Книга Сципион Африканский. Победитель Ганнибала - Генри Лиддел Гарт

Доказательства ищите в тех последовательных и координированных шагах, которыми, начиная со дна самой черной ямы в римской истории, он упорно и уверенно поднимался вверх, к вершине своих целей, и водрузил знамя Рима на озаренных солнцем пиках земной власти. Сципион не просто великий атлет войны – он альпинист. Видение, подсказывающее ему линию подхода, дипломатический дар, позволяющий ему преодолевать препятствия, – для него то же, что для альпиниста мастерство скалолаза. Его понимание важности безопасной базы для каждого нового наступления – это мастерство подъема по ледникам, а применение военной силы – его ледоруб.

Посмотрите, как, прибыв в Испанию, он собирает информацию о позициях карфагенских войск, о роли и топографии Нового Карфагена. Его гений подсказывает ему, что здесь находится база и главный опорный пункт карфагенских сил в Испании, и показывает ему осуществимость, способ и эффект предстоящего удара – по моральной и экономической скорее, чем по чисто военной цели.

После захвата Нового Карфагена заметьте мудрость, с которой он примиряет с собой граждан, обезопасив свое приобретение от предательства изнутри, и далее экономит силы гарнизона, превратив граждан в активных партнеров по обороне. Какой дипломатический шедевр – быстрое освобождение испанских заложников и забота о них! Если присутствие Наполеона стоило армейского корпуса, то присутствие Сципиона буквально стоило двух. Оно обращало союзников врага в собственных союзников.

Большая стратегия отражается в мудром воздержании от дальнейшего наступления – с целью позволить моральному и политическому эффекту от взятия Нового Карфагена развиться. Из-за этого Гасдрубал Барка, видя, как испанский песок быстро пересыпается из его чаши часов в чашу Сципиона, был втянут в наступательный поход, который позволил Сципиону разбить его прежде, чем подошли другие карфагенские армии. Еще раз победа прокладывает путь для дипломатии, а та, в свою очередь, облегчает путь к дальнейшим победам. Он отпускает по домам испанских пленников без выкупа и, еще более ловко, возвращает Масиниссе племянника, нагруженного подарками. Наверное, никогда в истории деньги, вложенные в подарки, не давали больший конечный дивиденд.

Затем заметьте быстроту, с которой Сципион душит в зародыше зарождающуюся угрозу со стороны Ганнона – и, по контрасту, сдержанность, с какой он избегает растраты сил на мелкие осады, которые не могут дать соизмеримого выигрыша. Более широкий эффект действий Сципиона в Испании также заслуживает быть отмеченным, ибо Ливии говорит нам, что в тот год Ганнибал в Италии впервые оказался обречен на бездействие – он не получил припасов из дому, поскольку Карфаген больше тревожило сохранение Испании.

С этого момента и далее большая стратегия Сципиона была направлена к тому, чтобы все больше и больше облегчать давление на Рим. Его успехи в Испании вынудили карфагенян вкладывать туда силы, которые могли бы сыграть решающую роль в Италии, и при Илипе он вычеркнул их из военного балансового счета.

В момент, когда победа в Испании стала несомненной, и прежде чем перейти к окончательной очистке территории от противника, его стратегический взгляд устремляется в Африку. Его дерзкий визит к Сифаку, его встреча с Масиниссой и отправка последнего в Нумидию – две тетивы к луку, который скоро выпустит стрелу в сердце Карфагена. Как предметный урок в выборе истинной цели – и неуклонной верности этой цели перед лицом всех препятствий и опасностей – следующие несколько лет служат маяком на все времена.

