Книга Я сделаю это для нас - Федор Анич

Болезненным и неожиданным прыжком N завладел Вивьен и плюнул ей в душу. Он растворился в сумерках подгнивающих подвалов и больше никогда не показывался. Я не видел его и знал, что он никогда не вернется. Вивьен же боялась его возвращения еще много лет спустя. Да, после случившегося она навсегда вычеркнула его из своей жизни, забыла, отрубила руку. Отрубила на самом деле. Я понял это и понял, что до этого Вивьен обманывала всех, в том числе себя. Рука была цела до того дня, когда N решился взять то, что хотел. Вивьен дотянула до того момента, когда это стало ампутированием по медицинским показаниям. Отмершая рука больше не причиняла боль своим присутствием, но оставить ее означало умереть. А мы все думали, что ее там давным-давно нет…

Залечивать раны предстояло Питеру.

Но ему нужно было смириться с тем, что Вивьен пошла на неосознанное предательство. Да, она была невиновна, да, она была жертвой. Но… В юридической науке есть такой раздел — виктимология, которая изучает личность жертвы. С точки зрения виктимологии Вивьен была идеальной жертвой. Она сделала все, чтобы оставить преступнику доступ к себе, и провоцировала его своим ненавязчивым и прохладным, но вниманием. Она была изнасилована человеком, который клялся ей в любви и подарил кольцо, она была предана человеком, которому верила до самой последней минуты.

В тот миг, когда все оборвалось — вся прошлая жизнь, вся вера и все надежды на счастливое будущее, Вивьен осталась совсем одна. Никого не было рядом. Ни меня, ни Питера. Я не знаю, как она пережила ту ночь. Если бы я был рядом, наверное, мы бы покончили жизнь самоубийством — Вивьен всегда была сильнее меня, но она была слишком ведома. Ну а как еще объяснить невозможность противостоять чарам N, который был самым страшным в ее жизни человеком? Я был слаб, я бы не простил ни себя, ни ее. Я бы убедил и себя, и ее, что уйти на тот свет — самый безболезненный способ. Хорошо, что меня там не было. И у меня, и у Вивьен случилась какая-то жизнь после этого, а если бы я был рядом, мы бы точно перешли на тот свет.

Она не знала, как рассказать Питеру.

Рассказал я.

Я не видел раньше, как плачет брат. Слезы просто катились, как будто кто-то выталкивал их по одной, и запасы эти были нескончаемы. Он плакал и пил, пил и плакал. Я боялся его решения, ведь Питер был настоящим мужчиной. Он всегда держал слово и не менял решений. Я понимал: он хочет убить N и забыть Вивьен, но не может сделать ни одного, ни другого… К тому моменту он любил Вивьен. Он смирился с тем, что видел, как растут ее сиськи, и любил ее так сильно, как не любил в своей жизни больше никого. И когда она нуждалась в его защите, он, совершенно неожиданно для меня, смог простить ее, не винить и защитить.

Тот разговор, который состоялся у нас перед тем, как он отправился к Вивьен, навсегда остался в моей памяти.

— Брат, я знал, что она все еще любит его.

— Ты же знал, что у них ничего не будет. Она его бросила, она выбрала тебя. Она не любила его, не любила!

— Возможно, ты прав. Но… Я читал ее дневник. Она написала: «Я все еще надеюсь, что в какой-нибудь вселенной мой N станет другим и примет меня обратно. Да, это я расторгла нашу помолвку, но на самом деле это сделал он моими устами. Я все еще надеюсь». Скажи мне, брат, как я буду жить с этим? «Я все еще надеюсь…» Ведь она сказала мне, что все кончено… А сама все еще надеялась!

— Она не думала тогда, что с тобой у нее будет что-то серьезное, Питер.

— Я понимаю. Но она всегда говорила, что все кончилось в тот момент, когда она расторгла помолвку. Она лгала. Лгала даже себе.

— Как ты можешь ее винить в этом?

— Я не виню. Она ни в чем не виновата. Я готов убить его, найти и убить. Но я не могу — меня посадят, кто тогда позаботится о Вивьен? Нет, я не могу. Я не понимаю, как я буду жить с тем, что она все еще надеется… Кто знает, может, и сейчас она простит его и будет надеяться?..

Он вытер слезы и пошел к Вивьен.

Мой брат женился на ней, и у них родился Джон… Я не знаю, как Питер справился с тем, что Вивьен может все еще надеяться, и мне страшно от одной мысли, что Питер думал об этом всю свою недолгую жизнь. Неужели какие-то четыре слова могут вселить страх в такого сильного мужчину? «Я все еще надеюсь». Какие же сильные это слова, если даже у меня они в голове по прошествии стольких лет?.. Представляю, какой силой они обладали для Питера, если они были сказаны Вивьен в тайной переписке с самой собой…

«Я все еще надеюсь».

Что могли означать эти слова? Она расторгла помолвку сама, по своей воле. То есть она поставила точку, и именно от этой точки отсчитывала время свободы. Время, когда ее сердце заживало после того, как она сама вырвала из него все живое. Ведь в него, в пустое, по ее словам, было посажено новое зерно любви… Но миг, когда Вивьен вырвала из себя того человека и ту неподохшую любовь, он — ложный. И сердце перед посадкой нового зерна было еще с подгнивающими останками прошлого… Ничего она не вырвала, она даже стала отрицать, что сделала это сама. Что вложила в руку N решение, которое, быть может, было самым верным в ее жизни. Она не была готова взять на себя даже такую, правильную, ответственность! Она лгала себе, лгала Питеру, и я мог это знать.

Я не отрицаю, что все могло измениться, но они никогда об этом не говорили. И мы тоже об этом не говорили. Я не считал себя вправе задавать такие вопросы. Ведь я бы подставил брата, вытащив на поверхность то, что он не только прочитал ее дневник, но даже поделился его содержанием со мной. Может быть, Вивьен могла бы все объяснить, но у нее не было шанса. Питер никогда об этом не спрашивал. Может быть, эти слова: «Я все еще надеюсь» стали неактуальны уже на следующий день. Может быть, они были мимолетны. Может быть, в них не было совершенно никакой силы, но слова были, и они как черная тень висели над браком Вивьен и Питера до самого дня, когда на Черной речке всю их семью расстрелял человек, который через девятнадцать лет убил меня.

* * *

Вот оно значит как. Вот кого боялась мама. Насильника. Человека, которого любила и не смогла отпустить. Человека, который впоследствии предал ее.

Эта часть рукописи принесла больше вопросов, чем ответов. Почему родители не написали заявление в полицию? Почему не привлекли преступника к ответственности? Почему не отдали его под суд? Изнасилование — это тяжкое преступление, за него полагается серьезное наказание. Да, пусть этот человек испарился без следа, но он сделал это по своей воле. Он может жить так, как хочет. А нужно, чтобы его искали, чтобы его нашли. Чтобы не давали дышать — ровно так, как жила моя мама. И отец, который, судя по всему, так и не смог этого забыть.

Задавать вопросы было очень нетактично, но я должен все выяснить.

— Натали, вы знаете, почему мои родители не написали заявление в полицию?

— Я не знаю причины на сто процентов, но могу предполагать, — ответила Натали сдержанно.