Книга Генералов похищали в Париже. Русское военное Зарубежье и советские спецслужбы в 30-е годы XX века - Владислав Голдин

25 января генерал вновь приехал в Париж, объявив Зерновым, что окончательно принял решение периодически посещать русское поселение во французской столице. В понедельник, 27 января, Штейфон вновь навестил Зерновых. Российские эмигранты в этот день активно обсуждали тему исчезновения генерала Кутепова, хотя в газетах информация об этом появилась только на следующий день. В семье Зерновых, и в том числе во время посещения Штейфона, это тоже была основная тема для обсуждения. Штейфон сообщил им, что накануне, в воскресенье, он заходил к Кутеповым и, увидев его встревоженную жену, успокаивал ее до самого вечера. Но это заставило младшего Зернова предположить, что в результате именно этого успокоения сигнал тревоги не давался очень долго.

«Вместо того чтобы забить тревогу и сообщить об исчезновении генерала, он успокаивал жену генерала, “обеспокоенную ужасным предчувствием”, — писал Зернов в своей статье. — Утренний визит на квартиру Кутепова в день его исчезновения может быть объяснен особым образом… С одной стороны, нужно было отложить поиски, с другой, — это было замечательное алиби».

Заметим, что сам Штейфон писал 27 января 1930 года в Бухарест генералу А.В. Геруа, с которым поддерживал тесные связи в преддверии и после посещения СССР в октябре 1929 года: «Вчера неожиданно, при невыясненных обстоятельствах исчез А.П. Кутепов. Он вышел утром в церковь, никому не назначал свидания и условился с женой, что после обеда в час дня они всей семьей отправятся в город».

Спустя несколько дней Штейфон позвонил сестре Зернова и сообщил, что возвращается в себе в Югославию и не сможет встретиться с Рахманиновым. Его внезапный отъезд и отказ от важного пожертвования, которое приготовил ему великий музыкант, показались Зерновым очень странными. Поэтому брат и сестра рассказали об этом генералу Шатилову. Тот утверждал, что Штейфон ни разу не ездил в СССР (что, заметим, не соответствовало истине), но часто посещал Румынию, где находился в контакте с сигуранцей. Затем Зерновы обратились к Бурцеву, который вел собственное расследование похищения Кутепова. Тот сообщил, что по информации, которую он получил, Штейфон был одним из соучастников похищения. Брат и сестра считали возможным излагать свои подозрения только русским, но не французской полиции, боясь, как это делали и другие их соотечественники, опорочить русских эмигрантов и считая, что будет лучше, если сведения останутся внутри «национальной семьи». Отчасти по причине такого «коллективного недоверия» дело Кутепова и их подозрения о Штейфоне долгое время оставались в тайне.

И вот лишь спустя сорок восемь лет доктор Зернов счел возможным поделиться своими мыслями и сомнениями в отношении Штейфона. Он, в частности, задавался вопросом, не был ли генерал тем человеком, который сопровождал Кутепова до угла улицы Севр, через бульвар Инвалидов до улицы Удино, где тот и был похищен. Во всяком случае, Зернов был убежден в том, что в январе 1930 года Штейфон относился к ГПУ.

М.А. Деникина, используя в своей книге воспоминания Зернова, ссылается и на признания бывшего советского дипломата Беседовского комиссару Фо-Па-Биде: «По настоятельной просьбе о сохранении анонимности Беседовского, последний сообщил, что он подозревает Штейфона, из окружения Кутепова, в соучастии или посредничестве в похищении генерала».

В письменных предположениях, оставленных комиссаром Фо-Па-Биде в досье Кутепова, были указаны три представителя Белого движения, которые, по его мнению, были причастны к советским агентам в Париже. Штейфон был первым среди них, а за ним следовали Дьяконов и Корганов. Но двое последних, резюмирует Деникина-Грей, утром 26 января не могли находиться на месте преступления ввиду определенных причин. Поэтому основным подозреваемым, по ее мнению, оставался Штейфон.

Версия о том, что генерал Штейфон являлся агентом советской разведки, присутствует и в современной литературе. Например, В. Малеванный и А. Малеванная, авторы изданного в Москве в 2005 году беллетризованного издания «Секреты ОГПУ и его председателя В.Р. Менжинского», названного ими «документально-историческим романом», утверждали, что именно Штейфон, завербованный якобы еще ВЧК в 1919 году, вывел Кутепова к машине с чекистами и сам ехал затем в первой машине. Впрочем, среди специалистов, обращавшихся к этой теме, есть и категорические противники этой версии[16].

Резюмируя, заметим, что и сегодня нет сколько-нибудь серьезных и документированных оснований для того, чтобы действительно считать генерала Б.А. Штейфона агентом советской разведки. Да и вся его последующая биография, в том числе активное сотрудничество с гитлеровцами, командование Русским корпусом в годы Второй мировой войны, вряд ли дают основание полагать, что он мог быть таковым. Не подтверждают версии о сотрудничестве генерала Штейфона с советской разведкой и сотрудники СВР России.

В книге Деникиной-Грей высказываются и подозрения в причастности к покушению на генерала Кутепова и сотрудничеству с ОГПУ в адрес полковника П.Н. Богдановича, основателя и начальника Национальной Организации Русских Разведчиков. Этот человек в 20-е годы тесно сотрудничал с генералом Кутеповым, пользовался его доверием, бывал у него дома. Добавим, что подозрения в адрес Богдановича, существовавшие еще в 30-е годы, не вылились тогда в предъявление ему официального обвинения со стороны следствия. Кстати, в годы Второй мировой войны, после оккупации Франции фашистскими войсками, полковник Богданович, как и генерал Штейфон, занимал коллаборационистские позиции. В 1942–1943 годах он работал в Управлении делами русской эмиграции в Париже, был заместителем генерала Н.Н. Головина, являвшегося председателем совещания при управляющем делами русской эмиграции и руководителем всех русских военных союзов и объединений. Богданович был в ту пору и редактором еженедельника «Парижский Вестник».

М.А. Деникина называла в своей книге, помимо указанных ранее лиц, еще трех человек из окружения генерала, которые могли быть причастны к его похищению или даже довести его до роковой западни 26 января: это капитан Завадский-Краснопольский, генерал Скоблин, о котором специально пойдет речь в дальнейшем, и, как ни парадоксально, казалось бы, наиболее близкое и доверенное председателю РОВСа лицо — полковник А.А. Зайцов. Заметим вместе с тем, что в адрес последнего высказывалось немало подозрений и обвинений еще в 30-е годы. И это было связано прежде всего с независимым расследованием, проводимым Бурцевым, о чем еще пойдет разговор впереди.

Статьи и книги, посвященные теме похищения Кутепова, выходили в свет в значительном количестве в нашей стране и за рубежом и в завершающие десятилетия XX века, особенно в 90-е годы, и в начале наступившего столетия. Налицо расширение или, по крайней мере, стремление к расширению источниковой базы исследований и публикаций, и в том числе в результате привлечения документов французского следствия и материалов советских спецслужб. И вместе с тем в деле Кутепова и сегодня больше вопросов, чем ответов. Документы советских спецслужб по его похищению остаются по-прежнему засекреченными. А статьи и интервью современных сотрудников российских спецслужб, посвященные этой теме, часто оставляют впечатление легендируемости, создания новых мифов или, по крайней мере, не оставляют у специалистов, всерьез исследующих и пытающихся разобраться в этой операции, чувства удовлетворенности, но рождают немало вопросов и сомнений.