Книга Луна предателя - Линн Флевеллинг

Навстречу ей выступил Бритир-и-Ниен, кирнари Силмаи, хрупкий старец, похожий на иссохший ивовый прутик. На правах старейшего члена лиасидра он заговорил с принцессой от имени совета.

— Приветствую тебя, Клиа-а-Идрилейн Элестера Коррутестера из Римини, принцесса Скаланская, отпрыск Коррута-и-Гламиена из Боктерсы! — Ауренфэйе снял с себя тяжелое золотое ожерелье с бирюзой и надел на Клиа. — Да поможет нам мудрость Светоносного.

Принцесса в ответ преподнесла старцу пояс; золотые пластины, украшавшие его, были покрыты эмалью с изображением дракона Ауры.

— Да воссияет над нами Светоносный!

Адриэль наполнила Чашу Ауры водой из озера. Грациозная, в белой тунике, украшенной драгоценностями, молодая женщина подняла сосуд к небу, а затем поднесла его сначала Клиа, затем благородному Торсину, Теро и, наконец, Серегилу.

Пальцы Серегила коснулись руки сестры, он поднес Чашу к губам. Вода была такой же холодной и сладкой на вкус, какой он ее помнил. Пока он пил, его глаза встретились со взглядом Назиена-и-Хари, кирнари клана Хамам, деда убитого им когда-то хащица. Ни малейшей тени радушия не было в этом взгляде.

Сидя на лошади, Алек слушал, как Ниал подробно называет имена всех кирнари; все одиннадцать ради торжественной церемонии облачились в белые туники и сенгаи, так что невозможно было различить представителей разных кланов по их головным уборам.

Одно лицо, впрочем, было знакомо юноше и без Ниала. Он видел Адриэль однажды, незадолго до войны, и теперь с дрожью возбуждения наблюдал, как она подносит брату изогнутую чашу. Что, интересно, они чувствуют в этот момент, размышлял Алек, когда наконец так близки, но по— прежнему вынуждены проявлять сдержанность?

Стоящие вокруг кирнари в отличие от Адриэль и Серегила не скрывали своих чувств. Когда священный сосуд дошел до Серегила, несколько человек обменялись мрачными взглядами, на некоторых лицах заиграла улыбка. Среди последних был и старик ауренфэйе; Алек впервые видел действительно старого представителя этого народа. Худой, изможденный, с ввалившимися глазами под нависшими веками, он двигался медленно и осторожно, словно боялся рассыпаться.

— Это Бритир-и-Ниен, глава Силмаи, — объяснил юноше Ниал, — ему не меньше четырехсот семидесяти, солидный возраст даже для ауренфэйе.

У Алека, все еще не вполне свыкшегося со знанием о собственном происхождении, перспектива столь долгого жизненного пути вызвала смутную тревогу.

Молодой человек принялся рассматривать ближайших к нему ауренфэйе; судя по сенган, здесь присутствовали как представители нескольких основных семей, так и люди из более мелких кланов. Многие были одеты в туники, на остальных были мантии и длинные ниспадающие плащи. Сенгаи тоже можно было увидеть самые разнообразные: от переплетения нескольких полосок ткани до расшитых шелком, украшенных кисточками или орнаментом из металлических бусин тюрбанов. Каждый клан завязывал их на свой лад: кто-то плотно обвязывал тканью голову, кто-то сооружал замысловатые складки.

К вящему удовольствию Алека, он обнаружил небольшую группу людей в темно-зеленых одеждах клана Боктерса. Один из них, молодой человек с седой прядью в волосах, словно почувствовав взгляд Алека, обернулся; некоторое время он разглядывал юношу с доброжелательным интересом, а затем принялся что-то шептать паре, стоящей рядом. У мужчины было некрасивое длинное лицо. Тонкие губы темноглазой женщины были плотно сжаты, но, завидев Алека, она улыбнулась. Ее лицо украшала татуировка, правда, не такая сложная, как у представителей клана Катме, — всего две горизонтальные черточки под каждым глазом. Алек улыбнулся в ответ, потом, смутившись, отвел взгляд. Похоже, родственники Серегила уже догадывались, кто он.

— Женщина, которая тебя только что поприветствовала, — третья сестра Серегила, — прошептал Ниал.

— Мидри-а-Иллия? — с удивлением спросил Алек. Женщина была совсем не похожа ни на Серегила, ни на Адриэль. — А что означают те черточки у нее на лице?

— Она обладает даром целительницы.

— А остальные? Ты их знаешь?

— Того молодого человека — нет; а мужчина постарше, я полагаю, муж Адриэль, Саабан-и-Ираис.

— Муж? — переспросил Алек; он снова посмотрел на боктерсцев.

Переводчик удивленно поднял бровь.

— А ты не знал?

— Я думаю, и Серегил не в курсе. — Алек на секунду умолк, а затем спросил: — А чиптаулосцы здесь есть?

— О нет. Из-за бегства Илара тетсаг между Боктерсой и Чиптаулосом по— прежнему в силе; кровная вражда ничуть не утихла. Появление здесь чиптаулосцев выглядело бы как вызов Клиа — родственнице боктерсцев.

— Благородный Торсин утверждает, что присутствие Серегила может иметь тот же эффект.

— Возможно. Но у Серегила есть более могущественные союзники.

Когда церемония официального представления завершилась, кирнари разошлись и постепенно в сопровождении родичей исчезли в окрестных улочках.

Адриэль проводила Клиа за пределы каменного круга. Покинув священную территорию, она, как и Мидри, бросилась к Серегилу; обе женщины крепко ухватили его плащ, как будто опасались, что тот от них сбежит. Серегил обнял сестер, на мгновение упавшие волосы закрыли его лицо. Остальные боктерсийцы присоединились к группе, и вскоре Серегила уже трудно было рассмотреть в этой радостно гомонящей толпе. Адриэль представила Саабана; Алек увидел, как изумление на лице друга сменяется довольной усмешкой. Он явно одобрял брак сестры.

Клиа перехватила взгляд Алека и улыбнулась. Теро и Бека, впервые видевшие семью Серегила, пытались скрыть свое отчаянное любопытство.

— Как я рада тебя видеть, — Адриэль держала брата за руку, — и тебя тоже, Алек тали. — Высвободив руку, она притянула к себе Алека и расцеловала в обе щеки. — Наконец-то ты добрался до Ауренена. Добро пожаловать!

Но я забыла о своих обязанностях, — воскликнула Адриэль, украдкой вытирая глаза. — Принцесса Клиа, позволь мне представить членов клана Боктерса. Моя сестра, Мидри-а-Иллия. Мой муж, Саабан-и-Иране. А это Кита-и-Бранин, друг детства Серегила, он любезно согласился быть твоим конюшим в Сарикали.

Адриэль указала на того самого молодого человека, что с таким любопытством разглядывал Алека во время церемонии. Серегил сгреб его в объятия, не помня себя от счастья.

— Ты ли это, Кита-и-Бранин! Как же, как же, помню, из-за тебя я пару раз вляпывался в какие-то сомнительные истории!

— Пару раз? Да из-за тебя я получил половину порок, которые мне задали в детстве! — И со смехом Кита тоже обнял Серегила.

«Одно из увлечений юности, о которых упоминал Серегил?» — гадал Алек, сгорая от ревности.

— Закрой рот, а то ворона влетит, — прошептала Бека, толкая Алека под ребра.

Юноша потряс головой, приходя в себя; он молил богов, чтобы его чувства не оказались столь же очевидны и для остальных.