Книга Славянский мир Начальной летописи - Николай Барсов

Многочисленное племя кривичей, рассеянное на таком обширном пространстве, должно было рано распасться на отдельные земли. Действительно, уже в эпоху образования Русского государства мы видим три центра кривского населения – Изборск, Полоцк и Смоленск. Из них Изборск, поставленный на самой окраине кривского населения, с северо-запада, на рубеже с сильной чудью и в соседстве новгородцев, не мог держаться самостоятельно, силой одной своей области. Он должен был примкнуть или к Полоцку, или к Новгороду. Весьма вероятно, что первоначально он примкнул к Полоцку, который упоминается в летописном рассказе о городах, розданных Рюриком по смерти братьев своим мужам. Этот же город назван Олеговым договором с греками в числе городов, на которые были взяты уклады. Но географическая связь с полостью Ильменя (через Череху и Узу; см. главу I) решила дело в пользу Новгорода. Может быть, этому содействовало подчинение Полоцка варяжскому выходцу Рогволоду (в половине X века). Во всяком случае, весьма вероятно, что отделение изборских кривичей от подвинских окончательно совершилось только в половине XI века, на что указывают попытки Всеслава овладеть Псковом и его союз с водью, который не может быть иначе объяснен, как давней связью изборских кривичей с финским побережьем. После отпадения Изборска центром западных подвинских кривичей сделался Полоцк, от которого они и их область уже в эпоху летописца получили свое название «полочан». Еще ранее центром восточных поднепровских славян сделался Смоленск, который летопись называет городом собственно кривичей «на верх Волги, и на верх Двины и на верх Днепра, их же град есть Смоленьск». При образовании Русского государства обе эти ветви кривичей обособились в отдельные княжения – Полоцкое и Смоленское, никогда между собой не соединявшиеся.

Полоцкие кривичи ранее своих приднепровских сородичей вошли в состав Русского государства (885 год; Лавр., с. 13) и образовали в нем особое княжение, которое с первого времени своего существования стало особняком в ряду всех других русских княжений. Важнейшей причиной этой обособленности издавна признавалось то обстоятельство, что Полоцкое княжение составило волость Рогнедича, сына Изяслава Володимировича, которую он получил как отчину своей матери, а не по общему для всего Рюрикова рода праву участвовать во владении Русской землей. По отношению к Ярославичам потомство Изяслава считалось изгоями. «Оттоле, – говорит летопись, – мечь взимають Рогволожи внуци противу Ярославлим внуком» (Лавр., с. 131). Но обособление Полоцкого княжения имело другие, более существенные причины в самом географическом положении его. Занимая течение Западной Двины и верховья рек Вилейско-Неманского бассейна, оно составляло русскую украину на литовско-чудском северо-западе. Стремление утвердиться на западнодвинской ветви великого водного пути, отношения к инородцам, которые определялись необходимостью не только ограждать от них свои владения, но и поддерживали колонизационное движение кривского племени в инородческие земли, – все это отвлекало полоцких князей от интересов, которые наполняли и направляли жизнь Поднепровской Руси. Наша летопись не сохранила никаких указаний на деятельность полоцких князей по отношению к их западным соседям. В Начальной летописи есть только одно известие о страшном поражении, которое нанесла зимигола Всеславичам в 1106 году, поражении, в котором пало будто бы 9000 полоцкой дружины (Лавр., с. 120). Но ко второй половине XII века полоцкие князья уже стали твердой ногой на всем течении Западной Двины вниз от Полоцка до самого устья, подчинив себе инородческое население этой области, которое было обложено данью (Gruber. Orig. Livoniae. P. 3). В 1180 году в рядах полоцкого князя мы видим литву и ливь (Ипат., с. 124), что дает основание предполагать, что зависимость подвинских инородцев от Полоцка не ограничивалась платежом дани, но что они должны были доставлять полоцким князьям в помощь военные дружины. Передовыми постами русских владений были здесь городки Герцике[252] и Кукенойс (Kukenoys Orig. Liv. S. 33; теперь Кокенгаузен на Двине, несколько выше Фридрихштата), в которых сидели русские князья. Понятно, что приведение в зависимость подвинского населения не могло совершиться без борьбы и требовало от Рогволожичей много времени и усилий и тем самым много способствовало их обособленности и отдельности. С другой стороны, владея Западной Двиной и частью Поднепровья, полоцкие князья не имели в своих руках верхних течений этих рек, где, как мы видели, проходили главнейшие пути из Южной Руси в Озерную область и в Поволжье. Они принадлежали отчасти Новгороду, но главным образом Смоленску. Естественное стремление полоцких князей овладеть ими, а с другой стороны, стремление Новгорода и Смоленска как можно тверже стать на этих путях были причиной постоянных столкновений Полоцка с соседними князьями, в которых деятельное участие принимали все Ярославичи, ибо в интересах всего Ярославова рода, всех поднепровских князей, было безраздельно владеть великим водным путем. Во все время самостоятельного существования Полоцкого княжения эта борьба не прекращалась и к концу XII века завершилась полным успехом Ярославовых внуков, которым удалось оттеснить полочан за правый берег Днепра и овладеть Верхним Подвиньем до самого Витебска[253].

