Книга Компромат на Ватикан - Елена Арсеньева

Вдев серьгу в ухо и раскланявшись, Тоня вновь отправилась смотреть картины. Обе прилегающие залы были уже пусты: видимо, южные джентльмены и виндзорские леди отправились наслаждаться искусством куда подальше. Бродя по галереям, переходам и залам, Тоня еще несколько раз встречала Жан-Пьера и Жюля, и все трое радостно сушили зубы в улыбках, словно потерявшиеся и наконец-то обретшие друг друга родственники.

Наконец с осмотром классики было покончено. Настало время взглянуть на современность.

Судя по плану, висевшему на стене, залы с модерном располагались на первом этаже. По французскому счету, это вообще полуподвал – rez-de-chaussée, цоколь, на уровне земли.

Тоня недолюбливала поп-арт, и если все-таки направилась сейчас на первый этаж, то лишь потому, что глупо уйти из музея, не посмотрев все, что там есть.

Впрочем, она ожидала худшего! «Графиня де Нюи» Жюля-Жана Антони просто-таки красавица, хотя и слишком сладкая. «Прекрасная мавританка», которую написал Марсель Руссе, была бы и впрямь красоткой, не посади ей художник на правый глаз какое-то бесформенное коричневое пятно, словно фингал, оставленный ревнивым сожителем. Или в этом пятне есть какой-то особый, высший смысл?

Тоня как раз пыталась разгадать этот смысл, как позади прозвучал суровый голос:

– Как вы сюда попали, мадам? Эти залы открыты только для заранее оплаченных экскурсий.

Тоня обернулась и сконфуженно поглядела в темные недобрые глаза высокого человека в черном костюме с бляхой на груди: «The Nantes fines arts museum».

«Почему по-английски?» – мельком подумала она и робко улыбнулась:

– Извините, не знала. Я сейчас же уйду.

Повернулась, чтобы вернуться тем же путем, каким пришла, однако суровый смотритель качнул головой и сделал жест вперед:

– Там уже закрыто. Пройдем через служебный ход.

Он двинулся вперед, Тоня – за ним.

«Странный способ наказывать нарушителя, – подумала она через минуту. – Вместо того чтобы изгнать с позором, позволил бесплатно увидеть все платные картины».

Да, смотритель невольно провел ее через залы, которые Тоня собиралась поглядеть. Другое дело, что глядеть тут было особенно не на что, а уж денежку платить – тем паче.

Впереди показалась высокая дверь с зеленой табличкой – тот самый служебный ход. Смотритель вынул из кармана какую-то пластинку, провел по двери – та открылась.

Смотритель вежливо отступил, сделав приглашающий жест и пропуская Тоню. Она шагнула вперед и очутилась в крошечном полутемном коридорчике, со всех сторон ограниченном дверями. Тоня приостановилась, не зная, через которую поведут ее дальше, но в это самое мгновение серьга в ухе вдруг ослабела, а с полу донесся чуть слышный бряк, различить который смогло только натренированное Тонино ухо.

Паршивая швенза опять вывалилась! Здесь слишком темно, чтобы ее быстро найти, а рядом ни добродушной смотрительницы, ни услужливых Жан-Пьера и Жюля, только этот темноглазый человек с недобрым римским профилем!

И, уже нагнувшись к полу, Тоня вдруг вспомнила, что именно этот профиль она видела полчаса назад у дверей того самого зала, который полотеры запирали от посетителей, чтобы отыскать злополучную швензу.

Ну конечно, именно этот джентльмен в чрезмерно строгом, почти похоронном черном костюме вместе с другим таким же смуглым господином рвался в зал и остался крайне недоволен, когда его туда не пустили. Однако этой большой серебристо-белой бляхи на его лацкане Тоня тогда не заметила. И ничто не выдавало в нем работника музея! Да-да, Жаль-Пьер тогда пробормотал что-то вроде: «Прошу прощения, служебная необходимость!» Это не было похоже на обращение к коллеге, к своему человеку, Жан-Пьер явно извинялся перед незнакомцами…

Тоня еще не ожидала ничего дурного – она просто удивилась. И выпрямилась, чтобы снова поглядеть на этого человека, проверить, не ошиблась ли. Причем выпрямилась так резко, что слегка шатнулась в сторону. Этого «слегка», впрочем, оказалось достаточно, чтобы короткая черная дубинка просвистела мимо ее головы, лишь задев по плечу, и упала на пол.

Послышалось короткое неразборчивое восклицание, похожее на ругательство, а Тоня рухнула на колени, все еще больше удивленная, чем испуганная. И в тот же миг что-то непомерно тяжелое навалилось на нее сверху. Она распласталась на полу и взвыла от боли, когда грубая рука вцепилась в волосы и дернула вверх. Сильные пальцы стиснули ее горло, так вдавившись под челюсти, что Тоня захрипела… и только теперь сообразила, что ее, кажется, убивают.

Тоня беспомощно елозила под тяжелым телом, а в глазах уже поплыли радужные кружочки. Пытаясь вырваться, с силой прижалась щекой к полу, и боль в натянутых волосах сделалась в это мгновение такой, что даже в глазах просветлело. С необыкновенной ясностью она увидела рядом на полу короткую черную дубинку и схватила ее. Извернулась, насколько это позволяла беспощадная тяжесть, с болью занесла руку, ткнула куда-то боком, не глядя, не видя, ничего не соображая, только ощутила: попала во что-то твердое и, наверное, сильно, судя по той отчаянной ярости, с какой наносила удар.

Злобная масса, давившая на ее спину, вдруг задергалась, а потом обмякла, сделавшись и вовсе невыносимо тяжелой. Тоня рванулась, пытаясь перевалиться на бок, – и тупо удивилась, когда это удалось. Какое-то мгновение она лежала, судорожно вбирая воздух в горло и расправляя сдавленные легкие. Потом расклеила залепленные слезами глаза и осмелилась покоситься направо.

Пусто, пол да и пол. Паркетный, довольно пыльный, ненатертый. Нет на них Жан-Пьера и Жюля…

Позади себя, слева, Тоня ощущала чье-то присутствие. Молчаливое, странное, мрачное!

Она встала на колени, занося над головой черную палку, поглядела налево – и сразу встретилась взглядом с прищуренными темными глазами.

Тот человек, смотритель в черном костюме, лежал на боку, пристально глядя как бы и на Тоню, и в то же время не совсем. Казалось, он видит нечто иное, чем перепуганная молодая женщина, которая с истерической храбростью грозит ему его же дубинкою. И потребовалось не меньше минуты – такой долгой, чуть ли не бесконечной минуты! – прежде чем до Тони дошло, что этот человек мертв.

Она поверила не сразу. Она еще робко потыкала его палкой, пытаясь заставить пошевельнуться, но это было бессмысленно.

Тоня вскочила, едва сдерживая визг, рвущийся из горла.

Но как, как это могло случиться?! Она ведь ткнула дубинкой только слегка, даже не замахиваясь. Его рубящий удар сверху был куда страшнее, однако не причинил Тоне никакого вреда, даже не ушиб. А она… Она что, убила этого незнакомца?! Попала по виску?..

Да разве можно так просто, невзначай, убить человека?!

Вскочила на ноги, отшвырнула дубинку. Но тотчас подхватила ее и прижала к себе, как родную. Неизвестно, что ждет ее за одной из этих четырех дверей, неизвестно, кто может вдруг ворваться в коридорчик и снова наброситься на Тоню – жестоко, внезапно и совершенно необъяснимо! Не из-за того же, в самом-то деле, что она одна забрела в зал, предназначенный только для групповых экскурсий?!