Книга Сорванная помолвка - Тина Лукьянова

— Дульче, тебе совсем плохо? — забеспокоился он. — Давай, как дойдем до дома, я схожу за фьординой Каррисо? Пусть тебя посмотрит.

Я чуть не заплакала от его заботливости. Но молчать я не должна, я же Кихано. Может, ему совсем мало дадут? Он же еще ничего не успел сделать. А в тюрьме его можно будет навещать, носить передачи… Я горестно всхлипнула, представив этого фьорда за решеткой. И виной этому стану я, и никто другой. Но ведь он шпион…

— Дульче, да что с тобой? — Шпион показывал, что тревожится все сильнее. — Если ты идти не можешь, давай донесу, а? Давай сразу в госпиталь, пусть посмотрят?

И так его забота была похожа на настоящую, что я не выдержала и зарыдала. Мне совсем не хотелось верить, что фьорд напротив меня — шпион. Но если он выдает себя за другого, кем еще он может быть?

Глава 12

Ночь выдалась тяжелой. Я не могла сомкнуть глаз и ворочалась в кровати, не зная, как поступить. Наверное, нужно сразу пойти к коменданту? Вспоминалась открытая улыбка шпиона, и казалось невозможным, совсем невозможным на него донести, пусть даже интересы Империи этого требуют. Но вдруг он просто пытается выглядеть хорошим, а на самом деле у него долгосрочные планы?

Это сейчас я всего лишь учащаяся курсов, а через полгода — квалифицированная медсестра, а в перспективе, возможно, и целитель. А это значит, что у меня непременно появится доступ к секретной информации. Ведь даже по количеству потраченного спирта можно определить, сколько больных в госпитале на излечении. И чем дольше я буду молчать, тем глубже он внедрится и тем больше секретов успеет выведать. Но пойти и самой его заложить? Недостойно семьи Кихано. Но долг перед Империей требует.

Так я ничего за ночь и не решила, только измучилась и не выспалась. Утром я рассматривала в зеркало покрасневшие глаза и думала, что, наверное, не зря шпион выбрал себе имя Берлисенсиса. Значит, внутренняя сущность у него такая же, как у того, покрытого тональным кремом. Но решиться пойти в комендатуру так и не смогла. Да и опаздывала уже к началу занятий.

— Дульче, что с тобой? — сразу встретила меня вопросом фьордина Каррисо. — Ужасно выглядишь. И аура у тебя такая неспокойная.

— Я не заболела. Просто спала плохо.

— О семье переживала? — участливо спросила наставница. — Что-то случилось?

— Нет.

— Не хочешь говорить? — неправильно поняла она.

Я совсем смутилась. Не могу же я рассказать, что вчера узнала, что в военном городке — шпион, а я не знаю, как с этим знанием поступить? Фьордина Каррисо так участливо на меня смотрела, что я готова была сквозь землю провалиться.

— Знаешь что, Дульче, — сказала она, — устрой-ка себе еще один выходной. Толку от тебя сегодня не будет. Иди домой и попробуй все-таки поспать.

Стало ужасно стыдно, что она обо мне так переживает, а я не могу собраться и сходить в комендатуру. Каждый день, проведенный шпионом под личиной доблестного солдата нашей армии, наносит урон Империи, а значит, и фьордине Каррисо. Мой долг — сообщать обо всех шпионах, какими бы привлекательными они мне ни казались. Это их работа — казаться привлекательными. И вовсе никакого урона для чести семьи Кихано не будет, если мой рассказ поможет вывести шпиона на чистую воду. Главное, чтобы он вчера не понял, что раскрыт, и не сбежал, чтобы в другом месте внедриться более успешно.

