Книга Диана. Жизнь, любовь, судьба - Сара Брэдфорд

В офисе Диана первым делом открывала папку – которую с иронией, но и с уважением звала «Портфель», – куда складывали всю корреспонденцию, служебные записки и другие документы, поступившие в Кенсингтонский дворец из Сент-Джеймсского. «Она снимала маленькую пластиковую печать [с красной пластиковой папки], вскрывала молнию и заглядывала внутрь, – описывает Джефсон. – Пристраивала большую папку с множеством внутренних отделений на коленях и быстро разбирала бумаги на стопки. Сначала расправлялась с модными каталогами и счетами от модельеров, несколько минут уходило на записки о посещениях врача и школьных мероприятиях. Затем наступала очередь личной почты – некоторые письма она откладывала в сторону, чтобы прочесть их позже. После этого начиналась настоящая работа: документы, по которым нужно выработать решения, программы, черновики речей, приглашения и прочее…»[204]

Ровным, круглым почерком школьницы Диана заполняла листки поручениями для своих помощников – а порой и для себя самой. Ей всегда нравилось общаться с людьми, даже с малознакомыми, например с управляющим обувного магазина, которому она покровительствовала: узнав, что он потерял работу, Диана отправила ему сочувственное письмо. Она писала тем, кто работал у нее раньше, – в частности миссис Пендри, жене камердинера из Олторпа. Через три месяца после рождения Уильяма Диана сообщала ей: «Уильям для нас – источник счастья и волнений. Не могу дождаться, пока он подрастет…»[205]

Если верить Диане, после рождения Уильяма Чарльз стал редким гостем в ее постели, и ей так и не суждено было родить девочку, о которой она так мечтала. Диана считала, что зимой 1983/84 года Чарльз вернулся к любовнице. Димблби пишет, что это произошло лишь в 1986-м, когда, по словам Чарльза, «брак рухнул окончательно». Как бы то ни было, Диана не переставала думать о Камилле. Полагаю, Чарльз тоже. Постоянная ревность и некая «навязчивость» Дианы делали Камиллу еще более привлекательной для принца.

Вот что рассказывает об этом общий друг: «Привлекательность Камиллы трудно описать словами. У нее смеющиеся глаза. Она очень веселая и в то же время по-матерински заботливая. Сразу было видно: Чарльз страстно в нее влюблен. Увидев их вместе, я подумал: „Господи, в ней есть то, что полностью отсутствует в Диане – какая-то теплота…“ Недаром мои дети ее обожали. Она, несомненно, прекрасно понимала, что происходит… и точно так же ревновала к Диане, как и Диана к ней. Что она чувствовала, когда видела эту юную девушку? Я знаю, она сама задумала брак Чарльза и искусно манипулировала всеми, но что она чувствовала, когда прекрасная юная девушка выходила замуж за Чарльза? Это было ужасно… понимать, что он должен жениться. Как она могла жить с этим?»[206]

На этот вопрос нетрудно ответить: как и предвидела принцесса Маргарет, Камилла никогда не исчезала из жизни принца Чарльза. Хотя Джонатан Димблби уверяет нас, что за исключением «нескольких телефонных разговоров за время четырехмесячной помолвки и единственного разговора после свадьбы (когда Чарльз позвонил, чтобы сообщить, что Диана беременна), они не общались», Камилла была прекрасно осведомлена о жизни принца. Информацию ей поставлял (по телефону) Стюарт Хиггинс, журналист таблоида.

«Это была уникальная, беспрецедентная история, – вспоминал хорошо информированный свидетель. – Женщина, которая стремилась быть как можно ближе к принцу Чарльзу – человеку, всегда сопротивлявшемуся любым контактам с прессой, – общалась с редактором самой популярной, самой желтой и самой бесцеремонной газеты страны, причем наиболее враждебно настроенной по отношению к принцу!»

