Книга Стокгольм delete - Йенс Лапидус

И наконец: ВИП-комната, куда, судя по всему, допущены не все ВИПы, а только избранные. ВИПы из ВИПов. Стены обиты темно-бордовым возрожденческим бархатом, люстры… как огромные пауки, повисшие над головой в паутине перекрещивающихся лучей.

Здесь спокойнее, заняты только два-три столика, люди сидят и неторопливо поглощают маленькие порции чего-то изысканного. Я не только не знал, на каком мы этаже. Я даже понятия не имел, что этот этаж вообще существует в природе.

Из-за столика поднялся Себбе и пошел к нам навстречу. Черная водолазка, темный костюм. Впервые в жизни я видел его по-настоящему элегантным.

– Др-руг мой! – с патетическим нажимом воскликнул он, раскрывая объятия.

Я сел на предупредительно отодвинутый стул. Кроме Себбе, четыре человека за столом.

– А где Микаэла? – спросил я.

– Микаэла? – ухмыльнулся Себбе. – Ну нет… у нас сегодня мальчишник. Boys night.

Честно признаться, не могу сегодня вспомнить всех за столом, но один из них был знаком – кажется, какой-то ресторатор из Сёдертелье, «Стейкхауз Бар», если не изменяет память.

ЙС: А что вы еще о нем знаете?

М: Почти ничего. Темноволосый. Сириец. А остальные трое типа Максима – здоровенные, тупоносые, коротко стриженные.

Шел час за часом. Я в основном молчал. Помню, встал и подошел к столу для блэкджека. Не могу сказать, что люблю эту игру, но уж, во всяком случае, лучше, чем рулетка. Я… как, впрочем, и другие поклонники покера, предпочитаю игры, где требуются знания, умения и психология. Рулетка – тупой азарт.

Остальные смеялись, поднимали тосты, время от времени выходили в общий зал, с кем-то обнимались, хлопали по плечу, о чем-то разговаривали. Появились девушки – прямо с порога садились на колени и просили шампанского. Музыка стала погромче.

Ресторатор из Сёдертелье наклонился ко мне.

– Хочешь?

На ладони у него лежала белая таблетка.

– От похмелья, что ли?

Он ухмыльнулся.

– Ну нет, эта штука получше. И хранить удобно. От посторонних глаз…

Растер таблетку пальцами – получился мелкий белый порошок – и вышел.

Постепенно я опьянел. Что, собственно, происходит? Тут весело, приятно, и компания подобралась неплохая. Приятели у Себбе вполне приличные люди. Один долго расспрашивал про сына, про его футбольные успехи, другой интересовался профессией жены, третий, не переставая, восхищался итальянскими пенальти в финале с французами. Обсуждали карикатуры на Мохаммеда – тогда это была самая горячая тема. Тут мнения разделились. Ресторатор из Сёдертелье заявил, что это глупая и пошлая провокация, другие возражали: дескать, мусульмане сами напрашиваются на щелчок по носу. Поглядите, что они вытворяют в Европе.

В какой-то момент, уже после полуночи, я почувствовал – настроение изменилось. Все отвлеклись от разговоров. Стул рядом со мной пустовал, и вдруг рядом с ним появился человек и положил руки на спинку. Низкорослый, косо зачесанные волосы, белоснежная рубашка навыпуск, голубые джинсы. На руке – гигантские золотые часы, я таких никогда и не видел.

Я узнал его по фотографии – его портрет висел в задней комнате в «Кларе».

ЙС: Кто это был?

М: А вы не понимаете?

ЙС: Нет.

М: Это же их главный! Они называют его Кум.

ЙС: Вот оно что…

М: Они подходили один за другим. Кум протянул руку. Между большим и указательным пальцами я заметил татуировку… впрочем, я и раньше видел похожие. Небольшой крест, а в его просветах четыре буквы на кириллице: СССР. А вот чего я никогда не видел… только представьте: взрослые люди подходили по очереди и целовали ему руку.

Кум сел рядом со мной. Спрашивал, как мне понравилась их берлога, оценил ли я кухню, приветлив ли персонал. Заботлив ли Себбе – так и спросил: заботлив ли Себбе… Потом оставил меня в покое и заговорил о других делах. Какой идиотизм, сказал он. Какой идиотизм! Шведский парень продал свое изобретение, «Скайп», за два миллиарда евро. И какая мерзость – эти взрывы в лондонском метро.

– И чему нас это учит? – вдруг спросил Кум, обвел взглядом присутствующих и опять уставился на меня.

– Чему? – спросил я, чувствуя себя полным идиотом.

– Это учит нас придерживаться своих принципов. Я не езжу в метро с 1991 года. И то, что произошло в Англии, подтверждает, что я прав.

Я так и не понял, шутит он или говорит всерьез.

– Надо ездить только в своей машине или в машинах людей, которым ты доверяешь. Это мое правило.

– Значит, вы не ездите на такси?

Кум поднял бокал так, будто хотел со мной чокнуться. В бокале вода без газа.

– Никогда. Я должен знать, кто сидит за рулем. Согласен? – спросил он и тут же добавил: – Привет от Микаэлы. Она тобой довольна. Все работает как часы.

Себбе наклонился и прошептал ему что-то на ухо. Кум, ни слова не говоря, встал и двинулся к выходу. Себбе пошел его проводить.

20

Эмили и Тедди сидели в такси по дороге на Эстермальм. Сверхэлегантный адрес: Нарвавеген, 4.

Тедди набрал номер, который ему передал незнакомец в баре игрового клуба «Стар Геймерс».

– Я получил записку с вашим…

– Знаю, наконец-то. Мы, я и мой товарищ, хотели бы с вами встретиться. Я слышал ваши расспросы. Мы были знакомы с Матсом по клубу. Приходите домой к моему другу, поговорим.

– Что-нибудь удалось узнать? – спросила Эмили, когда они садились в машину.

– Пока нет, – Тедди на всякий случай говорил тихо, чтобы водитель не слышал. – Но я все время размышляю, что за этим кроется. Нет сомнений. Кто-то – может, и не один – стоял за кулисами, когда я скрутил Матса. И все, что их интересовало, – содержимое его компьютера. Я уже не на все сто уверен, что Матс входил в какую-то сеть, но те, кто дергал за нитки, хотели только одного: чтобы не было утечки информации. Вот в этом я уверен на все сто. И хотя прошло девять лет, можешь не сомневаться: то, что происходит с Беньямином, тоже связано с этой историей. Иначе он бы не просил меня о помощи.

– И что это значит?

– Беньямин просил меня понять. Что понять? Я поначалу решил, что он просит понять, почему он пошел на убийство. Только потом сообразил: да нет! Он хочет, чтобы я понял связь между убийством в Вермдё и тем, что случилось с его отцом. И не надо выяснять, кто за этим стоит. Сеть или не сеть, или просто какие-то люди, те, кто заказал Матса. Ясно одно: надо выяснить, с кем общался Матс в последние годы. Проследить его жизнь в последние годы перед гибелью. Без этого мы никуда не сдвинемся.

– Ну да… это и я понимаю.

– Но знаешь, эта история еще не похоронена. Иначе за мной не было бы слежки.