Книга Дорога на Компьен - Виктория Холт

Почти уже мертвого Дамьена приковали железными кольцами к скамье, где должно было совершиться четвертование. К его рукам и ногам привязали канаты, которые лошади потянули в противоположных направлениях.

Но лошади так и не довели дела до конца. Палач, внезапно преисполнившись сочувствия к своей жертве, отрубил судорожно дергающуюся руку от истерзанного тела, которое тут же поглотило пламя.

Это было невыносимое зрелище, и толпа притихла от леденящего кровь ужаса. Слышен был лишь чей-то одинокий голос. Невероятно, говорил кто-то, что такое варварство происходит в 1757 году.

Король категорически отказался выслушать сообщение о совершившейся казни. Это была одна из тех неприятных тем, которых он всегда стремился избегать.

Когда же королю рассказали, что какая-то женщина, надеясь угодить ему, расположилась вблизи места казни и разглядывала все до мельчайших подробностей, он закрыл лицо руками и воскликнул: «Мерзкая тварь!»

* * *

Так закончилось «дело Дамьена».

Когда толпа почти уже рассеялась, какой-то экипаж, грохоча, пронесся по улицам Парижа. В нем сидела мертвенно-бледная от страха девушка и рядом с ней какая-то женщина.

Это мадам Бертран увозила в дом для умалишенных Луи-зон, которой не суждено было никогда больше увидеть Олений парк и своего возлюбленного, о котором она узнала, что он король Франции.

ПОЯВЛЕНИЕ ШУАЗЕЛЯ

Война складывалась для Франции неудачно. Французские солдаты славились как лучшие в мире, но вот те, кто командовал ими, увы, подобной славой похвалиться не могли. Дело в том, что многие военачальники оказались назначенными на свои высокие посты не потому, что были достойны их, а потому, что их назначение было приятно одной очаровательной особе в Париже.

Франция нуждалась в том, чтобы ее делами управлял сильный мужчина, а управляла страной женщина. Она была умна и очаровательна, обладала высокой культурой и артистизмом. Никто не ставил под сомнение ее достоинств. Однако на важные государственные дела она смотрела лишь с версальской колокольни. Ее цель состояла не в укреплении положения Франции среди европейских держав, а в упрочении своей собственной позиции в глазах короля. Более того, она абсолютно не способна была понять стратегию, необходимую в напряженных дипломатических отношениях с другими странами.

Ее друзья жаждали почестей. Она любила своих друзей и хотела уверить их в своих дружеских чувствах. В результате им доставались почести, а Франция проигрывала сражения.

Принц Субиз проявил по отношению к маркизе лояльность, когда ее положение казалось ей шатким в связи с делом Дамьена. Маркиза сочла необходимым отблагодарить его за это, и принц Субиз был назначен командующим армий!

Этот легкомысленный и изнеженный человек никоим образом не соответствовал столь ответственному назначению. К месту военных действий он прибыл как на увеселительную прогулку сопровождаемый множеством цирюльников и прочей челядью, без которой не мог да и не думал обходиться, отнюдь не собираясь расставаться со своими версальскими привычками. Солдатам нужны были развлечения, а как же! Поэтому при войсках завели странствующих актеров. А женщины? Без них солдатам тоже никак нельзя. А женщинам необходимы удобства и удовольствия не хуже парижских. Куда ж тут денешься без модисток, парфюмеров, портних, не говоря уже о неизбежных парикмахерах.

Ни один офицер не смел появиться на дежурстве, не завив и не напудрив волос. При дворе было модно, чтобы мужчины занимались рукоделием, а офицеры — тоже, как известно, мужчины, и многие из них посвящали немало времени этому благородному занятию, пока их боевые подруги развлекали их пением и танцами или, сидя бок о бок с ними, тоже вышивали замысловатые узоры.

Как, однако, ни красочны были эти узоры, как ни сладостно подобное времяпрепровождение, все это ничуть не способствовало военным победам. Скорее наоборот.

Закаленные в боях англичане и ганноверцы были куда менее элегантны, зато гораздо более воинственны, чем изнеженные французы.

Никчемность Субиза стала очевидной в сражении при Россбахе, где двадцать тысяч солдат Фридриха разбили шестидесятитысячное войско, которым командовал принц.

— Французская армия собиралась, кажется, напасть на меня, но не оказала мне этой чести и бежала при первых же залпах наших ружей, да так, что догнать ее нам оказалось не под силу — так оценил позднее Фридрих эту битву.

Лагерь, брошенный французами, являл собой весьма необычное зрелище для победителей. Цирюльники удрали, побросав парики и пудру, парфюмеры тоже поспешили унести ноги, оставив врагу благоухающие пузырьки и флакончики, на память об офицерах остались их вышивки, а о недавнем присутствии дам свидетельствовали их роскошные наряды.

Такая добыча ничуть не привлекала грубых прусских вояк, не имевших никакого понятия о парижской или версальской элегантности. Духи, щипцы для завивки волос и изысканные женские наряды в их глазах не представляли особой ценности, а вышивки вообще приводили в недоумение. Пруссаков не обучали столь утонченному искусству.

Фридрих был милостив с пленными и просил их не обижаться за то, что он не может создать для них условий, к которым они привыкли.

— Господа, — сказал он им, — вы должна простить мне, что я не готов содержать вас должным образом, но я не ожидал столь скорой встречи с вами и в таком количестве.

«Я пишу к Вашему Величеству в полном отчаянии. Ваше армия полностью разбита», — сообщал королю принц Субиз.

Весть о поражении при Россбахе напугала Париж. Однако вскоре на смену страху пришли иные настроения. Ироничных парижан прорвало смехом. Они смеялись над королем, что позволяет маркизе назначать своих генералов. Они смялись над Субизом за его никчемность в роли командующего армией.

Как обычно, чувства парижан выражались в многочисленных песенках и эпиграммах. Вряд ли в те дни нашлось бы в Париже хотя бы один трактир, где не рассказывали бы язвительных историй о Субизе и о битве при Россбахе.

Большую популярность приобрели карикатуры. Одна из них изображала Субиза, с фонарем в руке разыскивающего свою армию, а под рисунком было написано: «Где моя армия? Украл ее, что ли, кто-то? Я потерял ее. О, хвала всем святым! Вот, она. Проклятье! Это неприятель!»

На другом рисунке Фридрих с усмешкой смотрел на закованного в цепи Субиза, говоря: «Что это за пленник? Ах, это принц Субиз! Скорее отпустите его. Нам от него больше пользы, когда он командует французской армией».

А чуть ниже этой издевательской надписи еще одна содержала тревожный вопрос: «Почему мы действуем на стороне Австрии? Разве Австрия не была всегда врагом Франции?».

Супруга дофина решилась даже обратиться к самой маркизе.

— Умоляю вас, — воскликнула она, — не назначайте больше генералов, мадам!

Но маркиза никогда не чувствовала себя столь уверенной в своих силах, как теперь. Оглядываясь назад и видя, как успешно она преодолела все превратности версальской жизни, Маркиза не сомневалась, что сумеет привести Францию к победе. Она даже изучала карты и составляла планы военных действий. И когда Берни, министр иностранных дел, после поражения французов под Россбахом предложил начать мирные переговоры, а король признался, что устал от войны, маркиза оставалась полна уверенности, что войну надо продолжать. Она возглавила партию сторонников войны.