Книга Записки летчицы У-2. Женщины-авиаторы в годы Великой Отечественной войны. 1942-1945 - Ирина Дрягина

Иван Бабак

Иван Бабак из 100-го гвардейского истребительного авиаполка мне понравился не столько за красивое лицо с темными, слегка кудрявившимися волосами, с голубыми блестящими глазами, а за его открытую душу, стремление к правде, за огромную любовь к нашей Родине, своей семье, к профессии педагога. Он ко всем окружающим был добр и внимателен. Меня до слез восхищала его, храбрейшего летчика полка, любовь к животным, особенно к кошечкам. Было приятно смотреть, как он гладил и ласкал и даже брал с собой в самолет котенка, а тот и не сопротивлялся, сам к нему бежал — чувствовал его доброту.

Вполне понятны его действия, когда он с Дмитрием Глинкой, Григорием Дольниковым обнаружил железнодорожные составы, готовые к отправке в Германию с юношами и девушками из Мариуполя. Наши летчики приняли решение, не дожидаясь приказа, расстрелять паровозы этих составов и тем самым оставить молодежь в городе. Ребята посадили свои самолеты прямо на поле, рядом с вагонами, где были узники. Велико же было счастье спасенных от угона в рабство молодых людей!

Трудящиеся Мариуполя, поддерживая тесную дружбу и связь с летчиками- освободителями, начали движение по сбору средств на приобретение самолетов. Самолет, построенный на средства школьников, был передан Ивану Бабаку, он летал на нем в небе Украины, Молдавии, Румынии, Польши, Германии.

Когда в начале 1945 года Бабака назначили командиром 16-го полка, подарок мариупольских школьников принял Григорий Дольников.

Иван Бабак всегда очень живо откликался на даваемые ему комсоргом, парторгом полка поручения — выступить перед комсомольцами или на митинге в полку, в эскадрилье, и делал это от души.

Таким вот зажигательным и памятным было его выступление на известном комсомольском активе дивизии, о котором писалось в «Комсомольской правде», посвященном предстоящему наступлению на Сандомирском плацдарме. Иван Бабак говорил горячо, от всего сердца. Говорил о том, что «летать нужно смело и честно, советский летчик не может покидать поле боя, пока не расстреляет все до единого патроны».

Призывая в своих выступлениях бить фашистов, не жалея сил и даже жизни, он сам был примером во всем.

Когда при отступлении в 1942 году возникла необходимость как-то перебазировать механиков самолетов на новый аэродром, то он горячо откликнулся на предложение посадить механика за бронеспинку своего самолета.

А вот как описывает один из своих боевых вылетов Иван Бабак, при этом обращая внимание на то, что случается, когда летчик отрывается от своей группы: «Увлекшись атаками вражеских колонн, я не смог своевременно подстроиться в боевой порядок, оторвался из-за этого от группы. В это время на меня ринулось шесть «Мессершмиттов». Мой самолет был в конце концов подбит: машина частично потеряла управляемость и начала гореть. На выручку мне бросились все летчики группы. Они оттеснили «Мессершмиттов», сбив при этом двух из них. Едкий дым врывался в кабину, отчего становилось тяжело дышать, слезились глаза. Пошел на вынужденную посадку. Приземлился прямо на улице села Эльхотова, расположенного на берегу Терека, в том месте, где он вырывается из гор. Ко мне сразу же подбежало несколько подростков: «Давайте мы поможем погасить пожар на самолете. Покажите, где горит». Я только смог показать им люк, где были инструменты. Смекалистые ребята быстро выбросили куски горевшей защитной ткани из самолета. Огонь удалось погасить. Появилась санитарная машина. Врачи приказали: «Раздевайтесь, вам надо оказать первую медицинскую помощь!»

Я вначале запротестовал. Хотя кровь продолжала струиться из-под рукава рубашки (осколки снаряда впились в правое плечо и в ногу), боли я не ощущал, но пришлось подчиниться. Меня основательно забинтовали. Я улетел на свой аэродром. Только приземлился и вылез из самолета, как тут появился Дзусов.