В эпоху Начальной летописи границы Полоцкого княжения прилегали на севере к новгородским, на востоке к смоленским и черниговским, на юге к киевским, на западе и северо-западе к литовским и чудским расселениям. Первым ближайшим к Новгороду пунктом полоцких владений в XI веке мы видим Въсвят (теперь Усвят на озере того же имени в Суражском уезде Витебской губернии), отданный в 1021 году Ярославом Великим Брячиславу Изяславичу Полоцкому вместе с Витебском (Софийский временник в Полн. собр. русск. лет. Т. V. С. 134). Весьма вероятно, что предшествовавший этой уступке набег Брячислава Полоцкого на Новгород и война, подробности которой сохранились в исландских сагах[254], были вызваны захватом со стороны новгородцев усвятской ветви великого водного пути. У Въсвята Полоцкое порубежье сходилось также с Торопецкой волостью Смоленского княжения и оттуда пролегало на юг по водоразделу между речкой Усвятом с одной стороны, озерами Жезцо и Двиньем и Верхней Двиной – с другой (где мы видим теперь два Городца к северу от Усвята и к югу от Велижа), к устью Каспли, течение которой принадлежало уже к Смоленскому княжению. Далее на юг названия местностей на холмистом волоке между западнодвинскими притоками Касплей и Лучесой – Стреженево и городок к северу от Бабинович и Добромысля, Сутоки Большие и Малые у самого Добромысля (на реке Чернице, правом притоке Лучесы) и на северо-восток несколько городков, селения Рубежницы, Рубеж – дают возможность положить здесь продолжение полоцко-смоленского порубежья. Далее на юг от верховьев Каспли и Лучесы, в области Днепра, полоцкие владения простирались на левый берег Днепра, где к ним принадлежали города Ръша (Орша) и Копыс (1059 год; Софийский временник, с. 139) – причина войны Ярославичей с Всеславом Полоцким в 1066 году. Ярославичи успели овладеть тогда Ръшей, как то видно из обстоятельств пленения Всеслава[255], но не успели удержать его за собой. Ръша и Копыс были навсегда отняты Мономахом и присоединены к Смоленску только в 1116 году (Ипат., с. 48). С того времени восточная граница Полоцкого княжения отодвинулась за правый берег Днепра[256]. Самым южным пунктом ее в начале XII века является Стрежев (Стречив, 1127 год; Там же, с. 11), порубежный город с Черниговским княжением, который приурочивается обыкновенно к теперешнему местечку Стрешину к югу от Рогачева и несколько выше устья Березины. Вблизи этого местечка обращают также на себя внимание деревня Стренки к востоку от Рогачева, недалеко от села Бронное, и Воротин, что на реке Оле, с севера вливающейся в Березину. Названия этих местностей могут указывать, что здесь начиналось южное порубежье Полоцкого княжения с киевскими владениями. Оно шло по водоразделу, и теперь еще болотистому и топкому, между Березиной и Ведричем, впадающим в Днепр у черниговского города Речицы, и затем по водоразделу между Свислочем, правым притоком Березины, и Птичем, с севера текущим в Припять. Здесь, на южном порубежье, замечаются теперь местности Городок к югу от местечка Свислоча и близ него – Горожи и Горожцы. Далее в том месте, где Припять и Свислоч наиболее сближаются между собой, – уже упомянутые нами Сутин и Сутина, Граничи у верховьев Свислочи и Птича, Воротники, Рубежевичи (глава VI). Тут же ищут упоминаемые «Словом о полку Игореве» Дудутки, с которых знаменитый Всеслав «скочи влъком до Немиги». И. Д. Беляев признает их полоцким городом и, основываясь на том, что