Книга Руденко. Генеральный прокурор СССР - Александр Звягинцев

2 марта 1944 года Указом Президиума Верховного Совета СССР К. П. Горшенину был присвоен классный чин действительного государственного советника юстиции, что по тем временам (при наличии официально утвержденной сравнительной таблицы классных чинов прокурорско-следственных работников с воинскими званиями) соответствовало воинскому званию генерала армии.

За время войны резко снизился образовательный уровень руководящего состава органов прокуратуры. В сентябре 1946 года Горшенин даже снял с должности заместителя прокурора Астраханской области по спецделам, который, согласно приказу, совершенно не работал над повышением своего культурного уровня и общеобразовательной подготовки. Во время беседы, проведенной с ним, он проявил полное невежество в области знания русской классической литературы, не знал основ уголовного права и процесса, в заочной юридической школе не учился.

С 8 апреля по 21 декабря 1946 года Горшенин почти всецело был занят на Нюрнбергском процессе, проводя значительную часть времени в Нюрнберге.

Громкие дела

Еще до окончания Нюрнбергского процесса в Прокуратуре Союза СССР стали готовиться еще к одному крупному Международному процессу – над главными японскими военными преступниками. Он проходил в Токио с 3 мая 1946 года по 12 ноября 1948 года, то есть более тридцати месяцев. На нем был только один Главный обвинитель – американец Д. Кинан. Представители других государств, в том числе и СССР, выступали как дополнительные обвинители.

К. П. Горшенин активно занимался подготовкой и других процессов над немецкими преступниками и предателями Родины, воевавшими на стороне немцев. Среди них следует назвать процесс над бывшим советским генералом Власовым и его сообщниками (всего предано суду 11 человек). Военная коллегия Верховного суда СССР в августе 1946 года приговорила изменников к смертной казни через повешение.

Тогда же Военная коллегия Верховного суда СССР рассмотрела и уголовное дело по обвинению бывшего атамана Семенова и его соучастников (всего в отношении 8 человек). По приговору суда Семенов был повешен, пятеро других подсудимых – расстреляны, а двое – приговорены к длительным срокам заключения.

В январе 1947 года Военная коллегия Верховного суда СССР рассмотрела дело по обвинению бывшего атамана П. Н. Краснова, белогвардейских генералов Шкуро, Султан-Гирей Клыча, С. Н. Краснова, Доманова и генерала-эсэсовца фон Панвица, которые, согласно обвинительному заключению, проводили во время войны активную шпионско-диверсионную и террористическую деятельность против СССР. Приговор в отношении всех подсудимых был один – смертная казнь через повешение.

Среди других крупных процессов подобного рода, которыми активно занималась Прокуратура СССР, можно назвать дело, рассмотренное в ноябре 1947 года в Полтаве военным трибуналом Киевского военного округа. На скамье подсудимых оказались на этот раз 22 фашистских карателя из танковой дивизии СС «Мертвая голова».

19 марта 1946 года Верховный Совет СССР принял постановление о присвоении Прокурору СССР наименования Генеральный прокурор СССР и назначил на эту должность Константина Петровича Горшенина.

26 мая 1947 года Указом Президиума Верховного Совета СССР в стране отменяется смертная казнь. В связи с этим Горшенин направил на места телеграмму о приостановлении всех неисполненных смертных приговоров. В июле того же года был отменен и Указ от 26 декабря 1941 года «Об уголовной ответственности рабочих и служащих военных предприятий за самовольный уход с предприятий».

29 января 1948 года 4-я сессия Верховного Совета СССР 2-го созыва утвердила К. П. Горшенина в должности министра юстиции СССР, в связи с чем Президиум Верховного Совета СССР освободил его от обязанностей Генерального прокурора СССР. Он пробыл министром юстиции более восьми лет.

Громкое дело

Пули в портрет Сталина

В бытность Горшенина министром юстиции СССР в ЦК КПСС неоднократно поступали в отношении его анонимные заявления. То его упрекали за неделовые связи с сотрудницей, то обвиняли в том, что он нарушил закон о денежной реформе и незаконно получал завышенные гонорары за издание своих книг, то якобы не принимал мер к очищению адвокатуры от не заслуживающих доверия лиц и т. п. Все эти наветы, как было принято в то время, проверялись различными комиссиями и инспекциями. Горшенину приходилось все время объясняться по этим вопросам в ЦК партии и Совете Министров СССР, что конечно же немало попортило ему крови.

По мнению современников, Горшенин мог в угоду власть предержащим дать необъективную и даже предвзятую характеристику лицам, с которыми работал. Бывший Главный военный прокурор Н. П. Афанасьев в своих воспоминаниях приводит такой эпизод.

Однажды ему пришлось заниматься делом некоего Л. Последний служил в штабе конвойной дивизии в Москве. Находясь как-то раз в командировке в Брянске этот офицер, в пьяном виде, не найдя в темноте вход в свою комнату в гостинице, начал беспорядочную пальбу из пистолета. Случайно три пули попали в угол портрета Сталина, висевшего в коридоре. Началось расследование.

Учитывая, что во время войны Л. был начальником разведки в партизанском отряде, имел ордена, дело прекратили. Однако кто-то из военных прокуроров проявил бдительность и доложил в Москву о том, что Л. в пьяном виде расстрелял портрет Сталина и остался безнаказанным. Вскоре Л. арестовали и осудили за хулиганство к трем годам лишения свободы. Л. стал жаловаться, и одно его заявление попало к Афанасьеву. Последний пришел к выводу, что можно было бы войти с представлением в Военную коллегию Верховного суда СССР о снижении Л. наказания до фактически отбытого.

Афанасьев дал указание своему подчиненному Бударгину подготовить соответствующий документ, предварительно согласовав его с Генеральным прокурором СССР Горшениным. Через два дня Бударгин доложил, что Горшенин согласен с представлением. Вскоре Л. был досрочно освобожден.

Однако через некоторое время в ЦК ВКП(б) поступил донос о том, что Афанасьев умышленно добился освобождения терррориста. Комитет партийного контроля при ЦК создал специальную комиссию, в которую вошел и Горшенин, ставший к этому времени министром юстиции СССР. Разбор дела шел явно тенденциозно. Видя это, Афанасьев обратился к Горшенину: «Константин Петрович, вот вы сейчас согласны, что дело Л. решено мною неправильно. Допустим, что это так, но ведь документ в Верховный суд был подписан мною только после предварительного вашего согласия, почему же сейчас всю вину, если она есть, возлагаете на меня одного?»

Горшенин стал заявлять, что никаких указаний по делу Л. он не давал. Вызванный в КПК Бударгин подтвердил, что вопрос об освобождении Л. он лично согласовывал с Горшениным.

Тот покраснел и спросил: «А где моя подпись о согласии?»

Бударгин ответил, что обычно устные указания подписью не скрепляются, а делается лишь пометка в деле.

Тогда Горшенин заявил, что Афанасьев и Бударгин лгут и никаких указаний по делу он не давал.

Председатель Комитета партийного контроля Шкирятов добился того, чтобы персональное дело Афанасьева рассматривалось на Секретариате ЦК ВКП(б). Вел заседание Маленков. Шкирятов стал говорить о том, что Афанасьев засорил свой аппарат и даже взял под защиту явного контрреволюционера-террориста. Л. Горшенин полностью его поддержал и добавил, что Афанасьев, как Главный военный прокурор, работает плохо, и он неоднократно указывал ему на это, что дело Л. решено им неправильно и вместо того, чтобы признать свою ошибку, он пытается свалить вину за освобождение Л. на него, Горшенина.