Книга Странствия по поводу смерти (сборник) - Людмила Петрушевская

И умер.

Мырка была с ним до последнего мгновения, сидела в больнице и дома, когда его выписали как прошедшего курс лечения. Буквально на руках носила.

Похоронив своего старичка, она почему-то не хотела ничего говорить Шуше о полученной квартире, чтобы не вызывать ее на новый взрыв негодования. Шуше это было вредно, у нее начинались тяжелые приступы удушья в добавление к основному диагнозу. Она буквально умирала от злости!

Но с квартирой надо было что-то делать. Мырка позвонила опять-таки проверенному другу, Сергею Ивановичу, и попросила совета, как сдать квартиру. Притом предупредила, чтобы Шуша ничего не знала. А то будут проблемы.

А у Сергея Ивановича тоже были проблемы как раз, опять пошла тяжелая полоса жизни, жена снова хотела его выселить. Он ведь соединил их имущество, доверился ей, продал свою квартиру и женину и купил семье большое жилище в центре, и все это оформил на имя жены.

И теперь жена решила владеть этим добром самостоятельно. А он очень любил детей, своих мальчишек, им было удобно каждому в своей комнате, да еще и на всех имелась огромная гостиная, плюс холл и три лоджии, и все это рядом со школой, и он не мог бороться с женой за ее имущество.

– Я, на свою беду, оказался хорошим риелтором, но дурным психологом…

И Сергей Иванович признался Мырке, что очень здорово, что ты мне позвонила, ты, как всегда, проявляешься вовремя, как мать Тереза, ты как будто чувствуешь, когда у меня проблемы, я опять одинок, ты представляешь? Только ты у меня осталась.

Мыркино тело невольно ёкнуло.

Муж продолжал:

– Она подала на развод! А я так все оформил, что это ее квартира! Она, по-моему, хочет сдать ее иностранной фирме, я нашел какой-то проспект в прихожей под зеркалом, они торгуют сталью, ей это зачем? Она, видимо, собирается уехать за границу. Типа учить детей в хорошем колледже. Знает, что я бороться не буду. То есть всё по новой… (И он замолк, как бы подавившись.) Только ты меня спасаешь… Ты одна.

– Ой, ну ладно тебе, – отвечала взволнованная Мырка.

Перед ней вдруг встала картина, они вдвоем живут как раньше, с ними кошка, вечерами они всей семьей гуляют в парке (почему-то она представила себе, что их новая квартира будет рядом с парком), и их кошка тоже ковыляет в сбруйке.

А Сергей Иванович все не мог остановиться:

– Знаешь, ты мой добрый ангел. Наши отношения остаются стабильными, как в прежние времена. Ты не представляешь, что ты для меня означаешь.

Мырка слушала, кивая. Какие-то слезы полились. Чуть не захлебнулась.

– Все у нас с тобой совпало!

Возникла пауза. Мырка вытерла нос и сказала первое попавшееся: «Ну и что ты предлагаешь?»

– То есть я сам поселюсь в этой твоей квартире. Сделаю там ремонт даже. Тебе это обойдется недорого.

И он пообещал, что будет класть Мырке деньги на кредитную карту. Заведешь себе новую. Не ту, на которой пенсия. Чтобы ты лишний раз не ездила ко мне за деньгами.

– Бедная моя, – сказал он ей, – я тебя не покину. На меня ты можешь рассчитывать.

Мырка пригорюнилась с трубкой в руке. Какой все-таки Сергей Иванович добрый!

Волна признательности захлестнула ее.

Но С. И. шумно выдохнул в трубку и начал говорить, что беспокоится о ней, и давай сделаем мне генеральную доверенность на эту твою квартиру. Мало ли.

– Но как, – ответила удивленная Мырка, – ведь полгода еще не прошло, я еще в права не вступила, какая может быть доверенность!

– Ну, оставь мне то завещание! А то у тебя все пропадает!

– Оно еще оформляется у нотариусов. Пока что.

– Ах да, – опомнился муж, прерванный в своих мечтах.

И он начал ей платить какие-то шальные деньги, то есть у Мырки на счету появились доллары! Не очень много, правда, потому что дела Сергея Ивановича шли не слишком хорошо, он объяснил, квартирный рынок встал, продаж почти не было.

Но радостная Мырка, понимая, что жизнь наконец подарила ей шанс на другое существование, возмечтала побывать за границей.

Ее подруга объездила на туристическом автобусе всю Италию и собиралась во Францию, а другая пожила полгода няней в семье на морском побережье – и рассказывала буквально сказки о чудесных пляжах, дешевом жилье и фруктах за копейки.

И туда не нужно было визу! Так просто, в местном аэропорту, тебе шлепали печать в паспорт – и живи.

Мырка решилась.

Она, руководствуясь советами подруг, подала документы на зарубежный паспорт.

Тяжелое лето кончилось, когда она буквально вытаскивала сестру подышать воздухом во двор на скамейку, а потом заводила назад, по лестнице к лифту, слушая ее едкие замечания.

Когда паспорт был получен, удалось разговориться на этой же скамейке с новой соседкой-пенсионеркой, которая жаждала найти подработку.

Мырка даже пригласила ее в гости на чай с пирогами, посадила за один стол с помрачневшей Шушей (Шуша с детства была ревнива до безумия) и потом, уже на лестнице, условилась с этой соседкой, что та будет за хорошие деньги ухаживать за Шушей.

Затем состоялся разговор с сестрой.

– Я уезжаю на месяц, – сказала Мырка. – Представь себе, что я лежу в больнице. И меня даже навещать не надо. Ну бывает, ты ведь лежишь иногда.

– Сравнила, – откликнулась сестра. – Что-то сравнила с пальцем.

– Всё с людьми случается, – отвечала бодрая Мырка.

– Я-то больна, а ты? Мымра говняная.

(В минуты гнева она слов не выбирала.)

– С тобой будет Элла Игнатьевна. Соседка та, ниже этажом. Она к нам приходила, помнишь? Неделю назад.

– Да я ее в квартиру не пущу! – возмутилась Шуша. – Шпионку эту! Чтобы она всему двору обо мне рассказывала! Ходит, хвалит, у вас так прибрано, уют, а сама глазами так – туда-сюда, туда-сюда! Что прикарманить!

– Она будет тебе покупать продукты и выносить помойку, ходить в аптеку. Она будет убирать в квартире и стирать с тебя. Готовить ты сама сумеешь. И она поможет тебе мыться в ванной. Я ей приеду, заплачу́.

– Левины денежки скопила? – воскликнула вдруг Шуша тревожно. – Я просила тебя мне ингалятор купить, массажную кровать, а ты приберегла? Для себя?

– Что поделать, – вяло ответила Мырка, хотя на допросах так не отвечают.

– Ну ты скотина. Жаль, отец тебя не видит.

– Жаль.

– Дура. Куда ты намылилась?

– Я поеду отдыхать.

– Куда?

– На кудыкину гору.

– Не груби! От чего отдыхать? Ты ведь не работаешь! Ты больше ко Льву, своему любовнику, не ходишь! И он тебе не звонит. А? Выгнал?

– Нет, не выгнал.