Книга Кольца анаконды - Гарри Гаррисон

– Тут же все одинаковое, – сказал герцог Кембриджский. – Я не могу разглядеть ни единого ориентира.

– Хороший выход к берегу, – ответил адмирал. – Должен сказать, что для плавания исключительно по приборам в течение столь длительного периода, не видя земли, навигация безупречная. Фрегаты ведут разведку к востоку и западу, и скоро остров будет обнаружен.

Но был уже полдень, когда «Клэм» на всех парах примчался с поисков. Туман все еще не рассеялся, моросил дождь и разобрать сигналы фрегата издали было трудно.

– Остров Дир обнаружен, на якоре никаких судов, – наконец доложил сигнальщик.

– Отлично, – одобрил герцог Кембриджский, чувствуя, как напряжение понемногу улетучивается, потому что операция переходит в финальную фазу. – Капитан третьего ранга Тредегар, ваши морские пехотинцы должны захватить плацдармы. Как только вы будете на берегу, генерал Буллерс начнет высадку своих людей. Победа здесь, джентльмены, станет. первой совместной операцией военного флота и армии, которая неминуемо повлечет окончательное поражение врага.

Когда корабли приблизились к серой береговой линии, укрепления стали видны гораздо отчетливее. Адмирал Милн направил на них свою подзорную трубу. Изображение было размыто неустанно сеющимся дождем, настолько размыто, что он даже опустил ее и вытер объектив носовым платком. А когда заглянул в окуляр снова, то испустил резкий смешок.

– Клянусь святым Георгом, вон они, сэр! Янки, их флаг.

Герцог Кембриджский поглядел в свою трубу на звездно-полосатый флаг, развевающийся над крепостными стенами. Три цвета – красный, белый и синий,

– Разошлите приказ открыть огонь, как только укрепления будут на расстоянии выстрела. Надо прикрыть шлюпки десанта огнем.

Но высадка потребовала времени, слишком долгого времени. Опытные морские пехотинцы Тредегара времени зря не теряли, быстро высадились и преодолели пляж. Но солдаты регулярных войск, ни разу не принимавшие участие в морском десанте, едва ворочались. Когда морские пехотинцы перешли в атаку, среди сухопутной пехоты царил сущий хаос. Перегруженные шлюпки натыкались одна на другую, одна шлюпка перевернулась, и людей с нее пришлось спасать и вылавливать из моря. Уже наступали сумерки, когда остатки пехоты высадились на берег, и сержанты криками и колотушками кое-как водворили среди них порядок и повели в атаку.

Дело оказалось отчаянно трудным. Сумерки все сгущались, а морская пехота все не могла прорваться за земляные брустверы, и тела павших в атаке усеивали мокрую землю.

Эту работу предоставили Шестьдесят седьмому Саут-Гемпширскому. Полк был расквартирован на острове Тринидад достаточно долго, чтобы люди научились работать и сражаться в липкой жаре: Сержанты построили их в две шеренги, с заряженными мушкетами и примкнутыми штыками.

– Гемпширские тигры, за мной! – крикнул генерал Буллерс, взмахнув шпагой, и бросился вперед.

Испустив хриплый рев, солдаты обогнали генерала, ринувшись навстречу свинцовому ливню.

Знаменосец, бежавший прямо перед генералом, отлетел назад от удара разрывной пули, попавшей ему в живот и согнувшей вдвое. Не успел труп повалиться на землю, как генерал уже подхватил знамя полка, не позволив ему упасть в кровавую грязь. Держа флаг в одной руке, а шпагу в другой, он криками подбадривал солдат, пока какой-то капрал не принял у него знамя и не бросился вперед.

Защитники укреплений держались стойко, хотя англичане имели невероятное численное превосходство. Две полевые пушки зарядили и вывели на позиции. Под их безжалостным огнем наконец-то удалось ворваться на крепостные стены. Но еще много добрых людей пало в последовавшем штурме. Пролилось немало крови, и в конце концов дошло до рукопашной.

