Книга Народ и власть в России. От Рюрика до Путина - Эрик Форд

После этого сражения Сталин сделал себя Маршалом Советского Союза. По мере того, как его войска агрессивно продвигались на запад, ему все больше и больше нравилось отождествлять себя с ними… Со временем Сталину присвоили звание Героя Советского Союза и генералиссимуса. Теперь он окончательно отошел от ошеломляющих первых ударов Гитлера. Он вновь стал прежним беспокойным мегаломаньяком. И он оставался таким до конца». [Конец цитаты].

После войны тирания Сталина только увеличилась. Союзнические отношения с Западом ушли в прошлое; в развязывании «холодной войны» обвиняют обычно Черчилля, вспоминая его известную речь в Фултоне, но можно ли было доверять такому человеку, как Сталин? Разве не доказал он, что способен на любые злодеяния во имя безграничной власти? Сталинская система после войны охватывала пол-Европы, и везде было то же самое, что в СССР: полное подавление личной свободы, произвол органов госбезопасности, тюрьмы и расстрелы. Мысль о том, что подобное может случиться и с другими европейскими странами, вызывала содрогание у их жителей: они были рады отгородиться «железной стеной» от сталинской диктатуры.

Но, конечно, Сталин называл Запад агрессором, а себя – миротворцем. В эти годы в СССР была развернута неистовая пропаганда против «происков Запада», все западное объявлено враждебным для жителей России, – и в этом Сталин тоже повторял опыт русской истории. Как уже было показано нами ранее, Сталин всегда испытывал ностальгию по Российской империи и существовавшему в ней русскому национализму и теперь в полной мере дал волю своим чувствам. Например, на приеме в честь командиров Красной Армии 24 мая 1945 года Сталин предложил тост «прежде всего за здоровье русского народа», за его поддержку Советского правительства во время войны. Такое восхваление было чрезвычайно обидным для миллионов нерусских советских граждан, которые защищали родину от гитлеровского нападения.

Прямым следствием возрожденного Сталиным шовинизма стала усилившаяся после войны русификация национальных республик СССР и безудержное восхваление всего русского; оно доходило до абсурда: в ходе кампании «по борьбе с космополитизмом», например, утверждалось, что все выдающиеся научные и технические открытия были сделаны в России, а на Западе просто украли их. Каждого, кто осмеливался говорить о положительных чертах западной истории и образа жизни, поджидали крупные неприятности, вплоть до ГУЛАГа и расстрела. Тогда же были разгромлены и на много лет прекратили свое существование в СССР такие «лженауки», как генетика и кибернетика – только на основании того, что они возникли на Западе, и это невозможно было отрицать.

Финальным аккордом в «борьбе с космополитизмом» должны были стать массовые репрессии против евреев, о которых упоминалось выше. Лишь смерть помешала Сталину осуществить этот человеконенавистнический план.

* * *

…Нормально поговорить с Еленой мне опять не удалось: в коротком общении по Skуре она сказала, что «очень-очень» занята и сбросит мне несколько ссылок. Вскоре я их получил; они были разрознены и сильно отличались друг от друга по формату: тут были глубокомысленные изречения неизвестных мне людей, – возможно, из прошлого или позапрошлого века, – новостные сводки и некоторые биографические справки. Я засомневался, надо ли помещать этот материал в мою книгу? Но подумав, решил все-таки поместить (часть его пойдет в следующую главу), поскольку, с одной стороны, в нем есть некоторая смысловая связь с темой, а с другой стороны, мне не хотелось обижать мою добрую знакомую. Далее я привожу этот материал с заголовками, которые дала Елена.

«Как доказывают вред всего западного для России: «Чем сильна наша матушка-Россия? Всем, чем она отличается от Запада. Все, что у нас свое, дает нам силу, а что чужое – отбирает ее… Я говорю, конечно, не о внешних признаках, таких, как одежда, и всяких штуках, делающих жизнь более комфортной, а о глубинной сущности русской жизни. Возьмите западного человека: у него в крови сидит понятие о собственном достоинстве, – он требует уважать права личности, он не может жить без демократических свобод, ему подавай «Декларацию прав человека и гражданина». А наш народ готов отречься от своей воли, стерпеть любые обиды; он готов забыть о себе, презреть себя, унизиться, быть растоптанным, – и это возносит его превыше всех прочих народов на земле!

Западные люди в своей необузданной гордыне не способны понять, что в этом-то самоотречении и есть великая сила, ибо, добиваясь прав личности, они перестают быть единым народом, распадаются на атомы, которые есть частицы неустойчивые. Наш же народ, отрекаясь от личных свобод и презирая права индивидуума, сохраняет нерушимую целостность, он незыблем и тверд. Для полной устойчивости ему нужно только одно – власть, такая же несокрушимая, не подверженная колебаниям и далекая от западной губительной свободы, как он сам. Когда есть такая власть, народ счастлив и процветает; когда нет – он теряется и мечется, как стадо, оставшееся без пастыря…

Да, пастырь может оказаться неумным и злым; в этом оборотная сторона смирения и самоотречения. Когда народ готов отдаться пастырю, – отдаться так, как отдается женщина своему возлюбленному, готовая стерпеть от него все, даже боль и насилие, – может найтись проходимец, который воспользуется этой жертвенной любовью. Что поделаешь, – такова диалектика жизни…»

«Репрессии и доносы. В сентябре 1987 года была создана Комиссия по дополнительному изучению материалов, связанных с репрессиями 30 40-х и начала 50-х годов. Ее возглавил Михаил Сергеевич Соломенцев, крупный партийный функционер, член Политбюро, председатель Комитета партийного контроля при ЦК КПСС. Даю фрагменты его интервью газете «Правда» от 19 августа 1988 года:

«…Как показали проведенные в этом году более углубленные исследования, ни организованных фракционных групп, ни «блоков», ни «центров» фактически не существовало, а обвинения против их участников базировались на материалах, сфальсифицированных в ходе следствия и судебного разбирательства.

Следователи часто ни перед чем не останавливались, чтобы получить «нужные» показания. А в судах и «тройках» заявления о фабрикации следственных материалов, как правило, игнорировались.

…Известно, что в период репрессий во многих случаях страдала фактически вся семья, в том числе дети, родственники и даже знакомые. Официально утверждалось, что сын за отца не отвечает, а на деле отвечали и сыновья, и дочери, и родители за детей своих отвечали.

Это выражалось в осуждении, арестах и ссылках, лишении работы, ограничении возможности получить образование, проживания в определенных местах. Детей до известного возраста нередко помещали в детские дома, лишая квартир, в которых они жили с родителями.

…Вина лично Сталина и его ближайшего окружения перед партией и народом за допущенные массовые репрессии и беззакония поистине чудовищна. Но вина «вождей» не снимает, подчеркиваю, ответственности с добровольных доносчиков, с послушных исполнителей, непосредственных нарушителей социалистической законности, с тех, кто поддерживал и слепо выполнял бесчеловечные распоряжения, творил произвол.

Безмерна вина тех, кто злоупотреблял властью… Слишком много горя принесли народу те, кто осуществлял репрессии. Виновных в злоупотреблениях много – названных и еще не названных поименно…».