Книга Сильвандир - Александр Дюма

С этими словами д'Эрбиньи отстранил шевалье, заявившего сперва, что раз уж он с самого начала занялся семейством Коллинских, то ему и надлежит довести дело до конца. Однако долго спорить Роже не пришлось: к нему уже приближался граф Горкаюн.

— Бростите, люпезный мой сутарь, — сказал саксонец, — но я не шелаю, чтоб мы сидели слоша руки.

— В таком случае пустим их в ход, — ответил Роже, вновь становясь в позицию.

— Тревога, господа, тревога! — крикнул Кретте. — Баск подает нам знаки: сюда кто-то идет.

— Погодите, погодите, — сказал Роже, — я мигом.

Он сделал выпад и проткнул плечо графу фон — Горкаюну.

— Сутарь, я вас благотарю, — торжественно произнес граф, — ешели вы когда-нибудь пошалуете в Дрезден, я буду рат фидеть вас у себя.

— Милостивый государь, — отвечал Роже, не оставшись равнодушным к комплименту, — можете быть уверены, первый свой визит я нанесу именно вам.

И противники учтиво поклонились друг другу.

Между тем Коллинский-младший и д'Эрбиньи обменялись ударами: виконт проткнул венгру бедро, а тот поцарапал ему ляжку.

По знаку маркиза де Кретте быстро подъехали кареты; Баск и кучер Коллинского уложили тела де Бардана и барона де Тревиля так, чтобы можно было подумать, будто они убили друг друга; Коллинский-старший был еще жив, его перенесли в экипаж, младший брат венгра и саксонец сели рядом, и экипаж поспешно укатил. Со своей стороны Кретте, д'Эрбиньи и Роже быстро устроились в карете маркиза, и лошади помчались во весь опор.

— Любезный мой шевалье, — сказал Кретте, — я прошу вашей дружбы и искренне предлагаю вам свою.

— Я тоже, — подхватил д'Эрбиньи.

— Вы слишком добры ко мне, — пробормотал Роже.

— Роже, Роже! — воскликнул маркиз. — Мы же условились не говорить таких вещей. Черт побери! До чего ж болит рука!

— Бедняга Тревиль, — проговорил д'Эрбиньи, — я ведь остался ему должен двести пистолей!

— Ничего не поделаешь, мой милый, — заметил маркиз, — тебе никогда не удастся вернуть этот долг.

Все трое возвратились в особняк маркиза де Кретте, откуда д'Эрбиньи и Роже ушли только поздно вечером.

XII. КАК ШЕВАЛЬЕ Д'АНГИЛЕМ ПОЗНАКОМИЛСЯ С СЫНОМ ИНДИАНКИ И КАКОЕ ВПЕЧАТЛЕНИЕ ТОТ НА НЕГО ПРОИЗВЕЛ

Все случившееся промелькнуло как сон. Если Роже еще успевал жить, то времени осмыслить происходящее у него уже не оставалось. Он поделился своими ощущениями с маркизом де Кретте, и тот сказал в ответ:

— Мой милый, именно так и живут в Париже; нынче еще мы потеряем целый вечер, во всяком случае я, потому что это окаянное запястье не позволит мне выйти из дому. Вы — другое дело, у вас обе руки целы и невредимы, Париж велик, времени до полуночи еще много, и вы вполне успеете с толком провести его.

— Нет уж, благодарю покорно, — отвечал шевалье, — я не прочь возвратиться к себе в гостиницу; но если так пойдет и дальше, то, следуя вашему примеру, я, надо полагать, через неделю стану вполне светским человеком.

— Черт побери, я в том не сомневаюсь! Вас уже и за первые два дня узнать нельзя. Однако существует нечто гораздо более важное, чем обеды в Сен-Жермене, игра в мяч на улице — Вожирар и прогулки позади монастыря Дев святого причастия: это ваша тяжба, и я советую вам ею заняться.

— Таково и мое намерение, — отозвался шевалье д'Ангилем, — с завтрашнего дня я примусь за дело.

— Знайте, мой друг, в вашем распоряжении всегда либо моя карета, либо верховая лошадь, вы только ставьте меня в известность с утра о своих планах и намерениях, и экипаж либо конь, по вашему выбору, тотчас же будут готовы.

— А как вы думаете, маркиз, выиграю я свою тяжбу? — спросил Роже.

— Ну, знаете, мой милый, вы меня ставите в тупик, на такой вопрос я ответить не берусь; коли вы спросите меня, сумеете ли вы укротить Буцефала, я отвечу: «Да». Коли вы меня спросите, сумеете ли вы продырявить шкуру Бертоле и Буароберу, лучшим нашим учителям фехтования, я отвечу: «Вполне возможно». Но, черт побери, дружище! Укротить лошадь или убить на дуэли человека гораздо проще, чем умаслить судью; а ведь существуют еще' ходатаи по делам, судебные приставы, советники и председатели судов, словом, крючкотворы всех видов и мастей, целый мир господ в бархатных шапочках, целый ад, населенный пройдохами в черных одеждах; прежде всего разузнайте имена этих молодчиков, сообщите их мне, и уж тогда мы попытаемся одних обольстить сладкими речами, а других — деньгами.

— За сладкими речами остановки не будет, — отвечал Роже, — говорить красно я умею: недаром же я штудировал риторику с аббатом Дюбюкуа, человеком весьма сведущим, и обучался в классе философии у иезуитов в Амбуазе; но что касается денег, тут дело обстоит хуже: отец дал мне всего пятьдесят луидоров, с тем чтобы я прожил на них в Париже полгода, а я за первые два дня уже промотал двадцать пистолей.

— Любезный мой шевалье, я же говорил вам, что настоящим дворянам не следует тревожиться из-за такого рода вещей. Хорошенько пошарьте в моем кошельке, у меня ведь около шестидесяти тысяч ливров годового дохода, их было бы не так-то легко потратить, не будь у меня управляющего. А потому берите, друг мой, берите, вы мне все вернете, когда станете миллионером.

— А вдруг я проиграю тяжбу? — спросил Роже.

— Ну что на это сказать, шевалье?! Не казнить же вас в случае неудачи. Соберем тогда те деньги, что у вас останутся, отправимся в игорный дом и поставим их на карту. Не может же человек вечно проигрывать: фортуна должна будет вас вознаградить, и она это сделает.

— Ну, это еще вилами по воде писано, любезный маркиз. Должен признаться, что будущее представляется мне не в столь уж розовом свете.

— Вот-вот, сетуйте на судьбу, это куда как справедливо! Ежели вы недовольны жизнью, что ж тогда говорить Бардану и Тревилю? Кстати, мой милый, если вас спросят о них, не забудьте ответить, что они поссорились во время игры в мяч и потом проткнули друг друга шпагами. А ежели кто-либо проявит чрезмерное любопытство и станет добиваться, откуда вам это известно, скажите, что обо всем вам рассказал я.

— Хорошо, — ответил Роже, направляясь к дверям.

— И еще одно напоследок: завтра утром пошлите осведомиться, умер ли господин Коллинский или еще жив. Уж это-то вы обязаны сделать. Коли он умер, в добрый час, и делу конец. Коли нет, справляйтесь о нем каждый день, пока он не отдаст богу душу либо не поправится. Да, если не ошибаюсь, вы малость поцарапали и саксонца?

— Кажется, я проткнул ему шпагой плечо.

— Ах, вам только кажется! Ну что ж, в таком случае убейте двух зайцев разом: пусть ваш человек осведомляется заодно и о его здоровье.

— Но как узнать их адреса?