Захватить крепость удалось только поздно ночью – и ужасной ценой. Изодранные тела солдат Буллерса и Пятьдесят шестого Вест-Эссекского полка мешались с трупами защитников крепости. Зажгли фонарь, чтобы собрать оставшихся в живых. Но таких оказалось крайне мало. Кровь и грязь перекрасили все мундиры, и все равно было заметно, как пестро и бедно обмундированы янки – не только в синее, но и в одежды самых разнообразных цветов и качества. Однако биться они умели. И если бежали, то недалеко. Должно быть, они организовали второй рубеж обороны, потому что затрещали ружейные выстрелы и в воздухе засвистели пули. Фонарь поспешно погасили.

– Они еще об этом пожалеют, – процедил Буллерс сквозь стиснутые зубы, пока его офицеры и сержанты строили солдат в боевые порядки.

Одни раненые сидели, другие лежали, устремив пустые взоры в пространство, а ходячие сами ковыляли в тыл.

– Стреляйте только наверняка, а затем переходите в штыковой бой. Вперед!

Люди умирали в ночи, в яростной рукопашной схватке. Янки не отступали, и каждый ярд приходилось завоевывать с боем. Поединки кипели в грязи, в заполненных водой траншеях. В конце концов неумолимый натиск англичан оказался непомерным для горстки уцелевших защитников, и они вынуждены были отойти. Но не сдались. Отступая, они продолжали стрелять и не бросили свои пушки.

Пришлось выставить патрули. Несмотря на невероятную усталость, генерал сам обходил посты вместе со старшиной, чтобы убедиться в их бдительности. Усталые солдаты подкрепляли свои силы жалкими крохами пищи, имевшимися в их ранцах, и утоляли жажду водой из фляг. И засыпали под теплым дождем, прижимая мушкеты к груди.

Перед самым рассветом крики часовых и внезапный треск ружейных выстрелов провозгласили о начале контратаки. Англичане сомкнули ряды и снова вступили в схватку не на жизнь, а на смерть.

Атака быстро захлебнулась – последняя, жалкая попытка обороняющихся отвоевать позиции. Но удержать английских солдат – много дней подряд болтавшихся в море, всю ночь бившихся почти без воды и сна и терявших товарищей, – было невозможно. Гнев вытеснил усталость, и они ринулись вдогонку за удирающими врагами при сером свете занимающегося утра. Кололи их штыками в спину. Вбегали за ними в здания.

И нашли там выпивку. Большие керамические сосуды с крепким спиртом, продиравшим горло, как наждак, и огнем пылавшим во внутренностях. Но еще там были бочонки с пивом, гасившим этот огонь. И даже лучше.

Женщины. Прятавшиеся, убегавшие, визжавшие. Дисциплинированные британские войска редко выходят из повиновения. Но сейчас это случилось, как и во время Индийского мятежа, и последствия оказались ужасными и отвратительными. Разгоряченные выпивкой и усталостью, разъяренные гибелью соратников, солдаты потеряли голову. Зверь был выпущен на свободу. С женщин срывали одежду, швыряли их в грязь и насиловали с неистовой яростью. И остановить этих солдат, распаленных вожделением и спиртом, было нелегко. Один сержант, попытавшийся вмешаться, получил удар штыком; пьяные солдаты гоготали, глядя, как он в агонии извивается на земле.

Генерал Буллерс не стал придавать этому особого значения. Приказал офицерам не вмешиваться, чтобы не подвергать опасности собственную жизнь. Пьяные и так скоро свалятся с ног, забывшись тяжелым сном. Такое уже случалось прежде. Простых британских солдат нельзя подпускать к выпивке. Теперь они упьются до бесчувствия. Утром сержанты и немногочисленные трезвенники полка стащат их под крышу, дав время прийти в себя и принять наказание, которое будет на них наложено. На поле боя замелькал свет – это инвалидная команда отправилась искать раненых.