под Немигой надо понимать здесь Неман, к которому «пустился Всеслав от Дудуток», приурочивает их к местечку Дудичи (на реке Птичи, к югу от Минска), ибо нынешние Дудичи именно стоят очень близко от верховьев Немана. Но, сближая это указание – или, вернее, поэтический намек «Слова» на действительный исторический факт – с положительными известиями летописи, нельзя не видеть, что он должен относиться к известному бегству Всеслава из-под Киева в свою отчину при возвращении из изгнания Изяслава Ярославича с польской помощью. Дудутки означают здесь крайний киевский город, тогда как ручей Немига и доныне существует в Минске. Его кровавые берега упоминает «Слово о полку Игореве», которого автор, конечно, знал о кровавом разгроме Минска Мономахом[257]. У верховьев Птича и Свислочи, сближающихся с верховьями Немана, прекращались полоцкие владения, ибо, как уже мы видели, полость Верхнего Немана была первоначально занята ятвягами, которые были оттеснены из нее благодаря воинственной деятельности Ярославичей и славяно-русской колонизации, вышедшей из земель дреговичей, древлян и даже кривичей. Известие о том, что борьба Руси с литовскими племенами, обитавшими к югу от Вилии, шла первоначально не из Полоцка, а из Киева, доставляют нам литовско-польские источники. Об участии кривичей в колонизации не только Понеманья, но и области, лежащей к западу от него, водораздела Неманско-Бужского, могут свидетельствовать до сей поры уцелевшие там кривские названия многих местностей[258]; но зависимость Понеманской области от Приднепровской Руси, ее давняя связь с ней обнаруживается господством в ней мелких удельных князей из потомства Изяслава Ярославича еще во второй половине XII века. Крайним городом полоцких владений на западном порубежье с Литвой летописные известия XII века называют Городок, или Городец (1162 год; Ипат., с. 91), который приурочивается к теперешнему городку к югу от Молодечна, на верховьях неманской Березины, с сохранившимися доныне остатками старинных городовых сооружений. Но сколько можно судить по данным географической номенклатуры, полоцкие владения могли простираться несколько далее на запад, охватывая ту местность, где теперь встречаются следы древних кривских расселений. Здесь мы видим следы порубежных городовых сооружений, которые занимают с одной стороны все левое побережье неманской Березины, с другой – всю верхнюю область Вилии до устьев Ошмянки и Нароча. Здесь мы видим Городинки, близ устья Березины, в соседстве села Неровы, что при впадении в Березину речки Пурвилы. Далее на север Городзилов и Городечно, близ Березины к западу от Молодечна и к юго-востоку от местечка Крево. Затем на Вилии Городененто к северо-востоку от Вилейки; Городково, в окрестностях которого Русская и Славча, Гроди по левую сторону от Вилии. На север от Вилии рубеж мог идти областью Десны к Двине и на север от Двины по той линии, которую мы уже отметили как возможную этнографическую окраину кривского племени и на которой также замечается значительное количество «городков». Что касается северо-западного рубежа Полоцкого княжения, прилегавшего к литовско-чудским народцам, то в настоящее время мы не находим никаких указаний на него. На севере, где он сходился с новгородскими владениями, в XII веке порубежным местом указывается Еменец (1189 год) на том водоразделе между Западно-Двинской и Озерной областями, в восточном углу которого расположен Усвят.