Книга Созерцатель - Алексей Пехов

На левом запястье вместо часов я увидел у него характерный браслет вкуса черники, с двумя мягко горящими огоньками. Интересно, где усач прячет «Резун»? Под подушкой? Тип-то куда более серьезный, чем я предполагал изначально.

Это оружие пару лет назад придумали мандаринцы. Короткоствольная скорострельная швейная машинка с магазином на сорок патронов, способная прицельно выплюнуть пулю лишь на пару десятков ярдов. Не слишком дальнобойная штука, но ей это и не нужно. Пули начинали рикошетить от любых твердых поверхностей, порой до трех раз. Теперь просто представьте, что будет, если выпустить в комнате весь магазин.

Если ты после подобного, даже спрятавшись за каким-нибудь шкафом, не нашел в себе пару-тройку дырок, вполне можешь называть себя самым удачливым человеком на свете. «Резун» в помещениях, забитых людьми, куда эффективнее дробовика. А чтобы сам стрелок не пострадал от собственного огня – для этого и нужен на запястье такой браслет с маленькой толикой мотории. Он отводит пули «Резуна» точно заговоренный.

Весь вопрос, откуда у бандитов взялась столь редкая мандаринская разработка, которая есть лишь у штурмовых отрядов гвардии? Впрочем, вопрос риторический. Бандиты на то и бандиты, чтобы добывать и владеть запрещенными вещами.

Господин не посмотрел на нас, как видно, его увлекла колонка первого беспосадочного перелета на аэроплане между нашим континентом и Конфедерацией. На моей памяти это была уже шестая попытка «первого» перелета. В отличие от стабильных и устойчивых дирижаблей летающие этажерки полагались лишь на один двигатель, и пока что все попытки перелететь океан заканчивались плачевно для героев-пилотов.

– Они здесь! – крикнул он, даже не пошевелившись.

Это был самый ленивый охранник из всех, которых я встречал. Он не стал меня обыскивать. Впрочем, зачем, если рядом кукла? Некоторые люди слишком сильно верят в способности тех, в ком живет ингениум.

Дверь в следующее помещение была приоткрыта. Человек, сидевший за массивным столом и писавший перьевой ручкой в толстой книге учета, поднял на меня глаза вкуса спрессованного льда. Необычайно яркие, точно у хаски, они сильно контрастировали с загоревшим за долгое лето лицом. Его возраст… готов поклясться, что за шестьдесят, но выглядел он крепким, мощным, дышащим силой и здоровьем. Брови, ресницы, густая шевелюра и окладистая борода вкуса сахарной пудры. Его мундир таможенного офицера висел на стуле, фуражка валялась на столе рядом со стаканом, в котором плавал лимон и был налит бледный остывший чай.

– Мистер Шелби. Как хорошо, что вы так быстро нашли время для беседы. – Я сразу же услышал акцент. Старикан родился в Королевстве, хотя и прожил много лет в Риерте. Мое ухо не обманешь.

– Как-то не с руки оказалось отказываться. – Я кивком указал на куклу, и мой собеседник чуть виновато вздохнул, словно у него не было выбора и обстоятельства так сложились, что прислать пришлось именно даму в вуали.

– Мы все немного удивились, когда стало понятно, что вы вернулись.

– Мне приятно, что вы знаете мое имя, но я совсем не знаю вашего.

Таможенник усмехнулся, аккуратно положил ручку на чернильницу, рассеянно посмотрел на пятно на указательном пальце:

– Действительно. Мои манеры порой оставляют желать лучшего. Называйте меня Капитан.

Я подался вперед, театрально показывая, что изучаю его нашивки.

– Прошу прощения, с моим зрением сегодня что-то не то… Капитан.

Он, все так же продолжая усмехаться, постучал двумя пальцами по трем изрядно потускневшим серебряным львам[56] на воротничке:

– Это настоящее, которое для меня лишь рутина. Живу прошлым, знаете ли. На войне я был ротмистром[57]. А вы?

– Старший сержант, – сухо ответил я, понимая, что своего настоящего имени он называть не спешит. – Касательно вашего первого замечания, меня уверили, что Старуха не имеет ко мне никаких претензий. Ведь сейчас я разговариваю с ее представителем, а не с чиновником таможни?

Он отхлебнул бледного чая:

– Вы все буквально схватываете на лету, мистер Шелби. Претензий к вам нет, это так. Но вы здесь именно потому, что ударили куклу. Я всегда говорил, что бокс отличный вид спорта. И на нем хорошо можно заработать. В том числе и не только в финансовом смысле, но и инвестировать в услуги. То, что случилось много лет назад, сыграло свою роль. Вы успели остановить… скажем так, работницу моего нанимателя прежде, чем та наворотила дел. Ингениум почти уничтожил разум куклы, и она, к моему сожалению, не контролировала себя, и последствия ее поступков были бы обременительны для нашей… компании.

– Значит, все произошло к лучшему. Смею надеяться, что я приглашен сюда для того, чтобы выслушать благодарности? Если так, давайте покончим с формальностями и я отправлюсь по своим делам, – сказал я.

– Надолго вы собираетесь задержаться в Риерте? – Он словно бы и не расслышал моего предложения.

В последнее время все мне задают одни и те же вопросы.

– У меня нет для вас ответа. Могу лишь уверить, что в моих планах нет никакого желания влезать в дела Старухи.

Капитан покивал, словно я сказал нечто важное и очень ожидаемое, но было видно, что мои слова для него совсем пустой звук.

– У Старухи везде есть глаза и уши. Так что для нас не секрет, что по прибытии в наш чудесный город у вас возникли кое-какие неприятности. Аккурат до самой вашей смерти во время взрыва в Гнезде.

– Ну, после смерти обычно неприятностей не бывает. Они достаются лишь живым, ведь так?

– Конечно. – Капитан и бровью не повел. – Но теперь некоторые в курсе, что даже в мертвеце может жить Зверь. Такой же, как в ней.

Я обернулся назад, на куклу. Та стояла не шевелясь, точно манекен. Но это было столь же обманчиво, как притаившийся в засаде искирский щитомордник. Никогда не поймешь, в какой момент он нападет, пока не станет слишком поздно.

– Эти некоторые ошибаются.

– Мистер Шелби, уважайте мою старость и мое время. Я не склонен бросаться словами. Есть куклы, способные чувствовать Зверя в других, даже если Зверь спит в берлоге.

– О. Теперь я понимаю причину нашей беседы. – Я остался холоден и равнодушен к тому, что дама за спиной видела меня насквозь.

Капитан постучал ногтем по стакану, словно обдумывая следующие слова:

– Люди, в которых живет ингениум, не уроды и не чудовища, какую бы точку зрения ни имело на этот счет общество. Старуха придерживается иного мнения. Победить природу не получится даже у государства. Ее невозможно засунуть в клетку, она обязательно вырвется, и последствия для тюремщиков будут крайне плачевные.