Книга Темнейшая ночь - Джена Шоуолтер

«Как ты знаешь, что они Ловцы?» спросил его Люциен. Лицо было напряженным, стена его спокойствия подавала признаки падения, пока он забивал восьмой шар в угловой карман.

«У них пистолеты и кинжалы на телах, а еще я видел знак бесконечности на запястье одного из них» Клеймить себя было глупо, по мнению Аэрона. Все равно, что надеть на шею неоновый знак «Стреляйте сюда»

«Сколько их?»

«Шестеро»

«Итак, это паршиво» Парис уронил голову на руки. На нем были незастегнутые джинсы и ничего более. Аэрон заприметил его в темном закоулке города, когда тот погружался в женщину, и посоветовал ему быстренько закругляться и торопиться домой. Разврат должно быть принял требование близко к сердцу. «Там где шестеро, там еще шестеро и еще шестеро и так далее и тому подобное».

«Проклятые Ловцы» прорычал Рейес, ударяя грушу с еще большей мощью.

Боль был в мрачном настроении. Мрачнее обычного, определили Аэрон. «Я не желаю собирать вещички и съезжать на этот раз. Это наш дом. Мы не сделали ничего дурного» Пока. «Если они ищут битвы, то, скажу я, они ее получат»

«Они не бросили нам вызов» Люциен по своему обыкновению потер двумя пальцами подбородок. «Почему?»

«Они поднимались на гору. Это уже довольно вызывающе. А как насчет девчонки Мэддокса? Ловцы могут ожидать от нее сигнала»

«Она еще больше все осложняет» пробормотал Торин. «Я все еще гадаю, какую роль во всем этом играют боги»

Аэрон подергал себя за серебряное колечко в брови.

«Мы должны рассказать Мэддоксу»

Торин покачал головой «Это не будет иметь для него значения. Ты видел его он с ней»

«Да» И ему все еще было противно. Каким же воином был его друг, если превращался в такое ради женщины, которая, в конечном счете, предаст его?

Люциен положил кий и подбросил шар в воздух. Поймал. Подбросил. Поймал.

«Понаблюдаем и на этот раз допустим Ловцов на вершину горы. Я не хочу невинных смертей»

Рейес заехал по груше правой.

«Не нужны мне здесь Ловцы. Только не в нашем доме. Давайте выставим смертную Мэддокса напоказ в городе, используем их Наживку как свою. Они пойдут за нами, намереваясь спасти ее и атаковать. Мы заманим их в ловушку, подальше от городских жителей, и уничтожим»

Все резко обернулись к нему.

«Если нас заметят» проговорил Аэрон, «город восстанет против нас. Все будет опять как в Греции»

«Они не заметят» настаивал Рейес. «Торин может наблюдать за территорией с помощью камер и передать нам по рации, если кто-то приблизится»

Аэрон подумал над этим, затем одобрительно кивнул. Ловцы отвлекутся, стараясь спасти Эшлин, и позволят воинам убрать их одного за другим. Что более важно, Аэрону придется вычистить их кровь со стен.

Он посмотрел на Люциена, у того был смирившийся вид.

«Очень хорошо. Мы используем девушку»

Парис потирал тыльную часть шеи, и Аэрон подумал, что он собирается возразить. На удивление, это оказалось не так.

«Я полагаю все, что нам надо сейчас сделать, это придумать как не дать Мэддоксу помешать нам, когда он узнает»

Даника всматривалась в черты матери, сестры и бабушки. Их знакомые лица рассматривали ее с надеждой и любопытством, страхом и опасениями. Она была самой младшей, но каким-то образом стала их лидером.

«Что произошло?» Спросила мать, заламывая руки «Что они сделали с тобой?»

Что стоит им рассказать? Даника сомневалась, что они поверят правде: что она оказывала первую помощь, помогла спасти умирающую женщину, а затем полетела – полетела! – с крылатым мужчиной в город, где забрала свою сумку, слышала, как Аэрон приказывал другому воину отправляться домой – воину, который у стены трахал до умопомрачения сорокалетнюю женщину – а затем вернулась обратно. Все – в течение получаса. А в довершение всего этого был голос, появившийся в ее голове этим утром, но ей было страшно даже подумать об этом.

Она пережила все это, но все же ей самой это казалось невероятным. Кроме того, правда напугает их. А они были достаточно напуганы.

«Я думаю, они скоро позволят нам уйти» соврала она.

Бабушка Мэллори принялась плакать: рыдания облегчения. Джинджер, старшая сестра Даники, плюхнулась на кровать с мягким «Слава Богу». Только ее мать осталась неподвижной.

«Они обидели тебя, детка?» слезы наполнили ее глаза. «Все в порядке, ты можешь сказать мне. Я вынесу это»

«Нет» честно ответила она.

«Ты все же должна рассказать нам что произошло» Мама схватила ее за руки и стиснула их. «Хорошо? Я с ума сходила, представляя всякую всячину»

Понимая, что они будут больше беспокоиться, если она оставит их в неведении, девушка наконец-то поведала о случившемся. Воины сильно напугали ее, да. А темноглазый сумел даже – Господи, она ненавидела признавать это – пробудить своим напряженным взглядом внутри нее нечто, что заставило молить его о помощи.

И он проигнорировал мольбу – ублюдок.

Но она должна признать, что мужчины удивили ее так же сильно, как и напугали. Вообще-то, черноволосый мужчина со странными фиолетовыми глазами обращался с больной женщиной, Эшлин, как с сокровищем. Он нежно ее поддерживал. Казалось, его не волновала ее рвота и запашок в комнате. Его заботы были только об Эшлин.

Ох, если б заполучить мужчину так относящегося к ней.

Она не могла представить грозного Рейеса смягчившимся до такой степени. Или ласкающего так нежно, даже во время любовных игр. Мгновенно образ его – голого и напряженного – скользнул в ее мозг. Содрогаясь, она заставила образ затемниться. Она тянулась к нему, умоляла о помощи, а он отказал ей. Она не забудет, что Рейес не был мужчиной, на которого можно положиться.

«Что если эти…создания не отпустят нас?» спросила ее мама со сдавленным рыданием. «Что если решат убить нас так, как и обсуждали?»

Оставайся сильной. Не позволяй им рассмотреть в тебе те же опасения.

«Они обещали оставить нам жизни, если я помогу излечить ту женщину. И я помогла»

«Мужики все время врут», садясь, произнесла ее сестра. Джинджер было двадцать девять, она была инструктором аэробики. Обычно спокойная и сдержанная. Никто из них не бывал в подобной ситуации, и никто по-настоящему не знал, как с ней справиться.

До нынешнего момента они вели нормальный образ жизни: каждое утро поднимались и шли на работу, без хлопот и забот, обманутые верой в то, что ничего плохого с ними не стрясется. До этого самым худшим, с чем сталкивалась Даника, была смерть дедушки два месяца назад. Он был человеком с жаром любящим жизнь, и она ощутила его утрату до мозга костей. Все они прочувствовали это.

Они полагали, надеялись, что отпуск поможет притупить скорбь и поможет им почувствовать себя ближе к человеку, которого они не увидят больше никогда. Дедушка любил этот город, постоянно рассказывая о двух волшебных неделях, проведенных здесь до женитьбы на бабушке.