— Товарищ командир…

— Отставить! Все знаю. Кровью истекает, а еще козыряет. Немедленно в санчасть.

— Товарищ командир! Пусть механики заменят подбитые детали, и я снова полечу на задание…

— Какие могут быть задания? Ишь ты, уговаривать меня еще будет… Отправляйтесь в санчасть!

Там у меня вынули несколько торчащих осколков и забинтовали. А командир сказал: «Залечи раны, наберись сил. Воевать нам придется еще долго. А еще — это мой приказ! Кушать не меньше двух порций!»

Закончилась передышка, дивизия пополнилась новыми молодыми летчиками и самолетами и должна была приступить к боевой работе. Иван Бабак с большим вниманием и дотошностью объяснял молодым летчикам особенности полетов на «Аэрокобре», как должен вести себя летчик-ведомый в воздушном бою, учил точно выполнять команды, предостерегал от излишнего азарта.

Когда полк собирался перелетать с аэродрома Черниговка на другой аэродром для тренировок к боевым вылетам, командир полка С. И. Лукьянов предложил Ивану Бабаку выбрать себе ведомого из новичков. Бабак выбрал Григория Патрушева, который недавно окончил среднюю школу и прошел ускоренный курс в авиационном училище. Командир полка не согласился с этой кандидатурой и сказал Ивану Бабаку, что младший лейтенант Патрушев еще «зеленый», его многому надо учить, есть более подходящие летчики, да и возиться с ними придется меньше… «Нет, товарищ командир, я уж лучше повожусь!»

В первом же тренировочном полете при посадке во время руления самолет Патрушева скатился с рабочей полосы, попал в небольшую выбоину правым колесом, которое отломилось. Самолет лег на плоскость и завертелся вокруг нее. В это время подъехал на машине комдив Дзусов:

— Как же ты мог? Здесь, в мирной и спокойной обстановке, ломаешь самолет?

Патрушев, вытянувшись в струнку, молчал. Как только Дзусов отошел в сторону, Бабак приблизился к Григорию и прошептал ему:

— Проси у Бати прощения! Обещай, что кровью искупишь свою вину в бою!

Когда Дзусов вернулся к Патрушеву, тот шагнул к комдиву и уверенно, хотя и дрожащим голосом сказал:

— Товарищ полковник! Свою вину я кровью искуплю в будущих боях. Поверьте мне!

— Ну что же, посмотрим. А вину прощу, только когда собьешь первого фашиста.

Дзусов — этот темпераментный кавказец — знал и верил, что если настоящий летчик обещает — обязательно сдержит слово. Так было и с Григорием Патрушевым — учеником и напарником Ивана Бабака. Успел он до конца войны сбить до десятка фашистов и многократно искупил свою вину за допущенную оплошность в начале своей боевой работы.

Бабаку совершенно чуждо было чувство зависти. Он всегда радовался и рассказывал другим об успехах своих товарищей и учеников. Так, во время жарких воздушных боев под Яссами, когда он шел на смену Александру Клубову, окончившему бой, услышал голос генерала Утина со станции наведения: «Ай да Клубов, ай да молодец! Поздравляю всех! Всех представляю к награде! Молод-цы, молод-цы!!!» Иван восхищался и рассказывал другим, как увидел семь или восемь костров на земле от догорающих «Мессершмиттов», сбитых группой Клубова.

Он всегда старался помочь товарищу достигнуть высоких результатов. Так, например, в полк прибыл новый летчик Василий Бондаренко со строптивым, своеобразным характером. Многие летчики не хотели идти с ним вместе на задание. Ему стали поручать воздушную разведку, осуществлять связь с нашими наступающими наземными войсками, а ему хотелось участвовать в воздушных боях. Бабак решил помочь ему. Он сказал Василию Бондаренко: «Товарищ лейтенант, я вас возьму к себе, но при одном обязательном условии: будьте в бою высокодисциплинированным. Запомните, малейшей оплошности, неточного или несвоевременного выполнения команды я вам не прощу». Многие летчики открыто не одобряли решения Бабака и предупреждали его о возможных нежелательных последствиях.