Книга Стрельба по "Радуге" - Фридрих Незнанский

Он набрал ее домашний номер.

— Извини, снова вынужден побеспокоить. Заодно и хочу проинформировать, хотя, вероятно, это будет тебе глубоко безразлично. Но, мало ли?.. Короче, Грошев задержан в невменяемом состоянии и отправлен в соответствующее место на предмет вытрезвления. С ним уже все ясно. Решать станет суд. Но тут, в управлении, возникла нужда в Игоре Грошеве. Не для задержания, а для допроса в качестве подозреваемого, поскольку он тоже был задействован в той отвратительной операции с избиением руководителей предприятия, на котором сам же работает. Ну, и еще есть вопросы по поводу его угроз им и прочего. Словом, он нужен срочно. Желательно, чтобы Игорь подъехал сам, я продиктую тебе телефон, по которому он должен обязательно позвонить сегодня. Иначе его привезут с милицией, но тогда он рискует расстаться со своей свободой. И уж позору не оберется, это не мне тебе рассказывать.

— Его нет до сих пор, Филя, — он услышал в ее голосе некоторое беспокойство, все же сын, хоть и сукин, пошутил Филя мысленно. — Но я знаю его мобильный номер. Если нужно срочно, можете ему позвонить сами. А он, я уже говорила, появился утром в таком виде, будто общался всю ночь с бомжами вокзальными, и на вопросы не ответил, а умылся, переоделся и уехал куда-то. Я пробовала прозвониться — не отвечает, хотя видит, кто ему звонит. Не знаю, но попробуйте сами. Диктую… — и после паузы, пока он записывал, спросила спокойным голосом: — А ты сегодня очень занят?

— До конца дня, если не появится срочных дел по сыскной части, у нас так бывает. А ты хотела бы встретиться?

— А ты?

«Вот оно… — подумал Филипп. — Кажется, мадам понравилось… Уже сама готова опередить события».

— Могла бы и не спрашивать. Но у тебя — сын.

— А у тебя нельзя?

— Если ты не будешь стесняться скромности моей берлоги. Все-таки одинокий мужчина, проводящий жизнь на работе, а женщины у меня не бывают.

— Я понимаю, ты сам предпочитаешь бывать у них? — она издала смешок, который вполне укладывался в непроизнесенную ею фразу: «А ты мне нравишься, молодец!»

— Ты очень догадливая девочка. Поэтому, если не возражаешь, я попозже подъеду к твоему дому и позвоню снизу.

— Я буду ждать, — просто, как, наверное, сказала бы своему мужу, ответила она.

«Кажись, проблема? — спросил себя Агеев и беспечно махнул рукой. — Чему бывать, того не миновать, говорит мудрый народ… Но замуж-то тебя, Филипп Кузьмич, брать пока никто не собирается, ну, и живи себе… и не скупись, раз другим от этого хорошо… И тебе неплохо».

— Сан Борисыч, вот тебе мобильный номерок ихнего сынка, пусть Рогожин его пробьет по своей службе.

— Я знал, Филя, что ты — всемогущ, — одобрил Турецкий. — Только не зарывайся и, как говаривал один мой старый знакомый, не вноси в дело преждевременной ясности. Надеюсь, ты понимаешь, о чем речь?

— Слушаюсь, начальник, больно ты умный… А я хотел бы со стороны поглядеть на этого сынка.

— Неужто усыновить собрался? — ужаснулся Турецкий. — Или пока в ближних родственниках подержишь?

— Сплюнь три раза!

— Ну, поезжай, раз тебе надо… А я никак не могу найти того нотариуса. В конторе нет, дома — тоже, сказали, работает с клиентом. Сколько он будет работать, интересно?

— Не знаю, но думаю, что младшему Грошеву известны его дела. Он ведь у них, надо понимать, почти семейный нотариус. Либо они его держат на коротком поводке.

— Может быть, не исключено. Тогда брать его для допроса надо у дома. Или с утра — в конторе, если он вообще там бывает. Мне сказали, во всяком случае, что он «бывает», понимаешь? «Бывает», а не работает.

— Так у него наверняка и работа такая — искать клиентов, волка ноги кормят…

Турецкий перезвонил Рогожину, с которым условился, что тот сообщит в «Глорию», если юрист будет найден. Иван Васильевич пообещал. И позвонил полчаса спустя.

— Найден! Ему приказано срочно явиться… Уже едет — на городском транспорте, поскольку машина на ремонте. А он ведь пытался уже забрать себе машину Петухова, тот рассказывал, но ничего из этого не вышло, та машина Николаю не принадлежит, а хозяин ее видел этого наглого и жадного юриста в гробу и в белых тапочках. Юрист, говорил Петухов, очень обиделся и, похоже, затаил подлость в душе. Если она у него имеется. Отвратный тип — скользкий и, вероятно, в быту жестокий.

«Может, в этом как раз и причина того, что Таня холодна, в общем, и со своим сыном, хотя и беспокоится о нем. Как всякая мать… Но горячей любовью там и близко не пахнет… Странная семья…».

И Филипп отправился в Следственное управление…

Игорь Грошев ему не понравился с первого же взгляда. И не потому, что был сынком преступника и тоже замешан фактически в тех же преступлениях. Просто человек сам по себе неприятен — и поведением мелкого лебезящего чиновника, и прилизанной внешностью пассивной личности нетрадиционной ориентации. А, в принципе, Филе было наплевать, кто он и с кем дружит.

Было непонятно, почему грамотный специалист, молодой человек с университетским юридическим образованием, поднятый случаем до начальника юридической службы крупного производственного объединения, отвечая на самые простые вопросы, касающиеся политики и экономики данного предприятия, «мекает» и «хмыкает», ссылаясь на свое незнание предмета, интересующего следствие. Но, скорее всего, он просто валял дурака, считая, что к нему невозможно придраться. В чем он подозревается? Он же никого не бил, никому не угрожал, свидетелей нет, а все его остальные действия нельзя признать незаконными, пока не произойдут определенные события, в которых, еще только возможно, будет когда-нибудь нарушена какая-то буква закона. Но пока-то — нет же! А все остальные показания против себя он назвал наветами и обманом. Да, шел разговор, шла беседа, мало ли о чем могут вести переговоры два начальника большого производственного объединения? Это, в конце концов, их личное дело. А в чем, кстати, нарушение?

— Вам неясно еще? — удивился Рогожин. — Хорошо, нате, читайте заявление человека, с которым вы дружески беседовали…

Но и это не смутило Игоря. Он читал, пожимая плечами. А в конце предложил:

— Пусть он мне сам повторит все это в глаза. Он же нагло врет! Просто услышал, наверное, что новый хозяин именно в мои руки намерен передать и финансовую службу, помимо чисто юридической, которой я успешно, кстати, занимался в объединении. Вот и забеспокоился за свое будущее. Но врать-то зачем? Зависть, и ничто другое. Какие-то машины… Он тут еще — об акциях?.. Это тоже легко объяснимо…

Он был спокоен, ибо видел, что предъявленные ему претензии никакой юридической ответственности не предполагают. А что небольшой пакет акций, которыми владел Петухов, переведены им на его имя, так это же сделано было по причине обычной целесообразности. Если человек прекращает свою работу в организации, зачем же ему какие-то акции? И потом, он же не отдает их просто так, а продает, за что получает довольно крупную сумму, соответствующую их сегодняшней стоимости. Что и было сделано с соблюдением всех необходимых норм закона. И на то имеется соответствующий документ о купле-продаже…