Книга Трудный выбор - Хелен Бьянчин

— Но Лора...

— Лора — это прошлое, — негромко, но жестко перебил он ее. — Приятная подружка, которая жаждала более постоянных отношений. — Тут он недобро ухмыльнулся. — Я же, поверьте, этого не хотел. Конец истории.

Он направился к своему столу, взял с него ту бумагу, что достал из ящика, и передал ей.

— Прочтите это.

Документ содержал менее двух страниц текста, и с юридической точки зрения все пункты были предельно ясны. Подписано Ралфом Спенсером и засвидетельствовано подписью его адвоката. Настоящим лишается юридической силы первоначальный документ, согласованный и подписанный Ралфом Спенсером и Вероникой Хеймиш. Иными словами, Вероника Хеймиш освобождается от всех долгов, числившихся за Матью Хеймишом.

— Почему? — воскликнула Вероника, и это был крик, исторгнутый из глубины души.

— Потому что я не желаю, чтобы между нами что-то стояло.

Вероника, казалось бы, должна была испытать большое облегчение, но чувствовала лишь невероятную опустошенность.

— Ралф, вы не должны были так поступать, — дрожащим голосом проговорила она. — Я способна выплатить вам все до последнего цента.

— Ваша честность и порядочность, Вероника, не вызывает сомнений. — Он обошел стол и приблизился к ней. — Вы отказывались брать у меня деньги. Вы ограничивали себя в приобретении одежды. Да и то, уходя, оставили все в моем доме. — Он засунул руки в карманы брюк. — А к своему письму приложили банковский чек на более крупную сумму, чем заработано вами за последние три месяца.

— Это очередной взнос в счет выплаты долга.

— Я не принял его, просто выписал чек на эту сумму и перевел в банк на ваше имя, — сказал он, с трудом подавляя гнев. — Да вы хоть представляете, что я почувствовал, когда вернулся домой и обнаружил, что вы ушли? Представляете или нет? Или даже не подумали об этом? — Тут ему на миг изменила обычная выдержка и он страстно взмолился: — Слава тебе Господи, что было за полночь и в тот момент я еще не сумел выяснить, где вы находитесь.

Вероника не проронила ни слова. Дыхание у нее перехватило, она лишь молча смотрела, как он ерошил пятерней свои волосы, приводя их в полный беспорядок.

— А случись мне найти вас сразу, то, пожалуй, и убил бы сгоряча, — сказал он с подавленным бешенством.

В этот момент зазвонил телефон. Ралф поднял трубку, послушал, бросил несколько кратких реплик, еще послушал, с чем-то согласился и закончил разговор. И только тут осознал, что во все время разговора в упор смотрел на свою бывшую партнершу.

В огромном кресле она выглядела еще более хрупкой и беззащитной. Как изысканная фигурка из тонкого венецианского стекла, со страхом подумал он, стоит прикоснуться, как она с хрустальным звоном разобьется.

Он тихо улыбнулся ей, склонился к ее тонкой руке и приник к ней губами, от чего она пришла в замешательство.

Вероника чувствовала себя взвинченной, совсем как подросток на своем первом свидании, и это ощущение было столь же нелепо, сколь и смехотворно. Она прожила с этим человеком три месяца, занималась с ним захватывающим и умопомрачительным сексом... так что же, ради всего святого, ей нервничать?

— Вы доверяете мне?

— Ралф...

Он прижал палец к ее губам.

— Просто скажите «да» или «нет».

— Да, — тихо вымолвила она.

— Я кое о чем хотел бы попросить вас.

Ох, пожалуйста, только не просите меня остаться вашей любовницей, взмолилась она про себя. Я этого не перенесу.

— Будьте моей женой.

Вероника слышала прозвучавшие слова, но поверить тому, что слышит, не могла.

— Нашли время шутить...

Но Ралф не шутил, он был вполне серьезен. Она и сама это видела по выражению его лица, по тому, как помрачнели его глаза.

Чувство поднялось из самых потаенных глубин ее сердца, и ей не сразу удалось взять себя в руки, глаза ее блестели от готовых пролиться слез.

— Madre de Dias, — тихо промолвил Ралф. — Только не плачь, радость моя.

— Я не плачу, — ответила она, хотя две блестящие дорожки уже пробежали по ее щекам.

Быстро смахнув непрошеные слезы, Вероника подняла голову и взглянула на него затуманенным взором. Затем, когда он провел пальцами по ее щеке, слабо улыбнулась.

— Я люблю вас... тебя. Не плачь, родная моя девочка. Это я во всем виноват. Мне бы раньше поговорить с тобой...

Он наклонился, прикоснулся губами к ее рту и так нежно и невероятно сладостно поцеловал ее, что от одного этого высохли бы всякие слезы.

— Ты забрала мое сердце, пленила душу. Я хочу, чтобы ты и только ты оставалась со мной всю жизнь.

Ралф поднял Веронику на руки и понес к лестнице. Войдя в спальню, он поставил ее на ноги и обнял.

Боже всемилостивый, какое это счастье. Ничего подобного не испытывала Вероника в своей жизни. Жар его тела, его запах... Это все равно что возвратиться домой после долгой отлучки. И эта радость усугублялась его признанием, что дело не только в сексе, что он ее любит.

— Милая, ты не прочь съездить со мной в Париж?

— Сколько себя помню, всегда мечтала побывать там.

Он улыбнулся при мысли о билетах на самолет, лежавших в ящике его письменного стола.

— А ты не будешь возражать, — спросил он, — против небольшого свадебного торжества?

— Ну, только если близкие друзья...

— В воскресенье, — сказал он, ожидая бурных возражений.

Но она лишь сказала:

— Мы не успеем...

— Нет, — тягуче заговорил он. — Мы успеем, родная. Я уже заказал церковную службу, договорился с поставщиками провизии для небольшого свадебного приема. А на следующий день, в понедельник, мы вылетаем в Париж.

Вероника только и смогла, что слабым эхом повторить:

— Так, значит, уже в воскресенье?..

Он поцеловал ее, и на этот раз поцелуй был глубокий и страстный. Потом спросил:

— А что, pequena, у тебя есть какие-то возражения?

— Нет, Ралф, — ответила она, обвив его шею руками. — Больше никаких возражений...

Ралф начал расстегивать пуговицы на ее кофточке, затем обнажил ее плечи и коснулся губами любимого местечка у основания шеи.

— Радость моя, ты ничего не забыла? — мягко спросил он.

Она была занята, расстегивая пуговицы его рубашки.

— Что именно?

Ее бюстгальтер упал на пол, и он нежно заключил в ладони ее груди.

— Ну, как же! Ты до сих пор не сказала мне «да».

Она атаковала его ремень, расстегнула брюки, после чего ее руки скользнули под шелк его трусов.