Поэтому домой я не пошла, а сразу решительно направилась к коменданту — тянуть больше никак нельзя. Он пил чай из кружки совсем не с армейской символикой — розы даже в камуфляже не используются. А если учесть, что он еще и газеты при этом гражданские читал, а совсем не устав, то на лицо, столь ответственное, никак не походил. Я засомневалась, в правильное ли место пришла. Но даже если нет, он меня направит, куда нужно. Или сам сообщит. О том, что за поимку шпиона положена награда, я старалась не думать. Пусть лучше за арест Бруно ее получит этот фьорд, не нужна мне такая медаль. Совсем не нужна. Может, Бруно еще раскается, когда в тюрьме сидеть будет, а я — к нему на свидания ходить?

— Доброе утро, — робко сказала я.

— Доброе утро, фьорда… Кихано. — Комендант необычайно обрадовался, что вспомнил мое имя, что не помешало ему тут же добавить: — Штор и скатертей нет и не будет.

— Я к вам совсем не по этому вопросу, — решительно сказала я. — А по шпионскому.

— Шпионскому? Вот как? — Он усмехнулся, явно мне не поверив. — И кто же за кем шпионит?

— Фьорд, который выдает себя за Бруно Берлисенсиса, им не является, — пояснила я. — Я видела настоящего Берлисенсиса. Между ними мало общего.

Наверное, это не совсем правдивое заявление, все же между настоящим и лже-Берлисенсисом на самом деле не слишком много отличий, но хотелось подчеркнуть серьезность заявления. Слишком снисходительно смотрел собеседник.

— А почему вы решили, что тот, кого вы видели, — настоящий? — спросил комендант. — Иной раз не слишком порядочные фьорды выдают себя за других, чтобы произвести впечатление на девушку. Уверяю вас, фьорда Кихано, тот Бруно Берлисенсис, что сейчас у нас в учебке, самый что ни на есть подлинный.

— Но тот, другой… — начала было я.

— Тот, другой, видно, большой шутник, — прервал меня комендант. — Вы же не думаете, фьорда, что мы не проверяем тех, кого принимаем?

Я смутилась. В самом деле, есть же магическая проверка. Но, может, шпионы ее обходить научились? Но тут я вспомнила про тональный крем на первом Берлисенсисе. Я тогда подумала, что он хочет уродство скрыть, а на самом-то деле получается, он выдавал себя за другого. Не слишком удачно, впрочем. Я бы их никогда не перепутала. Но как вообще могло случиться, что встречал меня совсем не тот, к кому вызывали? И выходит, что мой жених — это вот тот Бруно, который сейчас здесь, в Льюбарре? Я совсем растерялась. А комендант посчитал, что он меня не убедил, и добавил:

— Скажу вам по секрету, фьорда Кихано, что лично я предпочел бы, чтобы этот Бруно Берлисенсис был шпионом. Тогда его можно было бы арестовать и отправить отсюда подальше. Если бы вы знали, сколько проблем с этими аристократами! Строят из себя невесть что. Правда, Берлисенсис уже пообтесался малость, но сначала тоже ходил здесь с видом, словно все ему должны.

— А почему сейчас не ходит? — зачем-то спросила я.

— Так пара нарядов на чистку сортиров кого угодно излечит от высокомерия, — захохотал комендант. — Почисть толчок зубной щеткой и попробуй посмотреть сверху вниз. Нет, фьорда Кихано, ваши подозрения совершенно беспочвенны.

Уходила я из комендатуры растерянная. Если этот Бруно настоящий, то кто же тогда тот фьорд, с которым я встречалась во Фринштаде? И главное — почему этот ничего не знает обо мне? Как такое могло случиться?

Фьордина, что звонила моей бабушке, несомненно, была самой настоящей Соледад Берлисенсис, иначе бабушка бы поняла, что ее разыгрывают. А то, что это розыгрыш, некрасивый и глупый, теперь не подлежало никакому сомнению. Или не была настоящей? Ведь бабушка не видела и не слышала свою подругу по пансиону столько лет, что могла и перепутать. А если не перепутала, то встречал меня все равно какой-то посторонний фьорд. Бруно, когда услышал мою фамилию, вспомнил лишь Алонсо, значит, о помолвке ничего не знал.