Книга Возвращение Амура - Станислав Федотов

Молодые люди отлично понимали, что на новом месте, возле первого лица края, сделать карьеру будет совсем несложно – надо только ревностно исполнять свои обязанности и не давать повода к недовольству благодетеля. К тому же они совершенно искренне любили Николая Николаевича, восхищались и гордились его военными заслугами и столь стремительным возвышением.

Эта гордость и это восхищение нашли в их глазах достойное подтверждение в том, как их кумир «отбрил» заносчиво-фамильярного князя-солдафона. Приоткрыв дверцы возка, они видели и слышали все, что произошло во время нежданной встречи генерал-губернаторов. Проезжая мимо Горчакова, Вася по-мальчишески состроил ему в окошке смешную рожицу, но князь не увидел ее, поскольку в этот момент отвернулся, требуя водки. Тем не менее Вася захохотал, весьма довольный своей выходкой, Миша подхватил, и они стали друг другу корчить рожи, изображая изумление, глупую растерянность и яростное недовольство князя.

– Послушай, – отсмеявшись, сказал Корсаков, – а отчего Николай Николаевич так к нему холоден?

– А с чего дядюшке быть к нему теплым, если князь был и есть самый что ни на есть заядлый противник его назначения в Сибирь? Сколько клевет о нем распустил в свете, а теперь, вишь, «историческая встреча»! Я бы на месте дядюшки еще не такого леща подпустил.

– Ну, тут, братец, ты не прав, – покачал головой Миша. – Николай Николаевич, конечно, человек горячий, вспыльчивый, но на рожон не полезет. Твой батюшка говорил, что он – дипломат отменный, на Кавказе себя показал…

– Да знаю я, знаю, – отмахнулся Вася. – За то государь его и выделил среди прочих. Ему с Китаем придется соперничать, а китайцы, говорят, хитры, коварны и на землю жадные – с ними ухо востро держи. Тут дипломатия и надобна…

3

– А ты хорошо умеешь находить врагов, – белозубо усмехнулась в полумраке кибитки Екатерина Николаевна.

– Это друзей, Катюша, надо искать и находить, а враги находятся сами, – откликнулся Муравьев. – Раньше, на Кавказе, у меня был, почитай, один враг – полковник Коцебу, а теперь в очередь выстраиваются – министры, графы да князья. Одним все Муравьевы не по нраву, другим бескорыстие мое подозрительно…

– Тебе придется научиться обращать врагов в друзей, – с неожиданной для ее возраста ноткой мудрости сказала жена. – Иначе все твои замыслы так и останутся только замыслами.

– Как стариков обратишь в друзей, если они даже молодость за дерзость почитают. Хотя какая там у меня молодость – через год уже сорок стукнет.

– Для настоящего мужчины сорок лет – самая молодость и есть. – Катрин всем телом повернулась к мужу, тонкие руки вынырнули из широких рукавов шубки и обвились вокруг его шеи, укрытой стоячим барашковым воротником. – А ты у меня настоящий мужчина!

– Ты меня сводишь с ума, – пробормотал Николай Николаевич.

– Это и есть слова не мальчика, но мужа, – рассмеялась Катрин и приникла к его губам долгим поцелуем.

Глава 16

1

– «…Всеподданнейше доношу Вашему Императорскому Величеству, что сего дня, февраля 27 числа, года 1848‑го, прибыл в Красноярск…» – диктовал Николай Николаевич, расхаживая по комнате. Екатерина Николаевна старательно скрипела привезенным из Парижа новомодным стальным пером, вставленным в металлический держатель, украшенный гравировкой. Мужу очень нравился ее легкий изящный почерк, и он попросил ее побыть личным секретарем, а заодно попрактиковаться в русском письме.

В дверь постучали. В комнату вошел енисейский губернатор Василий Кириллович Падалка, невысокий полноватый человек в парадном мундире. В осанке широкоплечей фигуры, в посадке слегка седоватой головы присутствовало немалое чувство собственного достоинства, и это не могло остаться незамеченным. Даже его темно-русые бакенбарды и усы, пронизанные искрами седины, своей ухоженностью, казалось, подчеркивали это качество хозяина, что Муравьев не мог не оценить. С Падалкой он познакомился еще в Петербурге, когда вникал в дела генерал-губернаторства, и они понравились друг другу. На их отношениях никак не сказалось то, что Василий Кириллович стал зятем чуть ли не с позором отставленного от должности Вильгельма Яковлевича Руперта в бытность того генерал-губернатором Восточной Сибири. Муравьев решительно не был поклонником поговорки о попе и его приходе.

Николай Николаевич предполагал остановиться у губернатора, но Падалка предложил более просторные апартаменты в большом каменном доме коммерции советника, купца и золотопромышленника Мясникова, и Муравьев, недолго поразмыслив, счел это возможным. Среди золотопромышленников Восточной Сибири нарушителей законов было изрядно, однако Никита Федорович среди оных не значился.

Следом за Василием Кирилловичем, чуть приотстав, в дверях возник высокий молодой человек в мундире чиновника. Оба одновременно наклонили головы в приветствии, Падалка щелкнул каблуками:

– Николай Николаевич… Екатерина Николаевна… – Поцеловал юной даме ручку и обратился к Муравьеву: – Ваше превосходительство, позвольте представить Бернгарда Васильевича Струве, сына нашего известного ученого астронома. Он жаждет послужить под вашим началом на благо Отечества.

Молодой человек еще раз склонил кудрявую русую голову перед Екатериной Николаевной, вытянулся перед Муравьевым, который на голову был ниже его. Генерал радушно пожал ему руку, похлопал по плечу, заглянул снизу вверх в голубые восторженные глаза:

– Знаю, знаю Бернгарда Васильевича. В Императорском лицее, Василий Кирилыч, где я призывал молодежь на службу в Сибирь, он первый выказал желание. Чем, кстати, всех поразил. Он вам не рассказывал? Скромен, скромен… – Муравьев отступил на шаг, внимательно оглядывая смущенного визави. – Рад видеть вас, дорогой друг, уже в пределах Восточной Сибири. Для таких, как вы, мои двери всегда открыты. Ах, да, простите… Познакомься, Катюша: очень толковый молодой человек. У него, несомненно, большое будущее. А пока послужит личным секретарем генерал-губернатора. Не возражаете, Бернгард Васильевич?

Муравьев произнес это тоном, не требующим ответа. А Катрин дружелюбно улыбнулась покрасневшему и вконец смутившемуся юноше, сказала с чуть заметным акцентом:

– Конечно, не возражает. И будет бывать в нашем доме, не так ли?

Это было обращение уже к мужу, и тот поспешил подтвердить слова жены.

Падалка кашлянул:

– Николай Николаевич, когда прикажете устроить общий прием?

– Приема здесь не будет, Василий Кирилыч. Я уже сказал об этом нашим радушным хозяевам, Никите Федоровичу и Анне Васильевне. Вы как губернатор сопроводите меня по всем городским и общественным заведениям, ознакомите с делами, я проведу смотр войск, и мы проследуем далее, в Иркутск. Думаю, за три-четыре дня управимся. А тратить время на поклоны, пустые речи и, не дай бог, званые обеды – увольте!

– Но вы, сказывают, обещали остановиться и принять обед в Канском округе, у золотопромышленников Машаровых…