Книга Хевен, дочь ангела - Вирджиния Клео Эндрюс

Этот довод подействовал на Фанни, и она включилась-таки в работу, но на долго ее не хватило. Через час она уже улеглась и заснула.

– Так время летит быстрее, – нечленораздельно произнесла она, прежде чем окончательно заснуть.

Я взглянула на дедушку – он тоже дремал в своей качалке, ожидая чудесного явления мисс Дил в половине пятого.

Но половина пятого пришла и прошла, а мисс Дил все не появлялась.

Уже почти стемнело, когда пришел из школы Том и принес записку от нашей учительницы.

«Дорогая Хевен!

Когда я прошлым вечером вернулась домой, под дверью меня ждала телеграмма. Моя мама серьезно заболела, ее положили в больницу, так что я вылетаю к ней. Если я зачем-либо понадоблюсь, звони по телефону, указанному ниже, с оплатой звонка на меня.

Посылаю рассыльного к вам домой, он принесет вам все, что, я полагаю, вам нужно. Пожалуйста, примите мои подарки детям, которых я люблю, как своих.

Марианна Дил».

Она написала номер телефона и код города, видимо, забыв, что у нас нет телефона. Я вздохнула и посмотрела на Тома.

– Она еще что-нибудь говорила?

– Много чего. Спрашивала, когда папа вернется домой, интересовалась, что нам нужно, какие размеры мы носим – одежды, обуви. Она умоляла меня, Хевенли, ответить, в чем мы особенно нуждаемся. Ну что я мог ей сказать, когда на такой список бумаги не хватит. Нам все нужно, особенно еда. И знаешь, я стоял как осел и жалел, что я не Фанни и не могу выпалить все подряд, наплевав на гордость, не чувствуя унижения… Но я не мог, и мисс Дил уехала. Единственный наш друг уехал.

– Но она все равно пришлет подарки.

Том засмеялся.

– Ну вот, а мы тут о гордости…

Прошло три дня, а коробка с подарками не приходила. В день перед Рождеством Том принес разочаровывающую новость.

– Я пошел в магазин – мне про него говорила мисс Дил – спросить, где те вещи, которые мисс Дил заказала им доставить, а они говорят, что наш район они не обслуживают. Я стал спорить с ними, но они стояли на своем: мы, мол, должны подождать, когда она вернется и оплатит дополнительные расходы. Хевенли, они, должно быть, не сказали ей сразу, иначе она все устроила бы, наверняка устроила бы.

Я пожала плечами, стараясь казаться безразличной. Ничего, мол, перебьемся. Но на сердце у меня было скверно.

Настоящая зима в горах решила показать себя именно в этот день, набросившись на нас с таким остервенением, к которому мы были совершенно не подготовлены. Мы затыкали тряпками щели – под дверью, в полу, в потрескавшихся стеклах окон. Наша халупа напоминала изнутри шарф редкой вязки, дававший отличные возможности гнездиться блохам, тараканам, паукам, хотя у нас было и холодно. Солнце в горах уходило за горизонт быстро, и темнота наступала с пугающей стремительностью, и тогда холод покрывал горы своим ледяным одеялом. Даже когда мы заворачивались в наши тюфяки, нам все равно не удавалось сохранить в себе тепло, поскольку пол возле печи был очень холодным. Дедушка спал в кровати, если не забывал покинуть свою качалку. Хорошо, что он спал теперь не на полу, где его старым костям было бы жестко и холодно.

– Нет, – решительно запротестовал однажды дедушка. – Это неправильно, маленьким кровать нужна больше, чем мне. И говорить не буду об этом. Хевен, девочка, делай, как я сказал, положи Кейта и Нашу Джейн на кровать, а остальные прижмитесь поближе, вот вам и теплее станет.

Мне было неприятно лишать дедушку кровати, но, если он вдруг упрется, его не переубедишь. А я всегда считала, что он очень эгоистичен.

– Кровать нужно отдать самым маленьким и слабым, – настаивал он на своем, – значит, Нашей Джейн и Кейту.

– Э, постойте-ка! – басисто закричала Фанни. – Если кому помоложе надо постель помягче и потеплее, то следующая я на очереди, там для меня места хватит.

– Если там есть место для тебя, то и для Хевенли найдется, – возразил ей Том.

– А если хватит места мне, Том, то сыщется место и еще для одного, – добавила я.

– Нет, Том не поместится, – скандальным голосом возразила Фанни.

Поместился.

Том лег в ногах, положив голову у стены, где лежали Наша Джейн и Кейт, и поэтому ему не мешали там ничьи ноги, к тому же холодные.

Перед тем как лечь, Том нарубил побольше дров, чтобы потом разжечь посильнее пламя и на нем растопить лед. «Старая дымила» продолжала выбрасывать в воздух все новые порции ядовитого чада.

На долю Тома выпадало вставать ночью и подкладывать дрова в печку. Дров становилось все меньше, и в свободное после школы время всю субботу и воскресенье Том до самой темноты рубил на улице дрова, чтобы насытить старую печку, которая пожирала поленья, как слоны – арахис.

Он рубил столько, что руки и спина начинали болеть, а ночью то и дело ворочался, меняя положение тела, и постанывал. Мышечная боль не давала Тому заснуть глубоко. Я вставала и растирала ему спину касторовым маслом, к которому часто прибегала бабушка против разных болячек. С его помощью можно было даже сделать искусственный выкидыш: принять побольше касторового масла внутрь – и все растворялось и вымывалось. Что касается Тома, то касторовое масло спасало его от мышечной боли.

Если Том не стонал, то мне слышались другие ночные звуки: тяжелое, хриплое дыхание дедушки, частое покашливание Нашей Джейн, голодное бурчание в животе Кейта. Но особенно я прислушивалась к шагам на террасе.

То мне казалось, что это вернулся отец, то чудилось, что медведь или волк подошел к дому, чтобы всех нас съесть.

Том упорно продолжал верить: отец не оставит нас, не даст умереть с голоду и от холода.

– Не важно, что ты думаешь, Хевенли, но он нас любит, и тебя тоже, – говорил он среди ночи.

А я, лежа на боку и положив ноги на поясницу Тому, смотрела в потолок, представляя себе небо в вышине, и молилась, чтобы отец вернулся домой, здоровый и сильный, и чтобы он нашел взаимопонимание с нами.

Наступил канун Рождества. У нас в продуктовом шкафу осталось полчашки муки, со столовую ложку сала и два сушеных яблока. Я проснулась в это утро с таким ощущением, будто рок придавил меня к земле и мне трудно двигаться. Я стояла и смотрела на остатки запасов, и слезы бежали у меня по лицу. Одна Наша Джейн сможет съесть все это, и то будет мало. За моей спиной заскрипел пол. Это Том подошел ко мне и обнял.

– Не плачь, Хевенли, пожалуйста, не надо. Не сдавайся. Как-нибудь все образуется, выживем. Может, нам удастся продать в городе дедушкины деревянные фигурки, и тогда у нас будут деньги накупить всякой еды.

– Ну, это когда кончится снег, – хриплым голосом произнесла я, мучаясь от голода.

– Посмотри-ка, – обрадованно сказал Том, обернувшись к окну и показывая мне на светлый прогал в свинцово-сером небе, – там проясняется. Там даже солнце, по-моему. Нет, Хевенли, Бог не забыл про нас. Он направляет папу домой, я нутром чувствую. Знаешь, папа не даст нам умереть тут с голоду.