Книга Тайны реального следствия. Записки следователя прокуратуры по особо важным делам - Елена Топильская

Вскоре штурман вернулся в кабину и сообщил что в руках у негодяя металлический предмет длиной около двадцати сантиметров, десять-двенадцать сантиметров в диаметре, с проводами и кнопкой, палец злоумышленник все время держит на кнопке. «Выйди в буфет, — предложил ему командир. — Попробуйте вместе с Грязновым отвлечь его, заведите разговор о том, что до Швеции долететь не сможем, предложите сесть в Финляндии».

Штурман Широков кивнул, вышел из пилотской кабины и присоединился к Грязнову, который уже стоял рядом со злоумышленником и вел какой-то разговор. Они в два голоса стали говорить ему про Финляндию, про то, что до Швеции не хватит топлива, но террорист — на вид простоватый пожилой провинциальный дядька — оказался не так доверчив, как они надеялись.

На посадку в Финляндии он категорически не соглашался и настаивал, чтобы его пустили в пилотскую кабину. Пока они заговаривали ему зубы, самолет подлетел к Ленинградскому аэропорту, в окна они видели, что находятся на высоте 500-600 метров. Через Колпино и Пушкин командир корабля провел самолет, так искусно покачивая его, что преступнику не видно было, что в иллюминаторах.

Штурман вернулся в пилотскую кабину и доложил об обстановке.

Самолет стал заходить на посадку. Командир корабля, опытный пилот, хорошо понимал, что стоит самолету выпустить шасси, как машина дрогнет, и злоумышленник поймет, что они идут на посадку, но не в Швеции, так как за это время долететь до Швеции они никак не успели бы. Он поймет, что они вернулись в Ленинградский аэропорт, и может произвести взрыв. Поэтому командир принял решение выпустить шасси на минимально возможной высоте.

Команда выпустить шасси была дана им, когда нельзя было больше медлить ни секунды: до посадочной полосы оставалось около трех километров, а высота была — сто пятьдесят-двести метров. Огромный самолет предательски дрогнул, и в тот же момент раздался сильный взрыв за стенкой пилотской кабины. Самолет резко встряхнуло еще и от взрыва, и Янченко со вторым пилотом с трудом удержали управление. Но — удержали, несмотря на экстремальные условия.

Штурман Широков в глазок осмотрел салон, потом приоткрыл дверь и увидел, что входной двери нет, вместо нее большая пробоина, кухня разнесена, кругом дым, гарь и огонь. Командиру корабля он доложил, что взрывом вырвало переднюю входную дверь и разрушило часть фюзеляжа.

Командир не имел права поддаваться эмоциям. Там, за дверью, скорее всего, погиб страшной смертью его товарищ, но он старался пока не думать об этом: главное — посадить самолет, чтобы не пострадали пассажиры.

Командир продолжал снижение, выключил оба двигателя, после приземления выпустил тормозной парашют и применил аварийное торможение.

Он мог гордиться: посадка была произведена настолько мягко, что никто из пассажиров не понял насколько они были близки к гибели. Только в процессе пробега по посадочной полосе начала складываться носовая стойка.

Сразу после приземления второй пилот и штурман спрыгнули на землю, не дожидаясь трапа, и стали принимать пассажиров. Бортпроводницы помогали пассажирам добираться до выхода и спускаться в объятия членов экипажа. Обе они еще не верили, что опасность позади, но какой ценой!

Перед глазами Ереминой все еще стоял коренастый пассажир в плаще; она все время вспоминала, как он положил на сиденье в первом салоне темный потрепанный портфель и протянул ей конверт…

Она хорошо видела, что палец террориста все время лежал на кнопке находившегося у него в руках металлического цилиндра. Когда бортмеханик Грязнов подошел к террористу и, чтобы отвлечь его стал разговаривать с ним, Еремина, улыбаясь пассажирам, напряженно ловила обрывки разговора Грязнова с преступником.

— …А если в Хельсинки сядем?

— В Хельсинки мне не надо. Если летим в Хельсинки — я взрываю. Нечего тут со мной лясы точить, идите, работайте, летите, куда сказано…

В иллюминатор Еремина увидела окрестности Пушкина. Она пошла в пассажирский салон, улыбаясь, раздала пассажирам конфеты, проверила, все ли пассажиры пристегнуты, потом они с Мариной Хохревой сели на 23-й ряд, тоже пристегнулись, и почти сразу после этого в носовой части самолета раздался взрыв. Он произошел за тридцать секунд до касания колесами самолета взлетно-посадочной полосы…

Самолет коснулся земли и вскоре остановился, уткнувшись носом в землю; члены экипажа стали эвакуировать пассажиров через переднюю дверь, стюардессы вышли последними.

Личность террориста была установлена сразу же: им оказался 47-летний житель Днепропетровской области Иван Бидюк, — не затравленный диссидент, для которого важно было любой ценой вырваться на Запад, а тяжелый психически больной, к тому же с уголовным прошлым, отбывший наказание в виде пяти лет лишения свободы за то, что на почве ревности изрезал жену ножом и нанес ей тяжкие телесные повреждения. Угрюмый, неприятный человек, с манией сутяжничества.

Идею бегства в другую страну, где поймут его, непонятого на Родине борца за справедливость, Бидюк вынашивал давно, веще в пятидесятых годах, по словам его родного брата, он пытался перейти границу на территории Армении. Однако проверкой, проведенной в ходе следствия по Закавказскому пограничному округу, не было установлено факта задержания Бидюка при попытке нарушения государственной границы или появления его в пределах пограничной зоны. Позже я узнала, что попытки нарушения границы с нашей стороны тогда замалчивались: нарушителя ловили и просто отправляли восвояси, без всяких возбуждений уголовных дел, чтобы ни в коем случае не дать повода вражьим голосам злорадствовать, будто советские люди пытаются сбежать на Запад.

В то время Бидюк уже проявлял признаки психического заболевания, — возможно, последствия двух черепно-мозговых травм. Все его родные единодушно рассказывали, каким он был тяжелым в общении человеком: мрачным, обидчивым, упрямым. В заключении посмертной судебно-психиатрической экспертизы его поведение объясняется ипохондрическим синдромом.

Из допросов родственников Бидюка сотрудники Комитета государственной безопасности узнали, что он, оказывается, собирался еще 7 апреля, на рейсе Днепропетровск — Тбилиси, потребовать у экипажа направить самолет на посадку в Турцию, на аэродром Трабзон, под угрозой взрыва имеющегося у него взрывного устройства, начиненного более чем двумя килограммами взрывчатки. Но из жалости к родным, которые как могли отговаривали его от этого шага, Бидюк тогда, в начале апреля, отказался от исполнения задуманного и в Краснодаре сошел с самолета.

Ненадолго отложил чудовищный поступок… Готовился он к преступлению серьезно: при обыске по месту его жительства, в Днепропетровской области, в сарае было найдено все то, чем пользовался преступник, когда мастерил свою дьявольскую машину. Электролампочки от карманного фонаря с двумя проводами, припаянными к цоколю, батарейка от карманного фонаря, пружинка из трех витков стальной проволоки, провода, охотничий порох марки «Сокол», металлический контейнер, аналогичный тому, в котором Бидюк пронес взрывное устройство в самолет 23 апреля, — все это, бесспорно, детали адской машины, корпус и элементы запального устройства.