Книга "Ничего особенного", - сказал кот - Майкл Суэнвик

Но, поскольку модель упрощенная, мы не рассматриваем внешние рынки. Товары можно продавать только внутри этой тысячи рабочих, а общая цена товаров больше, чем все то, что им всем заплатили за материалы и труд. В таком случае как же они будут покупать? Они берут в долг. Потом занимают деньги, чтобы выплачивать эти долги. Деньги им ссужают те же фабрики, которые продают им в долг товары. В системе недостаточно денег – не хватает реальных ценностей, – чтобы выплатить долг, и поэтому он продолжает нарастать до тех пор, пока система сохраняет равновесие. Когда она не может этого делать, происходит катастрофический обвал, который мы называем депрессией. Два предприятия становятся банкротами, и все, чем они располагали, поглощается теми, кто уцелел, по договорной цене, которая тратится на погашение задолженностей, благодаря чему равновесие системы восстанавливается. И весь цикл начинается сначала.

:: Какое все это имеет отношение к (возлюбленному городу)/Вавилону/[мать-доверия]?::

– Каждое ваше публичное действие включало в себя обмен доверием, верно? А каждое оправданное доверие повышало престиж королев-матерей и соответственно объем доверия, которое олицетворял собою Вавилон как таковой.

:: Да::

– Точно так же королевы-матери других городов, в том числе и заклятых врагов Вавилона, воплощали собою немыслимое количество доверия.

:: Конечно::

– Имелось ли во всем мире достаточно доверия, чтобы заплатить всем, если бы этого потребовалось бы одновременно от всех королев-матерей?

Дядя Ваня промолчал.

– Так вот, это объясняет… очень многое. Земля прислала нас сюда, потому что ей требуется новая информация, чтобы погасить ее нарастающую задолженность. На строительство Европы потребовалось огромное количество информации, причем по большей части являющейся чьей-то исключительной собственностью, и потому европанцы находятся в коллективном долгу перед нашим миром, а каждый по отдельности – перед повелителями экономики Европы. Из-за сложных процентов каждое поколение оказывается во все более худшем, все более отчаянном положении, нежели предыдущее. Нашему поколению совершенно необходимы новые знания, и с каждым днем их требуется все больше и больше.

:: (чужаки-не-знающие-доверия)/Европа/[вероломные черви]:::: могут/могли бы/::

I I

:: заявлять/требовать [негативное действие]:::: пренебрегать//[полное отсутствие доверия]::

I I

:: (те-кто-распоряжаются-доверием):::: (те-кто-недостойны-доверия)::

«Он спрашивает, почему Европа попросту не провозгласила банкротство, – объяснила я. – Можно было бы отказаться от выплат по обязательствам и национализировать всю имеющуюся на данный момент информацию. Если упрощенно».

Простой ответ состоял в том, что Европа продолжала нуждаться в информации, которой ее могли снабдить только по лучу с Земли, что сумма творческих способностей даже полумиллиона людей не идет ни в какое сравнение с возможностями целой планеты, и потому ее техника всегда должна превосходить нашу, и если мы откажемся признавать свои долги, они перестанут слать нам планы по ее развитию, а также их песни, пьесы, новости о том, что происходит в странах, которыми некогда для наших прапрапращуров ограничивался весь мир. Я наблюдала за тем, как Кивера боролся с желанием дать на вопрос именно такой, простейший ответ.

В конце концов он сказал:

– Потому что если мы так поступим, нам уже никто больше не станет доверять.

После продолжительной паузы Дядя Ваня вновь перешел на пиджин.

– Зачем вы рассказали мне эту [недостоверную] историю?::

– Чтоб поставить вас в известность, что между нами много общего. Мы способны понимать друг друга.

::/не/[доверять]::

– Да. Но мы и не нуждаемся в доверии. Нам вполне хватит обоюдного делового интереса.

День шел за днем. Может быть, Кивере и Дяде Ване удалось за это время продвинуться во взаимопонимании. Возможно, что и нет. Я успешно поддерживала электролитический баланс организма Киверы и гасила обратную связь его мыслительного процесса, поэтому он не испытывал невыносимой боли, но все же он расходовал свои жировые запасы, которые уже подходили к нижней границе нормы. Перед ним имелась перспектива весьма комфортабельной голодной смерти – я отвела ему не более двух недель, – и он об этом знал. Не знать этого мог бы разве что круглый дурак, мне же, для того чтобы предоставить ему хоть какие-то шансы на выживание, нужно было сохранять в нем способность мыслить ясно и четко.

Путь им преградил невысокий, но длинный горный хребет, и Кивера с Дядей Ваней, ничего не обсуждая между собой, вскарабкались выше полога паровых джунглей и насыщенных влагой облаков, висевших над ними, к чистому и прозрачному воздуху. Оглянувшись, Кивера увидел на склоне позади промоину; стремительный ручей, мчавшийся по ее дну, давно унес всю почву и теперь бурлил меж квадратных и прямоугольных камней, среди которых совсем не попадалось шестигранных балок. Они попали на курган, образовавшийся на месте падшего древнего города; на востоке он был выше, а к западу сходил на нет.

– «Се – Озимандия, кто назван Царь Царей, – продекламировал Кивера. – Мои дела, цари, узрите – и отчайтесь!»[10]

Дядя Ваня ничего не ответил.

– Еще одно столь точное попадание метеора – насколько велика вероятность такого события?

Дядя Ваня ничего не ответил.

– Конечно, если взять достаточно большой промежуток времени, да еще и до появления высотной стражи, такое следовало бы считать неизбежным.

Дядя Ваня ничего не ответил.

– Как этот город назывался?

:: Очень старый/(имя забыто)/[Первое Доверие]::

Дядя Ваня шевельнулся, видимо, но Кивера жестом остановил его.

– К чему спешка? – сказал он. – Давайте немного полюбуемся видом. – Он неторопливо провел рукой от горизонта до горизонта, где внизу простиралась ровная, совершенно одинаковая повсюду лесная крыша. – Ведь что забавно! Вы считаете, что здесь находился один из первых городов, которые построил ваш народ, явившись на эту планету, но ведь отсюда можно было бы разглядеть и руины городов изначального населения этого мира.

Разговорные ноги многоножки взметнулись в паническом жесте. Потом туловище Дяди Вани вскинулось на дыбы, а когда опустилось, в одной из передних ног сверкнуло серебро. Неуловимым для человеческого взгляда движением он выхватил из-под камуфлированного брюшного щитка изогнутый смертоносный щупальцевый меч.

Костюм Киверы отбросил человека из-под лезвия. Вице-консул упал навзничь и перекатился в сторону. Острие меча промахнулось на какие-то дюймы. В следующее мгновение костюм выбросил вперед руку и прикоснулся к клинку выпущенным для этой цели электрическим контактом.