Книга Любовь со второго взгляда - Алла Сурикова

Вот испугали! Но мне было любопытно увидеть «их» русское телевидение и узнать, как попадают туда наши фильмы. А эти деньги как раз оправдали бы мою поездку на телевидение, так как я жила в противоположном конце, а заехать за мной они не предложили.

Но практически ничего я так и не узнала — молчаливый человек типа охранника проводил в студию. Зажглась лампочка. Я сказала, что успела. Лампочка погасла. Я ушла. Расспросить было некого. В ведомости расписаться за 150 долларов было невозможно — никто не предлагал. Денег я тогда так и не получила. Но деньги все-таки отправили: в Россию. В Москве сказали, что оформлено все неправильно, и отправили деньги назад в Америку… Вот такое путешествие денег… Деньги повидали мир…

Зато выступила и как могла объяснила — о чем кино… Я понимала, что для людей, достаточно давно уехавших из страны, в этой картине не будет ничего, кроме внешнего ряда «каменных» событий. Так оно и случилось… Одна знакомая, живущая под Сан-Франциско, сказала мне:

— Твое выступление всем понравилось. А фильм… он какой-то безумный, что ли…

Наверно, это нормальное восприятие тех, кто живет теперь под Сан-Франциско. А в городе Горький, где ясные зорьки, и в городе Питер, где небо в граните, этот фильм смотрится иначе…

Выборы

Мой Полузять рассказывал мне, что «Две стрелы», показанные в ночь после выборов — когда подсчитывались голоса, когда решалась судьба и не спал никто из тех, кто вступил на путь политической борьбы, — экстраполировались в сегодняшний день с оглушительной силой… Оказалось, мы совсем недалеко ушли от наших предков. И чтоб понять себя, надо заглянуть в наше Сегодня с высоты «каменного» Вчера. Это и сделал самый пронзительно-прозорливый драматург на свете Александр Володин.

Давным-давно Александр Володин написал пьесу о сломе политической власти. Детектив каменного века. Ироничный и добрый, наивный и глубокий. Рецепт переворота на все времена… Кого-то убить. На кого-то свалить вину. Стравить своих со своими — чтоб кровь, страх и растерянность. И бери ее, власть, голыми руками. Но помни: уже заточены стрелы и в твою спину.

Володин умеет во внешне неприхотливом, почти примитивном сюжете раскрыть глубины человеческой психологии. И не просто их исследовать, но обнажить злобу и зависть под личиной принципиальности, глупость — под маской патриотизма, пустословие и тщеславие, прячущиеся за свободу слова.

Я видела несколько разных постановок «Двух стрел» в театре. И каждый раз Володин «забирал» меня. Но о том, чтобы поставить по нему фильм, не думала.

Раньше — не разрешали. Говорят, по «Двум стрелам» хотели снимать кино и Александр Митта, и Георгий Данелия, и даже Михаил Ромм. Но тогда намеки и аллюзии наивного детектива вызывали дикую изжогу у кинематографических чиновников.

Наступили новые времена. Можно было попробовать.

И я попробовала.

Студия «Жанр», которой руководил Владимир Меньшов, дала добро.

Работали мы с Володиным легко. Даже слишком легко. То ли ему все мои предложения нравились, то ли он устал сопротивляться в прошлой жизни.

Саша даже снялся в крошечном эпизоде — в изодранной первобытной одежде на фоне догорающего родного пепелища сидит одинокий, трагичный и несгибаемый старец… Он был так выразителен в этом маленьком кадре, что я не решилась вставить его в картину… Слишком много на себя брал… Появлялся персонаж, который мешал бы восприятию образа Главы рода, запутывал бы зрителя…

Я сделала фотопортрет и передала Александру Моисеевичу ко дню рождения.

КоМеКАДЗЕ

…После «Человека с бульвара Капуцинов» мне захотелось снять что-то такое же большое и динамичное. Но не вестерн, хотя я и получила, как, возможно, помнит читатель, заманчивое предложение от школьников четвертого класса из города Владимира — снять тот же ковбойский сюжет, только уже с ними, мальчишками, в главных ролях. И все же, несмотря на такой сильный зрительский «аргумент», я решила искать «чевой-то новенького», неизведанного. Главный стимул — этого я еще не делала.

Я снимаю комедии. Одни смешнее, другие… Права была одна худенькая критикеКса, написав, что я в очередной раз верна себе. А почему я должна быть верна кому-то другому?!

История, за которую я берусь, должна быть мне близка. Герои должны нравиться. И жанр должен быть ироничным… А форма — конечно, привлекает «езда в незнаемое»…

Да, комедия востребована во все времена, а в нестабильные — и целебна. «Смейтесь, черт вас возьми!» — сказал Франклин Рузвельт своему народу во время Великой Депрессии. И, как мог, поддержал жанр.

«Жизнь — это не только чередование похорон», — утверждал Чаплин, полемизируя со сторонниками так называемого реализма, который, скорее, был просто пессимизмом.

Я тоже помогаю — чем могу… Улыбкой, сочувствием. «Фильм нельзя сделать смешным, если ты не сочувствуешь людям».

Но рассмешить гораздо труднее, чем заставить плакать… Удачных комедий гораздо меньше, чем картин, которые называют себя комедиями. И среди моих тоже. Режиссеры-комедиографы — это камикадзе (вернее, кОмЕкадзе).

Поиски и находки

На заре человечества, согласно Володину, люди смеялись и плакали, любили и ненавидели, дружили и предавали — так же, как и сегодня. Может быть, только чуть наивнее, откровеннее, обнаженнее… И так же кричали на своем Совете (на Большом или на Верховном): «Око за око! Кровь за кровь!», когда решались самые главные вопросы — власти, межплеменных отношений…

Одна из главных моих задач была — в костюме и гриме — не скатиться в капустник, в пародию.

Но я и не хотела, чтобы наши герои были мерзкими, замызганными, с обгрызенными ногтями и засаленными волосами. Мы должны были играть в первобытность. И играть легко.

…Мы пошли «на полусогнутых»… Мягкая стилизация, полунамек, наше представление о них или, точнее, — их представление о НАС, если бы они ставили о нас кино… Так или примерно так мы договорились сообща — поодиночке — все вместе.

И только на фотографиях, сделанных для журнала «Экран», мы с Леней Ярмольником придумали каждому персонажу по яркой современной детали — пачка «Мальборо» у Главы рода, журнал «Плейбой» у Ходока, современные часы у Человека Боя и т. д. А Вдова вообще сидела на капоте шикарной иномарки каскадера Александра Иншакова — постановщика трюков на нашей картине.

Журнал с этими фотографиями я увидела, когда картина уже была снята. И затосковала. Может, надо было рискнуть и ввести в фильм эти детали. Они здорово смотрелись на картинке в журнале. Если бы я ставила спектакль, обязательно попробовала бы. Ведь а театре в случае неудачи от чего-то можно отказаться. Из пленки, к сожалению, не выковыряешь. Это Чаплин мог себе позволить посмотреть, проверить реакцию на публике, переснять. А сегодня не только переснять — снять нормально нельзя: гонка без возможности остановиться, оглянуться… Поэтому иногда держу себя за руки, чтобы не «пере-». И повторяю, сама себя уговаривая: