Книга Гладиатор - Филипп Ванденберг

Неподвижный, словно статуя, он сидел на земляном валу, обхватив руками колени и глядя на бурлящую грязную воду. Маленькие воронки исчезли, и вся поверхность воды начала медленно кружиться. Дождь ослабел, и в рыжеватой воде видны стали всплывающие наверх молочно-белые пузырьки воздуха. Вителлий опустил голову на локоть и заплакал так, как не плакал еще никогда в жизни.

Глава восьмая

На столе между серебряной посудой и стеклянными кубками валялись устричные раковины, выпотрошенные домики улиток, куриные ножки и телячьи косточки. Греческий певец расхаживал с кифарой по рядам пирующих, напевая собственного сочинения песню о слепом рапсоде, полюбившем мраморную статую. После продолжавшегося более двух часов пиршества Ферорас подал знак убирать со стола, и два десятка рабов, вбежав, подняли уставленные посудой столы и вынесли их из комнаты. Другие слуги подавали желающим вымыть руки гостям чаши с теплой ароматизированной водой. Вместо полотенец юные рабы предлагали свои густые волнистые локоны. После этого ступни возлежащих за столиками для напитков гостей были умащены благовониями и увиты листьями лаванды и мяты.

Подняв кубок, Ферорас обратился к Вителлию:

– За твой следующий бой! Да благоприятствуют тебе боги!

Взяв в руки кубок, Вителлий с благодарностью улыбнулся собравшимся. На Мариамне его взгляд задержался чуть дольше, чем на других гостях. В отличие от остальных, она заметила это.

– Это будет трудный бой, – сказал Ферорас. – Не только потому, что, встречаясь со львами, гладиаторы чаще всего терпят поражение, но еще и потому, что главный бой в день открытия нового амфитеатра навеки остается в истории. В этот день все сражаются с гораздо большим ожесточением, чем обычно.

– Великолепная арена, – с восторгом проговорил Вителлий, – мы уже начали упражняться на ней. Это неоценимое преимущество, потому что так я учусь сохранять устойчивость на чужеземном песке.

– А что в нем особенного? – поинтересовалась Мариамна.

– Ну, он гораздо крупнее, чем наш отечественный. Император повелел привезти его из пустынь Египта и смешать с суриком, чтобы придать красновато-желтый цвет. Все это повышает опасность поскользнуться. Удерживать равновесие становится намного труднее, и особенно это относится к бестиариям, которым приходится сражаться с невероятно быстрыми львами.

– Воистину, наш Нерон – необычный император. Клавдий нанимал мои суда, чтобы было чем накормить римлян, а теперь у нас такое благополучие, что император завозит из-за моря песок, чтобы упавшие гладиаторы лучше выделялись на его цветном фоне! – Ферорас громко расхохотался.

– Ты еще никогда не выступал в роли бестиария? – озабоченно спросила Тертулла.

– Нет, – ответил Вителлий. – Только упражняясь в школе, а в настоящем бою – никогда.

– И ты не боишься? Ведь каждый твой бой может стать последним.

– Это верно. Но ведь и для тебя каждый день может стать последним. Изо дня в день в Риме рушатся дома, погребая сотни людей под обломками, тонут корабли, молния попадает в какого-нибудь пастуха… Вся наша судьба предопределена богами. Так почему же я должен бояться?

– Но ты ведь рискуешь гораздо больше, чем все остальные.

– Не думаю. Когда я выхожу на арену, у меня есть четкая цель – победить. Я стараюсь сохранить свою жизнь и делаю для этого все. Когда ты приходишь в цирк, ты думаешь о том, что случится со мной, и совсем не заботишься о безопасности собственного места. Поэтому не исключено, что твой риск даже превышает мой. Вспомни катастрофу на озере.

