Книга Пока цветет лотос - Наталья Андреева

— Ты что, запаха не чувствуешь?! Ацетоном ведь пахнет!

— А я только что ногти покрасила! Думала, это мой лак так пахнет!

Она ведь и кошке крысиного яда в миску сыпанет.

— А я думала, это корм.

Так что никакой ей кошки.

Но больше всего меня взбесило, что она зовет этого Муркина «Вадик». Мало ей одного любовника! Ну с каждым готова лечь в постель! Этого бугая на джипе где-то подцепила!

— Где познакомились? — спрашиваю.

— На работе.

Понятно: в клубе, где же еще! Там они и ходят, полуголые. А она мне:

— Я его сначала в Интернете нашла.

Господи! Моя жена заходит на сайты для знакомств! Просто масса открытий! Похоже, я совсем не знаю женщину, что сидит сейчас передо мной!

— Мне Юля посоветовала.

Вот где зло! Завистливое бабье! Картинка сложилась. То-то мне сегодня Юлька в любовницы предлагалась! Наверняка знает, что у Стефании «служебный роман»! И ведь стыда у моей бабы ни в одном глазу! Сидит, острит. Ей рыдать надо, а она в остроумии упражняется.

А жабу боится. Орала так, что уши заложило! И несется в дом. Зубами стучит, заикается:

— Она на меня как п-п-прыгнет! Я в сад больше не п-п-пойду… Андрей, поймай ее.

Меня так и подмывало сказать:

— Что ж ты ее шваброй не шарахнула, как несчастного сомика? Или в керосин тварюгу не окунула? Это тебя, садистку, все животные в округе боятся. Вон, соседская болонка со всех лап улепетывает, едва ты к забору подходишь! Ты ведь ее ледяной водой из шланга окатила, когда цветочки свои поливала! Кран, видишь ли, сорвало! Я здоровый мужик, и никаких кранов у меня не срывает! А ты все-таки женщина! А любую железяку с полпинка гробишь!

Промолчал. Пошел искать жабу. Надо было ее жене за шиворот тогда сунуть! Мне иногда кажется, что она сумасшедшая. Особенно когда она мне про свое детство рассказывает.

— Я, — говорит, — набирала в шприц синие чернила и впрыскивала их маминому кактусу.

— Господи, зачем?!

— Мне хотелось, чтобы он стал синим.

Ну, нормальная, скажите мне?! Хотя мясо ни разу еще не испортила. Странное какое-то безумие. Избирательное. Дорого бы я дал за то, чтобы понять, что творится у нее в голове? Чего она по-настоящему боится? Когда нас на парашюте на камни несло, хихикала. Жалась ко мне и говорила:

— Правда здорово?

Чего уж там здорового! Вот тут и надо было орать во всю глотку:

— Мамочки!

Чудом каким-то в метре от смерти приземлились. А когда с яхты в океан спрыгнули? Моей дурехе назад бы повернуть да за веревку схватиться, а жена гребет, ногами по воде лупит! К острову рвется! Чуть не потонули!

— А ты, — говорит, — вообще смеялся!

А что мне было делать? Только дотащить ее до этого чертова острова и там как следует отругать. Вот и сейчас. Ну, ни в одном глазу страха! И совести тоже! А ведь ее в тюрьму могут упрятать! Она человека убила! Опять надо орать:

— Мамочки!

А не лыбиться. Я ей мстительно сказал, что тоже заведу любовницу. Надо же чем-то крыть? И заведу! В тот момент я твердо решил с женой разъехаться и пошел собирать чемодан. Ну не могу я больше видеть эту змеюку! Пусть вон с Муркиным целуется. Я думал, она меня остановит. Умолять будет, чтобы не уходил. А она носки с трусами дала! Еще и сказала на прощание:

— Будешь заводить любовницу, проверь, хорошо ли она умеет готовить?

Что мне оставалось? Только дверью хлопнуть. Я еще надеялся, что жена одумается, и позвонил ей из лифта. Хотел спросить:

— И как ты будешь жить одна?

А вместо этого спросил, положила ли она бритву? А она мне:

— Положила.

Читай: катись, мол. Без тебя обойдусь.

Пока на дачу ехал, мелькнула малодушная мысль. Если его не будет, этого ее любовника, то все станет как раньше. Мужик, с которым переспала моя жена, исчезнет с лица земли. И мне не к кому будет ее больше ревновать. А Стефания на время остепенится. Может, вообще образумится.

Хотя почему это малодушная? Очень даже разумная мысль. Поэтому я позвонил Муркину:

— Говори телефон Эдика.

Он сказал. Я его сразу и набрал, этот номер. Первым делом представился:

— Это Воронцов. Слыхал о таком?

— Ну, — говорит, — допустим.

А голос такой напряженный.

— Поговорить надо.

— Давай поговорим.

— Завтра как?

— Только у меня дома! — Мне показалось, что он испугался. Хотя к разговору был готов. Он ведь закрутил роман с замужней женщиной! А по моему виду не скажешь, что я могу стерпеть измену. Или ему меня в клубе не показывали? Должны были показать!

Конечно, у тебя, милок. Не у меня же? Я хочу увидеть место, где жена мне изменяла. И мужика, с которым она это делала. В глаза ему хочу посмотреть. Я хочу узнать, почему она это сделала? Чем он лучше меня? А там по обстоятельствам.

— Говори, куда ехать.

Он назвал адрес, и я тут же запросил навигатор. Да, далековато. Ну, ничего, справлюсь.

Потом я позвонил Стефании и спросил, где сахар. Мне хотелось услышать ее голос. Через десять минут мне «понадобилась соль». Я все ждал, когда же она скажет:

— Андрей, я жалею о том, что сделала! Прости меня. Я люблю только тебя.

И все! Я тут же развернусь и поеду домой, где подставлю свое плечо, на котором она сможет выплакаться.

Но она сказала:

— На кухне в шкафу. В жестяной банке красного цвета. В белый горошек.

Будто я сахар не найду! Равно как и соль. Я что, похож на идиота?

Мне просто хотелось услышать ее голос…

Наверное, я тряпка. Потому что баба надо мной взяла верх. Я даже готов спасать ее от тюрьмы после того, как Стефания мне изменила и убила человека. Мне надо было как-то себя оправдать, и я позвонил сыну. Я делаю это не ради нее, а ради семьи. Вот так.

Поза орла

Я тогда думал, что худший день в своей жизни уже прожил. Но оказалось, что здорово ошибался. Мне предстояло еще несколько таких дней, причем на выбор: один хуже другого.

Утром я встал в прескверном настроении. Потому что спал один. Попытался вспомнить, когда такое было? Да, случались командировки, но я каждый вечер звонил жене, и мы подолгу разговаривали. О всяких пустяках, которые на расстоянии в сотни километров друг от друга казались нам важными. И мы их подолгу обсуждали, эти пустяки. Потом жена говорила, что любит меня, и желала спокойной ночи. Вчера вечером я ей тоже позвонил. Хотел спросить, как она себя чувствует, и услышать обычное «жить без тебя не могу», но вместо этого спросил: