощью фракийцев и дарданийцев, он мог снова начать затяжную и опасную борьбу. Скорее римлянин хотел, не позволяя Филиппу V господствовать в Греции, все же оставить его с достаточными силами, чтобы македонцы могли дать отпор варварам, постоянно угрожавшим Греции. Ситуация усугубилась тем, что в Испании началось большое восстание, а восточный союзник Филиппа — Антиох III, — который вел себя с намеренной медлительностью и даже не подумал прийти на помощь, теперь ввязался в войну с родосцами. То есть на восточном горизонте появились новые трудности. И Филиппу приказали уменьшить армию и флот, отказаться от всех греческих владений и в дальнейшем воздержаться от нападений на союзников Рима.

Сделаем небольшую паузу. Итак, с запада был нанесен первый удар по империи Александра. Можно, конечно, отметить, что первое ограничение последовало со стороны Чандрагупты (см. главу 6), когда он занял провинции, протянувшиеся до Инда (и не только — занял Гедросию, Арахосию, Дрангиану, Арейю, Парапамисады. — Ред.), заставив Селевка уступить ему часть приобретений великого завоевателя. Но эти удаленные провинции вряд ли можно считать полноправной частью эллинистического мира. (Позже Греко-Бактрийское царство заняло эти территории. — Ред.) Более серьезным и реальным стал подъем около 250 г. до н. э. Аршака, который не только создал в провинции Атропатена прочную восточную монархию, но и отрезал от настоящего эллинизма царство Бактрия, которое явно стремилось к единству эллинистической культуры.