В беседе с Салли Беделл Смит, одной из первых биографов Дианы, Хиггинс признался: «На протяжении десяти лет [1982–1992] я разговаривал с ней [Камиллой] раз в неделю… рассказывал о Диане и Чарльзе. Она поправляла, если я в чем-то ошибался, делала важные дополнения. О наших разговорах никто не знал. Я нигде не упоминал о ней, хотя в тот период общался с ней очень тесно. У меня создалось впечатление, что она имеет представление о всех делах [Чарльза], хотя в любовной связи они не состоят. Твердо убежден, что они действительно не виделись и что Чарльз старался сохранить свой брак… Наши долгие и подробные беседы были взаимовыгодными. Она хотела точно знать, как пресса относится к ней [и Чарльзу], поэтому мне приходилось держать ее в курсе»[207].

Эти любопытные отношения очень точно отражают характер окружения Чарльза. «Она всегда старалась выяснить, что ему [Стюарту Хиггинсу] стало известно. Не знаю, зачем ей это было нужно… – рассказывает очевидец. – Он звонил ей и поведывал очередную порцию историй о ней и Чарльзе. А она – вы только представьте! – прикрывала трубку рукой (но все было слышно) и кричала: „Эндрю, представляешь, что они о нас говорят!“… Даже Стюарт был шокирован подобной откровенностью между Камиллой и Паркер-Боулзом и – очевидно – между ней и Чарльзом… Он [Хиггинс] пересказывал ей целые статьи».

Хотя Камилла держалась в тени, существовала еще одна причина, которая разделяла супругов: Диана, не желая того, в общественной жизни затмевала мужа. Невозможно отрицать, что Диана любила поддразнивать мужа и делала это довольно часто. В ноябре, на открытии сессии парламента, она даже позволила себе публично совершить то же самое по отношению к королеве. Принцесса сделала новую прическу с шиньоном, сразу будто повзрослела и выглядела по-королевски.

Новый стиль не понравился ни почитателям, ни врагам принцессы. Редактор отдела моды газеты Daily Express Джеки Модлингер (которая впоследствии написала книгу «Диана. Королева стиля») переживала (как оказалось, напрасно): «Они превратили ее в настоящий клон королевы…» «Неужели это наша принцесса Ди?» – вопрошала газета. Прическе Дианы была посвящена целая колонка – больше, чем правительственной программе к новой сессии парламента. «Все популярные издания без единого исключения даже не попытались хоть как-то проанализировать законодательную программу правительства, зато каждое по нескольку колонок посвятило самой насущной теме – новой прическе принцессы Дианы».

Диана прибыла в Вестминстерский дворец в карете королевы. Елизавета, как обычно, ничем не выдала своих чувств. Но принц Филипп был в ярости, поскольку пресса и фотографы в тот день уделили гораздо больше внимания принцессе, чем королеве, – и это в столь торжественный день! Но журналисты просто реагировали на одержимость нации «нашей принцессой Ди». Вскоре после этого, 21 ноября в Уайтхолле, на церемонии в память о погибших в военных конфликтах, Диана продемонстрировала еще одну прическу в стиле 40-х годов. Она стояла на балконе вместе с королевой-матерью, принцессой Алисой, герцогиней Глостерской, принцессой Анной и королем Норвегии Олафом.

Две важные поездки, совершенные супругами в 1985 году, несмотря на то, что прошли с полным успехом, окончательно испортили их отношения. В апреле Чарльз и Диана отправились в семнадцатидневную поездку по Италии. Сопровождавшие их лица называли этот вояж «очень счастливым». В Милане Чарльз и Диана поселились во дворце. Один из рабочих, которых пригласили для перестановки мебели, застал принца и принцессу вальсирующими в большом зале. Принц Чарльз придавал этому визиту большое значение и очень его ждал, но ему вновь пришлось уступить первенство красавице жене и ее гардеробу. «Они оба были знаменитостями, – вспоминал один из придворных, – но принц Уэльский не мог пережить бешеной популярности собственной жены»[208].