Он строит планы, он готовится, он неустанно трудится ради достижения цели. Военное вмешательство врага – едва ли не наименьшая из его трудностей. Эротическая страсть расстраивает один из его тончайших дипломатических ходов, но его план слишком гибок, слишком хорошо продуман, так что даже этот удар оказывает только временный эффект. Ревнивые соперники, близорукие политики, твердолобые военачальники бьются из всех сил, чтобы сорвать его планы, а когда им это не удается – воспрепятствовать ему и ограничить его силы. Он строит и обучает свежую армию из авантюристов и опозоренных солдат. При этом он ни разу не делает опрометчивого или ложного шага, всегда помня о принципе безопасности. Своей дипломатией он создает в Сицилии надежный источник снабжения. Он посылает разведывательную экспедицию для выяснения обстановки в Африке и, оценив материальную слабость Масиниссы, отказывается быть вовлеченным в движение, пока не выковано его собственное оружие. Когда он высаживается, его первые усилия направлены на приобретение безопасной операционной базы. Точно измерив силу и слабость позиций, карфагенской и своей собственной, он мастерски приспосабливает непосредственную цель к наличным средствам. Каждый следующий шаг направлен на то, чтобы ослабить военный и политический кредит Карфагена и зачислить разницу на собственный счет. Его выдержка, когда конечная цель так близка – в милях, но не в реальности, – почти невероятна в таком молодом и таком победоносном командире. Но он давно понял, что Сифак и Масинисса есть две опоры власти Карфагена в Африке, и прежде, чем он попытается сбросить эту власть с трона, он ставит первой своей целью подорвать ее стабильность, забрав себе одну опору и выбив другую. Едва он достигает этой цели, страсть снова вмешивается в игру, угрожая теперь его военным успехам, как прежде расстроила его дипломатию, – но мастерским психологическим ходом, разбивающим чары Софонисбы, он отвращает опасность.

Уверенный теперь в безопасности, он нацеливается на сам Карфаген и делает характерную паузу перед стенами города, чтобы достичь, если возможно, экономии сил с помощью моральной победы, не истощая сил в физической осаде. Прием удается, и Карфаген капитулирует, ибо Ганнибал еще за морями, бессильный помочь. И когда грубейшим нарушением клятвы договор нарушен, Сципион не захвачен врасплох. В новой и стремительной серии ходов, с совершенной комбинацией военных, экономических и психологических фигур, он объявляет противнику мат за очень короткое время. Есть ли в истории что-нибудь, что по последовательности политики, сочетания сил, моральных и материальных, и полноте достижений может сравниться с этим? Сципион есть воплощение большой стратегии, и его кампании дают высший в истории пример ее значения.

Александр, несомненно, был предшественником Сципиона в большой стратегии – но, не обсуждая вопроса, насколько его моральные и экономические меры были случайными, а не отмеченными тонким расчетом, как у Сципиона, задача Александра была намного проще, и ему, деспоту, не приходилось, как Сципиону, преодолевать внутренние препятствия. Прежде всего именно из-за близкой параллели с современными политическими и органическими условиями, большая стратегия Сципиона есть предмет живого интереса для нас сегодня.

Достижения Александра, быть может, превышали сципионовские по масштабу – на самом деле не так уж сильно, ибо если Александр установил империю от Дуная до Инда, которая развалилась после его смерти, то Сципион построил для Рима империю, которая простиралась от Атлантики до Черного моря и гор Тавра, – империю, которая выстояла и выросла. И там, где Александр строил на фундаменте, заложенном Филиппом, Сципион вышел на сцену в момент, когда самый фундамент римской власти в Италии был потрясен чужеземным врагом. На стратегии Александра имеются обширные пятна – пока он укреплял свою базу для наступления в Малой Азии, ему грозила острая опасность потерять внутреннюю базу в Европе. Расформировав свой флот, он открыл европейские берега превосходящему персидскому флоту, и Мемнон, единственный способный командир у Дария, ухватился за возможность поднять восстание в Греции, где угли недовольства тлели в тылу Александра. Только смерть Мемнона спасла Александра от катастрофы и дала время для осуществления его плана подрыва персидской морской мощи путем сухопутной атаки на военно-морские базы. Из-за отсутствия стратегической разведки Александр допустил грубую ошибку, проскочив мимо армии Дария, которая сидела в ожидании в Северной Сирии, а затем двинулась и перерезала его коммуникации – опасность, от которой он спасся, только обратившись назад, тактической победой при Иссе. Полезно сопоставить это со сципионовской тщательной стратегической разведкой и поиском информации перед каждым ходом. Если большая стратегия Александра немного выигрывает в количественном отношении, то Сципион явно превосходит его в качестве.