Книга Росомаха. Оружие Икс - Марк Черазини

– Этому вас учат в школе менеджмента?

– Чему?

– Подкрадываться к людям.

– Я за тобой приглядываю, Катлер, если ты это имеешь в виду. И я думаю, что тебе доставляет слишком большое удовольствие твоя легкая работа. Считай себя вернувшимся в строй – с этого момента.

– Эта заварушка в лаборатории вчера ночью вас тоже напугала? Надо было разрешить мне принять в ней участие.

Диверс закрыл и запер люк командного центра, потом сел напротив Катлера.

– Ты угадал, Кат. С тех пор, как я потерял агента Хилла, это место несется в тартарары. Вчера ночью Линч и Андерсон вели себя, как любители, а Фрэнкс – зеленый, как травка. Чуть не вырубили транквилизатором Профессора вместо этого нашего пугала, Логана.

– Жаль, что я это пропустил.

– Ну, следующую заварушку не пропустишь, потому что ты опять в списке активных сотрудников – и начальник тактической службы безопасности.

– Я не хочу бывшую должность Хилла.

– Почему?

– Потому что не хочу закончить дни в реанимации, как Хилл. Я не идиот, Диверс!

Диверс нагнулся к нему и заговорил почти шепотом:

– Послушай, Кат. Здесь дела будут идти все хуже, и очень скоро. У нас тут толпа сумасшедших ученых и один очень опасный монстр. Мне необходима твоя помощь, чтобы все это не развалилось.

– Ни за что, майор.

– Брось, Катлер. Лучше тебя у меня никого нет, пускай даже ты сукин сын, не признающий субординации, и с поврежденным плечом. И еще у тебя, по-видимому, аллергия на руководство.

– Приятно видеть, что вы отбросили этот фасад «большого босса», майор. Теперь вы выглядите почти человеком. А Райса вы уже пробовали завербовать?

– Райс – уже не моя проблема. Его перевели в отдел контроля и информационной безопасности, на постоянную должность. От Директора поступило распоряжение.

– Обожаю руководство.

– Так что скажешь, Катлер? Хоть раз поступишь правильно и перестанешь быть для меня головной болью?

Катлер повернулся вместе с креслом.

– Мне очень не хочется покидать эту комфортабельную кабину службы охраны, но я должен сказать вам правду, Диверс.

– Какую правду?

– Вы меня обозвали сукиным сыном. А мне действительно нравится носить эти элегантные бронежилеты из кевлара.

* * *

После осмотра Кэрол Хайнс поспешила обратно в свою тесную комнату в той секции комплекса, которую называли «Улей».

К тому времени, когда она добралась туда, ее сердце стремительно билось. Она не успокоилась, пока не заперла за собой дверь и не свернулась калачиком на своей кровати.

Я плохо с этим справилась, конечно, думала она.

Уверена, доктор Гендри достаточно знающий врач, чтобы понять, что у меня шрам не от простого аппендицита.

Она сорвала с себя халат и швырнула его в угол, потом встала перед зеркалом, рассматривая свои раны – новые и старые.

Я изо всех сил стараюсь забыть прошлое, а мое собственное тело предает меня. Оно как карта, которая приводит совершенно незнакомых людей в давно похороненные ночные кошмары.

Она зажала уши в тщетной попытке заглушить голоса у себя в голове, которые эхом звучали там долгие годы.

«В вашей медицинской карте значится психическое заболевание, которое вынуждает нас отклонить вашу заявку на допуск к работе высшей секретности и отказать вам в работе в Совете национальной безопасности. Нам очень жаль, мисс Хайнс…»

«Дорогая мисс Хайнс, с сожалением извещаем вас о том, что Агентство по национальной аэронавтике и космическим исследованиям рассматривает заявления на курс подготовки астронавтов только от соискателей в отличной физической форме. Ваше прежнее заболевание вынуждает нас исключить вас из числа рассматриваемых кандидатов».

«Любой человек, пытавшийся покончить жизнь самоубийством – даже в бурный период подросткового возраста, – вероятно, не пройдет отбор по строгим критериям Военно-воздушных и космических сил Соединенных Штатов…»

Глупцы. Я никогда не пыталась покончить с собой. Я была девочкой. Боялась. Я только хотела избавиться от… этой штуки… в моей матке. Я никогда не собиралась причинить себе вред… Только ей.

И все-таки прошлое годами преследовало ее, лишало возможностей в рамках научного сообщества. А когда она наконец все же получила работу в НАСА, то в качестве тренера – специалиста самого низкого уровня, а не ту работу, к которой она больше всего стремилась – астронавта.

И дело не в том, что я не обладала умом и умением. Я была отличницей и получала награды к тому времени, когда мне исполнилось двенадцать лет. Мой отец называл меня своей «маленькой ученой».

Мой отец относился ко мне по-особому. Он перестал избивать меня. Начал проявлять интерес к моей учебе, к моим научным проектам.

Жизнь стала сносной после того, как я принесла домой первый научный приз в третьем классе – это была почти идиллия, до… того несчастного случая, несколько лет спустя.

Так это назвал мой отец. Несчастный случай. Будто никто в этом не виноват. Будто это просто случилось – нечто вроде шторма, или землетрясения.

Но если это был несчастный случай, почему ты винила себя?

Несмотря на свою решимость, Кэрол почувствовала на щеках влагу. Она ладонями вытерла глаза и зарылась лицом в подушку. Ей показалось, что она услышала голос ее давно умершей матери, когда она проваливалась в беспокойный сон…

– Твой отец будет так гордиться, – сказала миссис Хайнс. Она держала в руке табель с отметками, а в другой – свой третий бокал за день. – Боже мой. Всего четырнадцать, и уже специалист по новейшей химии.

Если бы мать не была уже наполовину пьяна, она бы заметила, что я бледная как смерть. Но мама смотрела только на листок бумаги.

– Можно мне теперь пойти в гараж? – спросила Кэрол.

– Только после того, как снимешь школьную форму, юная леди, ты почти обесцветила свое прошлое платье этими своими химическими экспериментами.

– Да, мама.

Наверху Кэрол сняла с себя одежду и рассматривала свое отражение в зеркале. Ей казалось, что ее живот уже торчит вперед, – мать даже заметила за завтраком, что она, кажется, поправляется.

Ловкий трюк для девочки, которую тошнит практически каждое утро…

Она была достаточно взрослой, чтобы понять, что происходит с ее телом. Даже если сначала Кэрол не поняла всей правды, она была отличницей и знала, как проводить исследования. Как только она заподозрила правду, она пошла в библиотеку и взяла там все книги, какие могла найти по этому вопросу.

Она узнала все аспекты биологического процесса, который в ней происходит. И больше, намного больше, потому что «папина маленькая ученая» изучала наследственность. Она узнала, что если родители – близкие родственники, если их наследственные линии крови слишком близки – например, двоюродные брат и сестра, – тогда существует гораздо большая вероятность генетических отклонений и наследственных заболеваний. Муковисцидоз. Синдром Дауна. Наследственная атаксия Фридрейха. Гемолитическая анемия. Гемофилия.