Книга Страна мечты - Влад Савин

— Интеллегент. Это ведь тебе не убийство в английском стиле, а только что подавленный мятеж, на улицах неубранные трупы сотнями, по переулкам еще стреляют, и уйма пока не пойманных бандитов прячется по углам и подвалам. Есть возможность и время каждый случай с лупой рассматривать — и где столько шерлоков холмсов найти, чтобы этим занимались? Что до расстрелянных — так по закону о чрезвычайном положении, «бандитов, воров, мародеров» и тому подобных, взятых с поличным на месте преступления, дозволено исполнять немедленно, без суда, единоличным приказом ближайшего воинского начальника — или по упрощенной процедуре, после первичного допроса офицером СМЕРШ. Тебе неизвестно, что в смуту уголовная погань наружу лезет в огромной количестве — ну да, не все они бандеровцы, а обычные мазурики, и что с того?

— А те, кто может быть, не по вине под раздачу попал? Им по-вашему помощи не надо?

— Ладно, еще думать будем. А кстати про Высоцкого. Тут про тебя слушки нехорошие идут, чужой славы отщипываешь?

— Никак нет, честно говорю что не мое, а старого знакомого с которым пути разошлись в войну и не знаю где он. Опять же, с сухова здешнего началось, нефиг было орать за то что я «Баньку» спел, хорошая песня же, и людям очень по душе пришлась.

— Но несвоевременная же, нельзя же так…

— Это КАК нельзя? По мне, мужиков сажать нельзя за то что огурцы на газете с фоткой очередного наркома резали — видите ли, агитация к теракту в его адрес была! Или ты думаешь, это все Солженицин выдумал, и в ваш замечательный УК, ночью прокравшись, «Связи, ведущие к подозрению в шпионаже» ночью тайком вписал, пока никто не видел? Так можно, а «и меня два красивых охранника повезли из Сибири в Сибирь» — это уже несвоевременно?!

— Ладно, не шуми, дальше рассказывай.

— Да что рассказывать, раз ругается — значит, все правильно делаю, следующим же вечером «нынче мы на равных с вохрами, нынче всем идти на фронт» в народ запустил. Этот дурак мне статью пытался пришпилить — ну так я и написал в объяснительной, что считаю что в песне положительно обрисовывается образ единого Советского народа, вставшего на защиту Отечества невзирая на судимость, и указывается на своевременную и справедливую работу военного трибунала, вовремя выявившего одного отдельного труса и дезертира. И что если товарищ особист считает что некоторые мои песни могут быть неправильно поняты как антисоветская агитация, то я лично, как честный человек, готов его персонально знакомить с будущим репертуаром. Чтобы он, значит, выносил обоснованный вердикт не будет ли в нем чего нарушающего. И если решит что будет — то публичное исполнение отменяется.

— Шутником ты стал, однако.

— Да уж какой есть. И знаешь что я ему первым номером исполнил?

— Ну?

— Галича. «Оказался наш отец не отцом, а сукою»

— … Ты не боишься?

— Нет. Пусть они боятся. Я свое испереживал. Будем считать, что очередной раз взрывчатка не вовремя сдетонировала, оно, знаешь ли, в военное время и не то бывает. А пока я жив — буду мешать им империю на костях и крови строить, и пусть они делают со мной что хотят.

— Лавры вашего Сахарова покоя не дают? Ладно — а если такой вариант я тебе предложу. Хочешь на общественных началах разбираться, не был ли кто невинно осужден — флаг тебе в руки, дело полезное. «Сухов» ваш получит приказ, не только не мешать, но и содействовать. Желаешь добровольно исправлять брак в нашей работе — давай!

— Хорошо придумали! Работать мне, а вся благодарность тех, кому помощь — Советской власти.

— Ну ты же не о своем спасибо заботишься, а исключительно о невинно осужденных, кого спасти? Уже и спасать не хочется?

— Ладно, черт с вами!

— И еще два дополнения. Первое — чтобы строго по закону. Оспаривать можно лишь факт «совершил — не совершил», не обвинили ли напрасно? Ну а если факт установлен — то получи, что положено! Второе — чтобы тот, кто к тебе обращался, тоже за свое требование отвечал. По каждому твоему представлению, будет расследование — и если ты окажешься прав, значит освобождение, или меньше срок. Но если обвинение подтвердится — то это будет считаться за злонамеренную попытку избежать наказания, могущую быть приравненной к попытке побега. И тоже за то после по закону. Так что ты, каждый раз предлагая разобраться, можешь как облегчить, так и усугубить. При том что расследование будет действительно объективным. Устраивает?

— Твою….!! Ладно — лучше хоть это, чем ничего!

— Ну вот и договорились. И советую, Родион Ростиславович, себя в порядок приведите — а то неудобно, на вручение правительственной награды, и в таком виде.

— Какой еще награды?

— Орден «Знак почета», за ваше участие в создании торпедного оружия для советского флота. А вы думали, вас в Москву привезли самолетом, лишь потому что мне захотелось? Послезавтра насколько я знаю, церемония — ну а после, желаете отпуск взять? В Крыму положим, неуютно пока — так в Сухуме и Батуме здравницы уже работают этот сезон, как раз для таких как вы.

— Нет, спасибо. Ждут меня сейчас в Красноводске.

— Вам виднее. Кстати, скоро вы оттуда перебазируетесь — нет, совершенно не из-за вас. А за границей там неспокойно — пока фронт был, с этим мирились, а теперь совершенно нужды нет. Да и добираться до Красноводска неудобно, и промышленной базы рядом нет.

— И куда же?

— А бог весть, как в Наркомате ВМФ решат. Севастополь, Лиепая, Полярный. Есть мнение, что на каждом морском театре надо создать минно-торпедный полигон, применительно к различным гидрологическим условиям. Желательно незамерзающий, чтобы круглый год работать. Вот и думайте — где.

— Тихий океан забыли.

— Порт-Артур подойдет?

— Так там же японцы!

— Пока. Впрочем, это сугубо мое личное мнение. Так что ждут вас еще великие дела. Если только вы не забросите их ради работы адвоката. И примите совет: все ж не исполняйте несоответствующие песни где попало и кому попало. Вот даже представить не могу, что будет, если вы, в присутствии непосвященных, споете — «плохо спится палачам по ночам, вот и ходят палачи к палачам»? Я-то ладно, всякого наслушался, а вот другие могут очень сильно не понять, и будут у вас, Родион Ростиславович, большие проблемы. Тогда и в самом деле придется вас, в ваших же интересах, изолировать — а мы этого, поверьте, не хотим! Мы-то, к «ОГВ» допущенные, не удивляемся, и не обижаемся — а вот прочие… И самое худшее, если заинтересуются по ту сторону границы. И задумаются, а кто такой Родион Безножиков, что ему это дозволено? Тогда точно придется вас в золотую клетку посадить — а вы ведь люди творческие, этого очень не любите?

— Заметано! — буркнул Родион — ну хоть Высоцкого можно? Все лучше, чем блатняк.

— Можно — ответил Кириллов — ваш «Сухов» указания получит. Но и вы не переходите грань.

Родион лишь кивнул, соглашаясь.

Женить бы его надо — подумал Кириллов, спускаясь по лестнице — не одним же «боннер» на умы наших гениев влиять? Срочно Лазареву озадачу, чтобы подобрала кандидатуры — в личном деле указано, какой типаж женщин этому «правозащитнику» по нраву. Ну а уж «случайно» подвести к объекту, чтобы он не заподозрил — это вообще не проблема!