Книга Анна Леопольдовна - Игорь Курукин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Остерман составил для Анны Леопольдовны обширную записку на немецком языке, содержавшую перечень важнейших задач текущей и перспективной политики230. Опытный министр подчеркнул достоинства правительницы — ее благочестие, «врожденное милосердие» и любовь к правосудию, но предупредил, что правление — труд нелегкий. Он рекомендовал 22-летней великой княгине уделять не менее одного дня в неделю внешнеполитическим делам и ознакомлению с реляциями российских посланников за границей, а также не менее четырех дней в неделю лично собирать заседание «совета» с участием не только членов Кабинета, но и генерал-прокурора, сенаторов, высших военных чинов и духовных лиц из Синода. Министр наставлял свою подопечную: опытные советники, конечно, нужны, однако и их мнениям не стоит слепо доверять; ей придется самой «всё выслушивать и всё исследовать».
Остерман наметил целую программу преобразований: составить, наконец, описание государственных доходов и расходов, так и не осуществленное при Анне Иоанновне. Желательно, считал он, с целью искоренения недоимок провести новую ревизию-перепись для установления количества налогоплательщиков. Для повышения казенных доходов надо бы проверить эффективность работы внутренних таможен, «истребить» легковесные медные пятаки; разобраться с «упадающими» питейными сборами, для чего, возможно, стоит несколько ограничить дворянское винокурение, а кабаки не отдавать на откуп, а передавать в городское управление. Хорошо бы также ввести свободную торговлю с Китаем и позаботиться о «вспоможении фабрикантам».
Для улучшения работы администрации необходимо было завершить сочинение «книги законов», составить новые штаты учреждений, увеличить жалованье служащим и решительно производить в чины «из народа, которые имеют достоинства и заслуги». По отношению к церкви Остерман рекомендовал продолжать петровский курс, опираясь на Духовный регламент 1721 года, но в то же время повысить статус приходского священника ради «истинного и нелицемерного благочестия».
Министр осторожно предлагал некоторые новшества: не стоит ограничивать срок пребывания на посту воевод двумя годами, чтобы они не «прокладывали запрещенные пути» в целях быстрого обогащения. Для укрепления боеспособности армии следует регулярно проводить смотры дворян-помещиков и поощрять службу на флоте, не пользовавшуюся популярностью. Завершал записку внешнеполитический раздел, где опытный дипломат советовал избегать чересчур тесного сближения с какой-либо державой и прежде всего преследовать «свои особенные фундаментальные выгоды».
В целом выученик Петра I Остерман рекомендовал Анне Леопольдовне продолжать политику первого императора с небольшими коррективами и усилиями по упорядочению финансов. Но и предложенные им, и уже начатые в предыдущие царствования меры вроде составления нового Уложения и «окладной книги» требовали для завершения немалых усилий.
Первые шаги правительницы как будто свидетельствуют о том, что она руководствовалась этими советами и пыталась претворить их в жизнь. Все «милостивые указы» Бирона были подтверждены новыми актами — за исключением объявления рекрутского набора и награждения сторонников курляндца231. Специальным указом «регентина» подчинила себе Тайную канцелярию, повелев ее доклады «подавать прямо нам, а не в Кабинет»232. Именной указ от 11 ноября 1740 года повелевал Сенату рассмотреть ситуацию с недоимками — с единственной целью «бедным и неимущим людям высочайшее наше милосердие учинить». На следующий день Анна назначила пожалованного в полковники выдвиженца Миниха Андрея Фенина на должность рекетмейстера для приема и рассмотрения прошений, которые «до собственной нашей резолюции касаются»; ему же поручалось рассматривать жалобы на волокиту при решении дел челобитчиков в других учреждениях. Манифест от 13 ноября отменял намеченное при Анне Иоанновне Артемием Волынским строительство конных заводов за счет архиерейских и монастырских вотчин, а именной указ Синоду напоминал его членам о необходимости назначать «добрых и искусных священников» и поддерживать училища и «нищепитательные дома». Еще один изданный в тот день указ даровал свободу от каторжных работ сосланным солдатам и матросам — им предписывалось жить в сибирских городах «на воле»233.
Двадцать седьмого ноября 1740 года Анна разрешила подданным подавать по субботам жалобы на работу коллегий и Сената «прямо нам и определенному для того нарочно при дворе нашему рекетмейстеру Фенину»; она наивно полагала, что эти затянувшиеся дела «немедленно имеют быть самими нами рассматриваны и решены». Впрочем, правительница очень быстро осознала неразрешимость такой задачи и издала более разумный указ об учреждении при Сенате специальной комиссии для решения неоконченных дел начиная с 1734 года234.
В декабре регентша потребовала от сенаторов представлять ей рапорты о решенных и нерешенных делах как в самом Сенате, так и в подчиненных ему коллегиях и канцеляриях, «дабы мы могли видеть, с какою ревностию и попечением данные наши указы и высочайшая воля исполняются»235. Затем последовали утверждение «Устава о банкротах», восстановление казенной монополии на экспорт смолы и разрешение постригаться в монахи тем, кому это было прежде запрещено — разночинцам, детям церковников, семинаристам, отпущенным на волю помещичьим крестьянам, а чуть позже постриг был дозволен «вдовам и девкам». Под самый Новый год правительница объявила двадцатитысячный рекрутский набор и облегчила подданным выезд за границу — паспорта должна была выдавать Коллегия иностранных дел и на них не нужны были подписи всех членов Сената, как было прежде236.
После объявления указа о производстве дел в присутственных местах «без всякой волокиты», ограничивавшего срок рассмотрения шестью месяцами, последовали другие шаги в этом направлении. Именной указ Анны от 5 января 1741 года повелевал Сенату составить, наконец, «генеральную ведомость» о расходах и сочинить «штат о жаловании статским чинам»; указ напоминал, что все эти данные не раз строжайше требовались при Анне Иоанновне, но «что учинено — неизвестно». Другой указ Кабинету предписывал собрать со всех учреждений ведомости о наличии в их кассах поступивших с 17 октября денежных средств и сведения о произведенных расходах. Позже с целью составления штатов всем учреждениям было приказано подать в Сенат ведомости о чиновниках I–VII классов для составления «генерального именного списка». (Коллегия иностранных дел, к примеру, подала такой список в августе 1741 года.) Сенат должен был ежемесячно отправлять в Кабинет рапорт о приходе и расходе казенных денег. Еще несколькими днями позже последовало требование представить ведомость накопившихся недоимок237.
Распорядилась Анна и о подсчете своих собственных доходов по дворцовому хозяйству. Из поданного 10 февраля 1741 года реестра правительница узнала, что является хозяйкой 385 488 душ, проживавших в дворцовых волостях, познакомилась с их управляющими и суммой недоимок238.
На первых порах Анну Леопольдовну никак нельзя было упрекнуть в лени. Неплохо сохранившиеся — благодаря стараниям Елизаветы «арестовать» историю страны в период правления ее предшественницы — материалы Кабинета содержат сотни резолюций правительницы. Причем она не просто подмахивала поданные ей бумаги, а явно стремилась разобраться в них.