– Суда по этому делу не будет, – сказал Ферорас, – хотя каждому в Риме известно, что вина лежит на Нарциссе. Он в течение многих лет растрачивал государственные деньги и бесценную рабочую силу, чтобы воздвигнуть памятник правлению Клавдия, но станет это надгробным памятником ему самому. Основная идея – осушить озеро – была хороша, осуществить ее пытались и другие. Планы, однако, были составлены плохо и выполнялись небрежно, а результат мы знаем. В верхней части канала массы воды разрушили почетную трибуну и смыли немало плодородной земли, в нижней же его части вода остановилась, так и не достигнув своей цели, реки Лирис. Куда годится такая работа? Однако de mortuis, nil nisi bene… не будем говорить плохо о мертвых!

– Он будет заморен голодом в темнице, – сказала Мариамна.

– Нарцисс поставил не на ту лошадку, – сказал Ферорас, – но кто бы мог подумать, что Агриппина станет когда-нибудь править государством! Хотя Нерон и император, бразды правления Агриппина держит в своих руках. Император еще слишком молод, он еще не оторвался от материнской груди… тем более что он, к тому же, ее любовник.

– Любовник собственной матери? – изумленно переспросил Вителлий.

– Да, собственной матери, – кивнул Ферорас. – Сенека и Буррус, его воспитатели и советники, подыскивают сейчас женщину, как можно более похожую на Агриппину, чтобы отвлечь чувства императора от этой противоестественной связи. К Октавии, на которой Нерон женился в шестнадцать лет, у него нет вообще никаких чувств.

– Неужели среди сотен тысяч римлянок трудно найти похожую на Агриппину? – насмешливо улыбнулась Мариамна.

– Тем не менее это так. Агриппина ведь не отвечает классическому идеалу красоты римлянок, чуть ли не с детства начинающих зашнуровывать себе грудь, чтобы она оставалась маленькой и как бы не вполне развитой. У Агриппины материнское тело и грудь, словно у шлюхи из лупанария.

– Похоже, что император во всем любит округленность, – заметил Вителлий. – В его новом цирке на Марсовом поле тоже сплошные закругления и дуги там, где вполне можно было бы обойтись прямой стеной.

– Мне бы следовало послать к нему Мариамну, – засмеялся Ферорас. – По-моему, она как раз того типа женщина, которую смог бы оценить наш юный император.

Вителлий не без удовольствия глядел на возлежавшую напротив него Мариамну, которая совершенно спокойно восприняла замечание мужа. Ее алые губы касались сейчас роскошной черно-синей грозди винограда. Взгляд Вителлия остановился на ее пышном, уже так хорошо знакомом ему теле. Мысленно он сорвал тунику с ее плеч и с наслаждением прижался лицом ко впадинке на груди.

Голос Ферораса вернул его к действительности.

– Мне сообщили, что римлянки буквально осаждают твой дом!

Вителлий смущенно улыбнулся, отпил большой глоток из своего кубка и промолчал.

– Все они хотят увидеть мужчину, ради которого пошла на смерть весталка Туллия, – продолжал Ферорас.

– Замолчи, Ферорас, – прервала его Мариамна. – Ты же знаешь, как больно слышать об этом Вителлию. Зачем бередить старые раны?

– Я вовсе не хотел причинять тебе боль, Вителлий, но я человек деловой. Драма жрицы Весты, как бы ни была она огорчительна, заметно повысила твою рыночную стоимость. Гладиатор, на победу которого делают ставки мужчины, – хороший, несомненно, гладиатор, но еще лучший гладиатор – тот, кто снится по ночам римлянкам. Потому ты должен орудовать своим членом так же ловко, как и своим мечом. Если ты хочешь стать идолом толпы, тебе нужны победы не только на арене, но и в постели. Запомни только одно: никогда не влюбляйся в женщину, с которой спишь, потому что это станет началом твоего конца. Любовь означает зависимость, а гладиатор должен быть свободен. Жена богатого сенатора должна ощущать, что шансов добиться твоей взаимности у нее столько же, как у бедной вольноотпущенницы. Так что давай женщинам то, что они от тебя хотят, а потом расставайся с ними.